Если небо упадет

Песня заканчивается. Я нехотя отодвигаюсь назад, слышу, как начинает играть новый медленный трек, кажется Элвис, но неожиданно Дима вновь притягивает меня к себе.

– Прости, еще рано расставаться.

Смеюсь, кладу ладони ему на плечи и тяну:

– Ты странный.

– Это ты странная. Тебе что, танцевать надоело?

– Нет, совсем нет.

– Вот и хватит воплощать штампы в жизнь. Кто сказал, что танцевать подряд несколько медленных танцев – это неправильно? Как по мне, так просто кощунство остановится на одном медляке, когда жизнь так коротка.

– Если бы мои родители были живы, - мечтательно шепчу я и покачиваю головой. Мама, папа. Как же мне вас не хватает! Чувствую, что в носу покалывает, и сильнее сжимаю плечи Димы. Не хочу плакать. Не хочу! – Если бы они видели меня сейчас…

– Обычно так говорят, когда наоборот не хотят, чтобы предки заметили их, ну за добиванием бутылки пива или за курением сигарет. – Дима поглаживает мою щеку, пробегает кончиками пальцев по закрытым глазам и тихо спрашивает. – Ты чего?

– Просто нахлынуло. Прости.

– Хватит извиняться.

– Я бы хотела, чтобы они познакомились с тобой, - раскрыв глаза, признаюсь я и как-то криво улыбаюсь. Наверно, потому что еле сдерживаюсь от того, чтобы не разреветься, как истеричка или как ненормальная дура, которая плачет в «такой подходящий» момент. – Они бы тут же начали тебя тестировать. Папа бы выкрал минутку поговорить с тобой наедине, рассказал бы тебе все свои правила, припугнул, объяснил, что к чему. А мама…, - набираю в легкие больше воздуха и дрожащим голосом продолжаю, - мама бы приняла тебя очень тепло. Улыбалась бы постоянно. Становилась бы на твою сторону вечно! И, наверняка, это бы меня жутко бесило. А еще родители бы непрерывно настаивали на совместных вылазках или посиделках дома. Мой папа обожал смотреть кино, я говорила тебе об этом? Он каждые выходные находил фильмы и покупал что-нибудь вкусненькое. Раньше мы с мамой просили его привозить всякие булочки, выпечку, ну ты понял. А затем – это стало традицией. Так вот, ты бы тоже вместе с нами смотрел кино, уверена. И это был бы очередной, суровый тест, чтобы понять какие у тебя вкусы и сможешь ли ты разделять наши интересы. На самом деле, мама на такие вещи не особо обращает внимание. Ее бы больше волновало, есть ли у тебя татуировки и как ты закончил школу. А вот папа… Папа бы точно постарался проникнуть внутрь твоей головы, раскопать там все, чтобы убедиться в том, что…, что…, что я в надежных руках.

Мы уже не танцуем, дождь я уже совсем не слышу. Да, и музыку тоже. Поднимаю глаза на парня и очень тихо, практически беззвучно, не жалуясь и ничего не требуя, спрашиваю:

– Почему?

Мне кажется, я могла, что угодно спросить в ту минуту, лишь бы не это. Лицо Димы резко вытягивается, становится таким беззащитным, уязвленным. Опустив руки, он закрывает глаза, отворачивается, и каждый из нас, со своей болью, орет про себя во все горло: почему. Почему?

Думаю, достойного ответа на этот вопрос вовсе не существует. Лишь: потому что, вот просто так, а как иначе. Глупые оправдания и не единого нормального объяснения. Но черт подери, почему близкие умирают, зачем, кому это нужно? Почему кто-то болеет, кто-то нет. Почему кто-то счастлив, кто-то нет. Почему кто-то теряет все, абсолютно все, а кто-то нет.

– Мне кажется, самое время перекусить, - вновь поворачиваясь ко мне лицом, говорит Дима и выдает первую за все наше время знакомства лживую улыбку. – Как считаешь?

– Да, - смахивая слезы с ресниц, киваю я, - отличная идея.

Ложь, ложь, ложь. Куда это годится? Но лучше претвориться, будто все в порядке, чем расклеиться. Особенно теперь, когда и мне, и Диме есть ради чего жить.

В колонках играет Битлз. Я иду на кухню, пытаясь унять в груди грустное чувство досады, словно даже самый светлый момент сумела поглотить печаль. Неужели это будет преследовать нас всю жизнь и не даст никогда ощутить счастье в полной его мере. Не на половину. Не чуть-чуть. А как надо.

– Осторожно, - восклицает Дима, проносясь вихрем рядом со мной, - мы с Аидом жутко проголодались.

Пушистый комок держится когтями за его штанину и пищит так высоко и пронзительно, что хочется закрыть уши. Навсегда!

– Он только что ел, - причитаю я. – Сколько можно?

– Я же говорил тебе: это настоящий мужчина. Как и я, между прочим. Мы много едим.

– А что вы еще делаете?

– Требуем и добиваемся, - с грозным видом отрезает Дима. – Еще хотим ласки, заботы. И молока – это персонально от Аида.

Я усмехаюсь, открываю холодильник, хочу достать сок, как вдруг слышу стук в дверь. Парень выгибает бровь:

– Ты ждешь кого-то?

– Да, нет.

Иду в коридор, на ходу заглядываю в зеркало. На голове ужас, волосы спутались и торчат в стороны. Недовольно придавливаю их правой рукой, другой открываю дверь и тут же сталкиваюсь с торнадо. Конечно, не в буквально смысле, хотя не знаю, что лучше.

Не дождавшись приглашения, мокрая Ленка забегает в квартиру и громко рычит:

– Я что тебе сказала? Что сказала тебе сделать?

– Лен, ты чего?

– Нет, ответь. Что я сказала тебе сделать, Мира? Ты совсем не хочешь по-хорошему, да? С тобой по-плохому разговаривать нужно, а?
– Растеряно закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и пожимаю плечами. – Что…, что ты плечами пожимаешь?! – злится подруга и подходит ко мне так близко, что я чувствую запах ее апельсиновых духов. – Я русским языком тебя попросила: перезвони! Помнишь?

– О, черт, - горбясь, шепчу я. – Извини, из головы вылетело абсолютно.

– Из головы у нее вылетело, - скрестив на груди руки, повторяет Лена. – Зачем ты так? Я места себе не находила. Вчера прийти не смогла. Нужно было решить дела с сессией. Думала, хотя бы сегодня дождусь от тебя звонка, но нет. Тишина. Изводишь меня или издеваешься, м? Клянусь, еще одна такая выходка, и я позову своего деда. Слышишь? Мира, серьезно. Это совсем не смешно…

– Лен…

– Просто наказание какое-то. Телефон тебе дала? Дала. Номер вбила? Вбила. Позвонить сказала? Сказала. Что ж ты за катастрофа, Берман? Какая на тебя управа? Окей, ты не должна отчитываться передо мной, не должна обо всем докладывать. Но черт тебя подери, я же волнуюсь! Вот где ты шлялась эти два дня? М? Где тебя носило?

– Не кричи, пожалуйста.

– Чего это не кричать? Нет уж. Прости, я хочу высказаться. Так вот. Спрошу еще раз. Куда ты пропала? Это из-за Димы, да?

– Лена, хватит, - покраснев, отрезаю я и расширяю глаза, - давай потом поговорим об этом.

– Почему? Что такое? Чего ты в сторону кухни зыркаешь? Я не понимаю. Что? – Подруга недоуменно хмурит лоб. – Скажи по-человечески.

Думаю, до нее доходит раньше, чем в коридор проходит парень.

– Привет.

Удивленно вскинув брови, подруга разворачивается и отвечает:

– Привет, Дим. Решил выкрасть Миру навсегда?

– Возможно. – Парень чешет маленькую шейку Аида. Тот громко мурчит, лежит на спинке в его ладони и смешно шевелит лапками. Криво улыбнувшись, парень поднимает взгляд. – Я наверно пойду. Не буду мешать вам.

– Что за глупости, - отмахнувшись, выдыхает Ленка. – Мешаю я.

– Может, уйти мне? – с сарказмом интересуюсь и фыркаю.
– С чего вы вообще решили, что кто-то кому-то мешает? Проходи Лен. Мы как раз хотели придумать что-нибудь из еды.

Думаю, никто не ожидал такого поворота событий. Ни Дима, ни Лена. Они замолкают и смотрят на меня огромными, удивленными глазами, словно спрашивая: ты серьезно? Но я действительно серьезно. Мне не хочется отпускать никого из них. Хочется посидеть в компании близких людей. Как раньше.