Если наступит завтра

Даниэль Купер молчал.

– Как я понял, вы являетесь следователем Международной Ассоциации Защиты Страхования.

– Некоторые наши европейские клиенты потерпели страшные потери. Мне сказали, что разгадки нет.

Инспектор Триньян кивнул.

– Боюсь, что так. Мы знаем, что имеем дело с бандой очень умных женщин, но больше ничего.

– Никакой информации от осведомителей?

– Нет.

– Эти истории не кажутся вам удивительными?

– Что вы имеете в виду, месье?

Для Купера все казалось настолько очевидным, что он не смог сдержать раздражения в голосе.

– Когда орудует целая банда, всегда найдется кто-нибудь, кто слишком много болтает или слишком много пьет, или тратит слишком много денег. Невозможно удержать в узде слишком большую группу людей. Что вы можете мне дать по этой банде?

Инспектору стало не по себе. Он подумал, что Даниэль Купер оказался самым непривлекательным мужчиной, когда-либо виденным им. И, определенно, самым заносчивым. Вроде чирья, иголка в заднице, но инспектора просили работать с ним как можно теснее. И он неохотно сказал:

– Я сделаю для вас копии. – Он отдал приказ.

– Интересующие вас доклады сейчас положат мне на стол. Несколько довольно ценных драгоценностей было похищено из Восточного экспресса. И… – Я читал. Преступление расследовал какой-то дурак из Миланской полиции.

– Никто не мог разгадать, как же ограбление было совершено.

– Все ясно, – грубо оборвал его Купер, – все дело в простой логике.

Инспектор Триньян с удивлением взглянул на него из-под темных стекол: «Господи, у него манеры свиньи». А вслух холодно сказал:

– Логика здесь не поможет. Каждый дюйм поезда обыскали. Пассажиры, обслуга, багаж также подверглись обыску.

– Нет, – опроверг его Купер.

«Он просто сумасшедший», – решил Триньян.

– Но что?

– Они проверили не весь багаж.

– И все-таки, я говорю вам, что весь, – настаивал Триньян, – я просмотрел все рапорты.

– А багаж женщины, чьи драгоценности украли – Сильваны Луади?

– Что?

– Она положила украшения вечером в их обычное место, откуда их и взяли?

– Да.

– Обыскала ли полиция багаж сеньоры Луади?

– Только шкатулку, куда она складывала вечером драгоценности. Она же жертва. Почему они должны были обыскивать ее багаж?

– Потому что, рассуждая логически, это единственное место, куда преступник мог спрятать драгоценности. Вероятно, грабитель имел такие же чемоданы, и, когда багаж был сложен на платформе в Венеции, ему осталось только подменить чемоданы и исчезнуть. – Даниэль Купер поднялся. – Если доклады готовы, я их просмотрю.

***

Через полчаса инспектор Триньян говорил с Альберто Форнати в Венеции. – Месье, – сказал инспектор. – Я звоню, чтобы узнать, не было ли у вас каких осложнений с багажом вашей жены, когда вы прибыли в Венецию?

– Да, да, – обрадовался Форнати. – Этот идиот портье перепутал ее чемодан с чьим-то еще. Когда моя жена открыла свой чемодан, там не оказалось ничего, кроме старых журналов. Я заявил полиции Восточного экспресса. Они, что, нашли чемодан моей жены? – С надеждой спросил он.

– Нет, месье, – ответил инспектор. И добавил про себя: На вашем месте я бы и не ждал.

Закончив телефонный разговор, он глубоко задумался.

– Да, этот Даниэль Купер просто дьявол.

Глава 24

Дом Трейси был просто великолепен, он находился в одном из самых фешенебельных районов Лондона, там, где дома в Георгианском стиле прятались в тени частных парков. Няни в ярких униформах прогуливали детей вдоль тенистых аллей, раздавались веселые звонкие голоса, и в эти минуты Трейси вспоминала Эми.

Я потеряла Эми, думала она.

Трейси покупала овощи и заходила в аптеку на Элизабет-стрит, она восхищалась великолепными цветами, которые продавались около маленьких магазинчиков. Гюнтер Хартог отмечал, что Трейси отличалась милосердием и чутьем на хороших людей. Они познакомились с богачами, среди них попадались и герцоги, графы, она получила немало предложений руки и сердца – ведь женщина была богата, молода, хороша собой и выглядела такой беззащитной.

– Все считают вас завидной партией, – смеялся Гюнтер. – Вы создали себе великолепную жизнь, Трейси. У вас есть все, о чем только можно мечтать.

Действительно, она имела счета во всех европейских странах, дом в Лондоне, шале в Сент-Морице. Даже более, чем ей требовалось. За исключением того, чего не было, вернее кого не было в доме… Трейси постоянно думала о тех, кто у нее уже когда-то был – муже и ребенке. Возможно ли вновь это повторение? Она знала, что не сможет признаться какому-либо мужчине ни кто она есть на самом деле, ни о своем прошлом.

Она сыграла столько ролей, что не могла с уверенностью сказать, кто же она на самом деле, но одно знала твердо – никогда она не будет жить так, как однажды ей пришлось жить.

Все отлично, думала Трейси. Многие люди одиноки. Гюнтер прав. У меня есть все.

***

Трейси устроила вечеринку с коктейлем, первую с тех пор, как она вернулась из Венеции.

– Все идет отлично, – говорил ей Гюнтер. – Ваш вечер, как всегда, имеет потрясающий успех.

Трейси нежно улыбнулась в ответ.

– Благодаря моему крестному отцу.

– Кто сегодня приедет?

– Все.

Это «все» обернулось тем, что на вечеринку забрел один гость, которого Трейси меньше всего ждала. Она пригласила баронессу Ховард, приятную молодую наследницу, и, когда увидела ее в дверях, поспешила ей навстречу. Улыбка тут же увяла на ее губах, – рядом с баронессой стоял Джефф Стивенс.

– Трейси, дорогая, не могу поверить, что вы не знаете мистера Стивенса. Джефф, познакомьтесь с миссис Уитни, нашей хозяйкой.

Трейси холодно ответила:

– Как поживаете, мистер Стивенс?

Джефф взял Трейси за руку и неприлично долго жал ее.

– Миссис Уитни? – сказал он. – Конечно! Я был другом вашего мужа. Мы находились вместе в Индии.

– Как интересно! – воскликнула баронесса.

– Странно, но он никогда не упоминал ваше имя! – процедила Трейси.

– Неужели нет?! Удивительно. Интересный старый чудак. К сожалению, он слишком рано умер.