Если бы у меня было много денег

– Черномор! Здорово ты его!
– Карпухин поднял рюмку.
– Он только не всегда Черномор, он чаще Алехин. Трус такой… Чуть что - бороду отпускает, маскируется.

– Ладно, хрен с ним, - я потер лицо ладонями, - Извини, Кузя, устал. Голова болит.

– А я вот никогда не устаю. И головой не маюсь. Ну, отдыхай. Пойду посижу еще с нашими.

– Ботинки забери.

Я подождал немного и снял телефонную трубку. Но что-то мне в ней не понравилось. Я тихо вышел и толкнул соседнюю дверь.

В такой же комнате сидел на тахте Кузя с телефоном на коленях, с трубкой, прижатой к уху и большим вниманием на серьезной роже.

Он не растерялся:

– Во, бабе забыл позвонить.

Я тоже:

– У тебя анальгина нет?

– На кухне аптечка. Покопайся. Хотя стой, - он выдвинул ящик прикроватной тумбочки, заглянул: - Нету. Думал, от кого-нибудь осталось, но нету. Иди вниз.

На тумбочке, рядом с пепельницей, лежали наручные часы. Я небрежно, без интереса, взял их, перевернул, прочел дарственную надпись: «Отличнику охраны общественного порядка». Это были часы Андрея.

– Это ты, Кузя, отличник?
– Мне хотелось его задушить. Здесь, сейчас. Но не сразу, а постепенно. Чтобы он вдоволь похрипел и подергался, А потом - спуститься вниз и…

– Ага!
– засмеялся весельчак.
– В бою взяли, с Черномором. Трофей. Я ему сперва отдал - не носит, боится, бороду отращивает. А меня теперь как гаишник остановит - я ему эти часы в нос. Действует. Иной и честь отдает.

Я осторожно, бережно положил часы, взял в руки пепельницу, повертел в дрожащих пальцах - тяжелая, хорошая, в самый лад по его башке придется.

Ну вот, все они тут, все четверо из «Мерседеса»: Руслан, референт, Черномор Алехин и весельчак Кузя. Недолго вам теперь, ребята, веселиться.

…Руслан не торопился с ответом. И я его не торопил. Планы мои нуждались в корректировке. Несмотря на постоянный контроль со стороны Кузи, я имел возможность присматриваться к жизни особняка. Какие-то капли информации, что удавалось мне собирать, постепенно сливались в лужицу, в которой все больше отражалась деятельность группировки Руслана, Это была какая-то всеядная структура, ненасытная, безмерно алчная. В их сферу входило все: рэкет, проституция, откровенные грабежи, они даже собирались подобраться к арсеналу соседней воинской части. Боевики Руслана участвовали в осаде Белого дома.

Чем дольше я здесь продержусь, тем ярче будет моя месть. И шире. И еще мне не давал покоя этот чудесный засыпной японский сейф в кабинете Руслана. Ах, распотрошить бы его - какой бы был подарок госпоже Юстиции, а по-нашему - Справедливости.

Связаться с шефом мне не удавалось, единственный доступный мне телефон усердно слушал Карпухин, Впрочем, об ожидаемых событиях я все равно узнаю по косвенным признакам.

Я действительно не предполагал, что эти признаки будут такими явными. Как следы побоев на лице.

В один прекрасный вечер от казармы оторвалась группа машин и вернулась в тот же вечер сильно потрепанной.

Той же ночью двое парней в камуфляже выдернули меня из постели, надели наручники к привели в кабинет Руслана. Он начал разговор коротко и ясно - ударил меня по лицу. Стоящие сзади ребята добавили. Я упал, получил ботинками по ребрам. Меня рывком подняли на ноги, бросили в кресло. Руслан навис надо мной:

– Сколько тебе заплатил Фишер?

– Мне он не платил…

Снова удар, но слабый, демонстративный.

– А кому?

– Откуда мне знать, кому он платит?

– Кто ты? Чей человек?

Я кивнул в сторону охранников. Руслан понял и показал им глазами на дверь.

– Наручники, - потребовал я.

Он сделал и это. Я встал. Руслан осторожно шагнул назад.

– Руслан Олегович, объясните, в чем дело?

– Наших людей подставил Фишер. Была разборка, мы потеряли машину. И двоих ребят, Ты прибыл от Фишера.

Сейчас будет сцена из «Свадьбы в Малиновке». Я эффектно сброшу шинель, скрывающую мои регалии и высокие полномочия.

– Ну, - усмехнулся Руслан на мое недолгое раздумье.
– Кто твой босс?

Я назвал имя и псевдоним, которыми вооружил меня в свое время всезнающий и никогда не ошибающийся шеф. Руслан открыл рот и сделал еще шаг назад, как тот липовый гаишник на шоссе.

– Почему сразу не сказал?
– обрел он дар речи.

– Зачем? Полагал - достаточно того, что сказал. Думал, ты неглуп. А трепать такое имя…

– Но Фишер…

– Не знаю я Фишера. Наудачу ляпнул. Случайность. Такое в нашем деле бывает. Подумай сам, стал бы я себе этой фамилией петлю на шее вязать?

– Ну, ты извини меня. Пойми…

– Не беспокойся, Руслан, - двусмысленно пообещал я, - свои люди - сочтемся.

– Но кто же тогда?

– Поразмысли, - посоветовал я в надежде, что он зацепит Фролякина.

Руслан ударил себя ладонью в лоб - сообразил. Лицо его исказилось от злобы. Он улыбался. С этой улыбкой, подумалось мне, он и уйдет туда, в неоглядную даль.

Знать бы мне, на кого падет его догадка…

Он подскочил к столу, ткнул кнопку селектора и взвизгнул:

– Карпухина! Алехина!

Я вышел из кабинета Руслана, пришел к себе, бросил взгляд в окно. К казарме, освещенной прожекторами, бежали Кузя и Черномор. Кузя в шнурках не путался. Они бросились в ближайший «Мерседес», и он вылетел в едва успевшие распахнуться ворота.

Вдруг почему-то сжалось тревогой сердце…

Проснулся я разбитый, что, впрочем, неудивительно. В тревоге, даже в растерянности. Что-то я упустил, недодумал, не учел. Кто-то за это поплатится, Хорошо, если только я.

День был какой-то странный. Все нервничали, суетились. Карпухин потирал руки, будто предвкушал какое-то большое удовольствие. И уже не бегал за мной подглядывать в туалет. Даже придуриваться стал меньше.

Чтобы как-то расслабиться, разжать стиснувшую сердце пружину, я бродил вокруг особняка, пострелял в тире, потом снова взялся обследовать дом. Он все больше мне нравился. Запутанный, с непонятной этажностью, он все-таки был при этом очень рационально спланирован и добротно построен. Со знанием дела, с большим вкусом. Для больших людей.

К вечеру я забрел на так называемую черную кухню, где готовили для обслуживающего персонала, заглянул в приоткрытую дверь…

На тебе! О нем-то мы и забыли. Блудный муж, Мишаня! В грязном колпаке, в сбитом набок фартуке на обвисшем пузе, он с равнодушно-брезгливым видом помешивал громадным половником что-то бурлящее в десятиведерной кастрюле и морщился от бьющего из нее пара. Нашел свое место в мире бизнеса…