Если он порочен

Одного поцелуя хватило, чтобы разжечь огонь, который они оба подавляли в себе в течение двух долгих недель. Хлоя даже не поняла, сам ли Джулиан сорвал с себя одежду или она ему помогла. Впрочем, сейчас это мало ее интересовало. Главное — они наконец-то получили возможность прикасаться друг к другу, ласкать друг друга и целовать.

Когда же терпеть стало невмоготу, Джулиан улегся на спину и потребовал, чтобы она села на него. Хлоя без колебаний подчинилась и, схватив мужа за плечи, наклонилась, чтобы поцеловать. А потом они скакали без устали, замедляя темп лишь для того, чтобы восстановить ритм, когда сбивались с него.

Почувствовав приближение развязки, Хлоя вдруг поняла, что уже лежит на спине, — она даже не заметила, когда Джулиан поменялся с ней местами. Уже возносясь к вершинам блаженства, она зажала рот ладонью, чтобы не закричать от накатившего экстаза. А после этого, совершенно обессилев, долго лежала без движения, положив голову на широкую грудь мужа. «Как на подушке», — подумала она с улыбкой. Заглянув ему в лицо и увидев, что он тоже улыбается, Хлоя решила, что настал подходящий момент сообщить новости.

— Джулиан, я жду ребенка, — сказала она, прикасаясь к своему еще плоскому животу.

Он еще шире улыбнулся:

— Я знаю, дорогая.

Приподнявшись на локте, Хлоя внимательно посмотрела на него и нахмурилась.

— Это все, что ты можешь сказать? Кстати, откуда ты знаешь? От матери?

Он усмехнулся и поцеловал ее в нос.

— Нет, не от нее. Она в такие дела не вмешивается. Эта мысль пришла мне в голову незадолго до нападения на дом Артура. Хотя полной уверенности, конечно же, не было.

— Значит, сюрприза не получилось?

— Ну… если хочешь, я могу изобразить удивление.

Хлоя рассмеялась.

— Нет, не надо. Зато я сама, как это ни глупо, была удивлена.

— Из-за ребенка я ужасно испугался, когда Артур захватил тебя. Разумеется, не только из-за ребенка. Имелась еще одна причина.

— Какая же?

— Видишь ли, я люблю тебя.

Хлоя уставилась на него в изумлении; казалось, она лишилась дара речи. Джулиан тоже был немало удивлен. Он уже давно привык к мысли, что любит Хлою, хотя, конечно же, не сразу это понял. Но любит ли она его? На этот вопрос он не мог бы ответить с полной уверенностью.

— Тебе нечего сказать мне в ответ? — спросил он наконец.

И к его ужасу, она разразилась слезами.

— О, Хлоя!.. — Джулиан обнял ее и прижал к груди. — Дорогая, успокойся, а то заболеешь. Тебе нельзя так расстраиваться, а то навредишь ребенку.

— Я вовсе не расстроилась, — пробормотала она, всхлипывая. — Это от счастья…

— От счастья? Прости, любимая, но что-то непохоже.

Пытаясь взять себя в руки, Хлоя изо всех сил боролась с потоками слез. И ей казалось, что ее переполненное счастьем сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она даже представить не могла, что Джулиан произнесет эти слова совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Сейчас ей так хотелось вволю насладиться сознанием того, что муж любит ее, но его тревога заставила Хлою сжалиться над ним.

— Джулиан, я тоже… Я люблю тебя, Джулиан, — прошептала она, все еще всхлипывая.

Он тотчас поцеловал ее и еще крепче прижал к груди.

— Дорогая, а я боялся, что так и не дождусь от тебя этих слов.

Он принялся покрывать ее лицо поцелуями.

— Боялся? Боялся, что я никогда не скажу, что я люблю тебя? — спросила она с удивлением.

— Да, я ужасно боялся, потому что понял, что нуждаюсь в тебе, что не смогу без тебя. Ведь у нас с тобой… очень много общего.

— Общего? Например?

— Ну… вот это.

— Это? Ты имеешь в виду общую постель? — Джулиан кивнул, а Хлоя нахмурилась. — Но разве не все супруги спят вместе?

— Нет, разумеется. И ты об этом, несомненно, узнаешь, когда проведешь в светском обществе хотя бы несколько лет. Я всегда знал, что меня такое положение дел не устроит. И я ни за что не согласился бы снова спать один. Без тебя в постели невыносимо холодно и пусто. А здесь мы с тобой… Здесь мы настоящие супруги, которые могут делиться друг с другом всеми своими мыслями и секретами. Нет, я не желаю спать без тебя.

— Тогда благодари мое невежество. Если бы я знала, что супруги в благородном обществе обычно не спят вместе, то послушно каждую ночь уходила бы к себе — пусть даже мне это совсем не нравится. И тогда бы мы никогда не узнали, как это чудесно. И как чудесно просыпаться по утрам рядом с тобой.

— Вот и у меня точно так же. Я открываю глаза, вижу тебя — и могу спокойно начинать свой день. А с твоей улыбкой он начинается еще лучше.

Хлоя обняла его.

— Осторожнее, а то снова заставишь меня расплакаться.

— Пожалуйста, не надо. Я только что обсох от твоих слез.

Хлоя рассмеялся, и он добавил:

— И еще — этот смех… Замечательный смех.

— Смеяться не так уж трудно.

— Только не для меня. Я раньше если и смеялся, то с горечью. — Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Видишь ли, меня терзало чувство вины из-за того, что сделали здесь с людьми. И с детьми тоже, разумеется. А все потому, что я предоставил Артуру и Беатрис полную свободу действий в моем поместье. Теперь я ужасно об этом жалею. А к друзьям Энтони я буду относиться как к своим собственным детям.

— Да они славные… И понимают, что теперь у них будет совсем другая жизнь. Но ты напрасно мучаешь себя, Джулиан, — ты ни в чем перед ними не виноват. Ты принял их как своих собственных детей только потому, что у тебя доброе сердце. За это я тебя и полюбила.

Он снова ее поцеловал, а потом еще и еще… И вскоре уже оба они, тяжело дыша, испытывали соблазн отказаться от дальнейших разговоров и откровений.

— Не такой уж я был порядочный в то время, когда ты нашла меня в переулке, — напомнил Джулиан.

— Да, конечно. Тогда ты вел себя… совершенно безнравственно. Однако точно так же ведут себя многие другие мужчины, даже те, у которых нет для этого никаких оснований. Хотя у тебя они имелись. Ведь ты тогда не чувствовал себя женатым. Но на самом деле ты человек чести — именно такой, каким и должен быть настоящий мужчина.

Заметив румянец на щеках мужа, Хлоя с улыбкой добавила:

— К тому же в некоторых обстоятельствах ты начинаешь скромничать, когда слышишь лесть в свой адрес.