Если ты простишь

С Ариной я говорила по телефону каждый день, обычно раз в сутки — чаще не получалось. И один-то раз с трудом выходило — нужно ведь было сделать так, чтобы она не поняла, что я давно не в Казани. И что я не одна. Поэтому я тщательно выбирала места для звонков, стараясь, чтобы дочь ничего не заподозрила. Но, как выяснилось, где-то я всё же прокололась… Или мы с Вадимом оба.

Я ушла от Ромки на десятый день. Мы не ссорились, не скандалили, он ничего особенного не сделал — всё было в рамках прежнего поведения. Я просто устала. От всего. Даже от жаркого секса. Но сильнее всего я, конечно, устала от ощущения собственной ненужности.

Это ощущение преследовало меня рядом с Вадимом, но, только оказавшись в одной компании с Ромкой, я по-настоящему поняла, насколько же иллюзорным оно было раньше. Там, с мужем, я просто думала, что ничего не стою и никому не нужна, здесь же, с Ромкой, я на самом деле была не нужна и ничего не стоила. Всего лишь девчонка, с которой он развлекается по ночам и иногда днём, причём порой, не стесняясь, делает это даже на виду у остальных участников группы.

— Да прекрати, детка, — смеялся Ромка, когда я шипела, чтобы он перестал, потому что нас же видно остальным. — Никому нет дела, никто не будет смотреть, забей…

И ведь он никогда не останавливался. Ни разу, несмотря на то, что я просила. Ромка просто не принимал в расчёт то, что я говорю.

И однажды я собрала вещи, попрощалась с ним и ребятами — и уехала. Ромка меня не останавливал, и вообще мне кажется, что он и не обиделся. Человек-ветер, что с него возьмёшь… Ворвался в мою жизнь, встряхнул её, разрушив до фундамента дом, в котором я жила, — и умчался дальше.

Впрочем, на самом деле я ни в чём не винила Ромку. Он не обманывал меня — я обманулась сама. Он был таким всегда, и одиннадцать лет назад, и сейчас. Да и я, по-видимому, с тех пор не поумнела…

Три дня я жила в гостинице неподалёку и думала, что делать дальше. Вряд ли я смогу описать своё состояние в то время. Это была какая-то агония. Если, уезжая с Ромкой, я находилась в эйфории — то, покинув его и осознав, что мне рядом с ним не место, я начала медленно сходить с ума.

Я чувствовала, что должна вернуться. Понимала, что хочу быть рядом со своей семьёй, с дочерью и Вадимом, которых я предала, променяв на десять дней с Ромкой. Я не представляла, что могу сделать, чтобы исправить содеянное, но понимала: я не прощу себе, если не попытаюсь…

И я вернулась.

35

Лида

Если не брать в расчёт воспоминания, мы с Аришкой провели хороший день. После английского пообедали, потом сходили в киношку на новый мультфильм, вернулись домой, я помогла ей с уроками, затем поужинали, заказав большой набор роллов… И всё это время мы разговаривали о чём угодно, только не о моём поступке и нашем разводе с Вадимом.

Его самого дома не было, и я знала, что он вновь вернётся поздно — пошёл в оперу. Вадим вообще любил всякие культурные мероприятия — оперу, балет, театр, выставки в музеях… К кино он тоже хорошо относился, но говорил, что это намного больше лотерея, чем выставка известного художника или классический балет. Те ему понравятся точно, а вот придётся ли по вкусу новый фильм — неизвестно.

— Мам, — вздохнула вдруг Арина, прервав мысли о Вадиме, — а чем этот мужчина, с которым ты уехала, лучше папы?

Я почувствовала себя так, будто дочь выстрелила мне прямо в лоб.

Даже в глазах потемнело.

Вадим знал бы, что ответить в этом случае. И его, конечно, не захватила бы паника, как меня в тот момент.

— Ариш… — я кашлянула, пытаясь собраться с мыслями. — Ничем он не лучше. Я просто была в него влюблена когда-то давно.

Арина понимающе кивнула.

И вновь выстрелила в меня вопросом:

— А папу ты, получается, больше не любишь?

Она уже говорила нечто подобное в прошлый раз, но сейчас интонация была не утвердительной, а вопросительной.

Этот факт можно считать положительной динамикой?..

— Почему ты думаешь, что я больше не люблю папу? — ответила я вопросом на вопрос, стараясь придумать хоть что-то, что удовлетворило бы Аришку.

— Ну, иначе ты не уехала бы от него к другому мужчине. Точнее, от нас.

Я до боли закусила губу.

Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое… То Лиде двухнедельной давности я бы накостыляла так, чтобы она сидеть не могла, не то что куда-то уезжать с Ромкой!

— Ариш, я ошиблась. Понимаешь… любовь бывает разной. Бывает любовь — как болезнь, из-за которой тебе плохо. И ты, с одной стороны, не можешь от неё отказаться, но с другой — болеть ею тебе тоже не нравится… А бывает любовь — выздоровление. Она от всех болезней лечит. У меня к твоему папе такая любовь. Я думала, что вылечилась, но увидела того мужчину — и опять заболела.

Я думала, что сочиняю всё это. Я и правда фантазировала, желая, чтобы Аришка поняла меня и оставила уже эту тему окончательно.

Но… только сказав вот эти слова — «любовь — выздоровление», — я поняла, что они правдивы.

Да и любовь — болезнь по отношению к Ромке, — тоже…

— А-а-а, — протянула Аришка, и мне показалось, что ей понравилось то, что я сказала. — Значит, ты болела… А теперь вернулась к папе, чтобы он помог тебе выздороветь?

— Да, — я кивнула, вновь ощущая, что не вру.

Если бы Вадим меня простил… он бы и правда помог мне выздороветь. От всего. И от Ромки, и от чувства собственной ненужности…

Но он ведь не простит.

— Поняла, — кивнула дочка и ускакала умываться перед сном.

36

Лида

Вадим вернулся в полночь.

Я к этому времени уже почти спала, сидя за кухонным столом. И когда он вошёл, не сразу сообразила, кто я и где нахожусь…

Опомнилась, как только Вадим, вздохнув, прошептал, подходя ближе к столу:

— Лида, ты с ума сошла? Зачем ты сидишь здесь вторую ночь подряд? Иди спать! Если тебе нужно со мной поговорить, написала бы в мессенджер, договорились бы, когда и где.

Я прерывисто вздохнула, ощущая, как глаза непроизвольно наполняются слезами.

— Я не могу.

— Что ты не можешь? — не понял Вадим. Взял графин, налил себе воды в стакан, сделал глоток — и закашлялся, когда я негромко ответила:

— Я не могу открыть переписку с тобой. Моё последнее сообщение тебе… я не могу его видеть.

Вадим молча поставил стакан на стол, и мне показалось, будто муж не знает, что ответить.

Нет, вряд ли. Вадим всегда знает, что сказать.

— Я просто хотела… — я запнулась и закрыла глаза, набираясь смелости. — Хотела извиниться… за утро. Я разозлила тебя, но я хочу, чтобы ты знал — я не пыталась этим тебя вернуть. Честное слово! Я просто… — Я всхлипнула и закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам бегут быстрые мокрые ручейки. — …Я просто увидела тебя и поняла, что соскучилась. Захотела… тебя… А потом осознала, что ты злишься, потому что давно не был с женщиной, и решила предложить… Это не было попыткой добиться твоего прощения, правда!