Если бы…

Постепенно Вера начала привыкать к его присутствию в ее жизни. Ей даже стало иногда не хватать его. Она сама не могла понять, что чувствует по отношению к Севе. То он ей даже нравился, то надоедал своим повышенным вниманием.

– Прям твой гигантский сиамский близнец.– Как всегда блистал юмором Вован.

Иногда, неожиданно для самой себя, Вера начинала думать о нем как о мужчине. И эти мысли носили далеко не невинный характер. Мужественная внешность и атлетическая фигура ее поклонника пробуждали в ее невинном неопытном еще сознании очень откровенные фантазии, которые, впрочем, она не решалась пока воплотить в реальность.

За полгода этого марафона в погоне за сердцем прекрасной, но капризной и своенравной Веры Сева совсем вымотался. Она измучила его, он чувствовал, что стал просто одержим одной целью. Вера должна его полюбить. Он должен обладать ею целиком и полностью. Она должна принадлежать ему и душой и телом.

Несколько раз он готов был плюнуть на все. Прекратить эту дурацкую погоню за призрачной мечтой. Он принимал твердое решение больше не приезжать, не встречаться с ней. Давал себе слово и на следующий день снова летел к ней.

Через полгода, Вера, наконец, сдалась. Она почувствовала, что влюбилась. Она была очень молода и неопытна. Даже целовалась до этого она только с одним мальчиком, своим ровесником. Конечно, она влюблялась, она вообще была натурой романтичной, склонной к переживаниям, приключениям. Но это все было так, не серьезно. Детские влюбленности, с держанием за ручку и нежными взглядами, робкими признаниями и вырезанием на коре сердечка с двумя именами и плюсиком посерединке. То, что она начинала испытывать сейчас, было совсем другим. Это была влюбленность юной, но уже девушки, а не девочки, в практически взрослого, двадцатичетырехлетнего мужчину, который умело и настойчиво ухаживал за ней. Его преданность и терпение, его привлекательность и исходившая от него мужская сила сделали свое дело. Чувство накрыло Веру внезапно и с головой. Она даже удивлялась теперь, как она могла так равнодушно относиться к нему до этого. Как не замечала, какой он необыкновенный и прекрасный.

Сева, имевший за плечами большой опыт общения с женщинами, сразу почувствовал перемену. Он ощущал ее с каждым днем все сильней, но боясь спугнуть свое счастье, не торопил события, терпеливо дожидаясь подходящего момента. И вот в один прекрасный день, спустя семь с лишним месяцев после знакомства с Верой он, все еще немного побаиваясь все испортить, предпринял робкую попытку поцеловать Веру. И какое же облегчение он испытал, встретив с ее стороны весьма чувственный отклик. Так, они целовались и обнимались еще месяц, и Сева решил, что, все, хватит, пора переходить к решительным действиям, пока Вера не передумала и снова не изменила свое отношение к нему. Он сделал предложение, на которое Вера ответила согласием.

Узнав о том, что сын собирается жениться, его мать сказала: «Я категорически против! Эта девушка тебе совсем не подходит. Сева ей всего 18! У нее еще ветер в голове. И дело не в возрасте. У нее всегда ветер будет в голове. Она по натуре вертихвостка. Испортит тебе жизнь. Не совершай глупость. Скажи ей, что свадьба отменяется. Хочешь встречаться встречайся. Вот увидишь – скоро сам наиграешься, и она тебе надоест. Такие пустышки как она всегда быстро надоедают».

Почти двухметровый красавец Сева в свои неполные двадцать пять лет, даже сам не подозревая об этом, находился под очень сильным влиянием матери. Она умело и незаметно для него самого руководила им, направляя его жизнь в нужное русло, подталкивала к правильным, с ее точки зрения, решениям. Сева обычно соглашался, прислушивался к ней и почти всегда поступал так, как она советовала. Но на этот раз он принял решение и не собирался его менять. Сердито взглянув на мать, он ,почти грубо, с нескрываемой злостью, сказал:

– Я люблю ее, и я женюсь! И не смей так говорить о моей будущей жене.

За то Соня, которой нравился Сева, так преданно ухаживавший, за ее легкомысленной, взбалмошной сестрой, узнав о предстоящей свадьбе, вздохнула с облегчением. Наконец-то ее младшая сестра остепенится и повзрослеет, перестанет совершать всякие глупости. Выйти замуж это не хухры-мухры, там уже не поскачешь как стрекоза, не будешь делать, что левая нога захочет.

Двадцати пятилетие Севы отмечали у него. В небольшой двухкомнатной квартире, расположенной в хрущевке, собралось человек двадцать молодежи. Гости были веселые, много пили и много ели. Мать Севы, еще вначале вечера категорически отказавшись от предложенной Верой помощи, то и дело сновала туда сюда подавая, убирая, заменяя опустевшие бутылки на новые. Весь вечер она варила, жарила, пекла, и результаты ее трудов моментально исчезали в бездонных молодых глотках. Слыша громкую музыку, то и дело перекрываемую взрывами хохота, хозяйка дома с нетерпением поглядывала на часы, в ожидании, когда же расходившаяся молодежь, наконец, нагуляется, и в ее квартире снова воцарятся покой и тишина. Войдя с очередным блюдом, до краев наполненным горячим, Севина мать увидела, как ее будущая невестка лихо отплясывает на пару с одним из ребят посреди круга, образованного другими гостями. Гости восторженно аплодировали танцующим, подбадривая их радостными криками. Сильно подвыпивший именинник, слегка покачиваясь, хлопал в ладоши и наравне со всеми кричал: «Давай, Верка! Давай!». Раскрасневшаяся и радостно улыбающаяся, Вера ходила по кругу, все быстрей и быстрей перебирая красивыми стройными ногами, а ее партнер то догонял ее, прижимаясь почти вплотную, то немного отставал, одаривая откровенно-восхищенными взглядами темных смеющихся глаз.

–Вера! Ты не устала?– не выдержала будущая свекровь.

Немного задохнувшись от быстрого танца, Вера, не останавливаясь весело крикнула:

– Да, что Вы! Я так всю ночь могу!»– и понеслась по кругу еще быстрей. Гости неистовствовали, крики молодых людей перешли в рев. Поджав тонкие бесцветные губы, Севина мать с каменным лицом вышла из комнаты. Увиденное лишний раз убеждало, какую ошибку совершает ее неожиданно лишившийся рассудка сын. Кто бы сомневался, что эта подзаборная девка еще, наверное, и не так может всю ночь!

В конце вечера, когда гости начали расходиться, Сева был не в состоянии не то, чтобы проводить Веру до дома, а и вообще лыка не вязал. Под неодобрительным взглядом будущей свекрови Вера жизнерадостно выпорхнула из их квартиры в сопровождении двух молодых людей, которым тоже нужно было ехать в Москву.

На следующий день мать завела с более-менее пришедшим в себя сыном еще один разговор по поводу его решения о женитьбе. На этот раз она решила действовать осмотрительнее и по аккуратнее выбирать выражения.

– Я смотрю, Верочка вчера хорошо повеселилась,– с нескрываемой ноткой злобного сарказма сказала она.

– Да, вчера все хорошо повеселились.– Легкомысленно ответил Сева, не искушенный в ведении бесед с саркастичными намеками.

– Сева! Я понимаю, ты вчера выпил и может не совсем понимал и не мог, извини за каламбур, трезво оценить происходящее. Но этот танец!– мать закатила глаза.

– А, да! – Сева расплылся в радостной улыбке,– Ты видела, как Верка жгла?! А Гарик?! Настоящий джигит!

Мать изумленно посмотрела на него. Господи, то ли ее сын слабоумный, то ли сейчас молодежь вообще на все смотрит как на совершенно нормальные вещи. Его будущая жена потаскуха, чуть ли не легла под этого джигита Гарика на глазах у всех, а он сидит и еще восхищается.

– Да конечно,– холодно сказала она,– а потом еще два джигита поехали среди ночи провожать ее в Москву.

– Да, блин,– массируя пальцами, ноющие виски сказал Сева погрустнев.– Получилось некрасиво. Мне самому неудобно. Я вчера чего-то не рассчитал. Хорошо хоть ребята Веру проводили.

Ее сын идиот! Теперь это окончательно ясно. Мать преувеличенно осторожно поставила на плиту только, что вымытую сковородку, из опасения не совладать с собой и запустить ею в голову сына.

– Сева! Мне кажется, ты не совсем понимаешь. Этот танец, эти отношения с посторонними молодыми людьми. Это неприлично! Господи, Гарик только, что не набросился на нее на глазах у всех. Взглядом ее раздевал, а она только рада была, смеялась, ногами дрыгала.

– Мам, ну ты чего? Да всем весело было. Они просто танцевали, развлекались. А Гарик он на всех девушек так смотрит, у него такой взгляд он же человек восточный. Я же говорю – джигит.– Сева смотрел на мать, совершенно искренне улыбаясь, посмеиваясь про себя над ее устаревшими взглядами на жизнь.