Если ты со мной

– Что? Нет. Я еще в силах сделать это сама.

– Не похоже, – Макс садится на край кровати.

– Будет лучше, если…

– Только не начинай, – раздраженно прерывает Макс, – такое ощущение, что ты не знаешь как избавиться от моего общества, – он быстро встает, а я подаюсь внезапному порыву и хватаю его руку. Макс останавливается.

– Нет, что ты, наоборот, – никогда я еще не чувствовала так остро стыд за свои слова, - я так благодарна тебе, – его рука зажата между моими руками. Макс смотрит на наши руки. Чувствуя неловкость, выпускаю его руку, – что ж, у меня стирка, – неловкая улыбка.

Хватаю сумку и иду в ванну. Закидываю свои вещи в стиральную машину. Без смущения роюсь в шкафчике в поисках порошка и кондиционера. Смеюсь, когда ими оказывается «Ушастый Нянь».

Зайдя в комнату, на кровати нахожу толстовку и спортивные штаны. Застилаю кровать и иду на поиски Макса. В зале его нет, на кухне тоже.

– Макс! – хриплю я. Бесполезно. Он не слышит меня. – Макс!

– А? – он в своей комнате. Подхожу к двери, в нерешительности останавливаюсь. Он не любит, когда заходят в его спальню. Дверь открывается. Макс отходит, чтобы я прошла.

– Проходи, - несмело переступаю порог.

С плохо скрываемым любопытством смотрю по сторонам. Эта комната, словно не из этой квартиры. В других нет ничего лишнего, здесь же повсюду разбросаны вещи Макса: на кровати, на письменном столе, стуле, кресле. Постель не заправлена. Стол завален книгами и бумагами. Мне казалось, Макс очень опрятен, судя по его внешнему виду. Мебель современная и собрана в тон. Но больше всего меня удивляет - книжный шкаф заставленный книгами. Меньше всего ожидала это увидеть в спальне Макса. Пробегаю глазами по книгам. Много классики, но достаточно и современной литературы. Одна полка полностью заставлена юридическими справочниками, кодексами и прочей нормативно-правовой литературой. И только потом я замечаю, что стены здесь бежевого цвета, а не серые, как в других комнатах.

Видимо, я долго рассматривала комнату, потому что Макс уже сидит за столом и что-то пишет, кажется.

– Что ты пишешь? – медленно подхожу к нему.

Макс протягивает лист формата А3, и я вижу портрет ребенка, нарисованный карандашом. Беру в руки. Работа еще не закончена, но выглядит потрясающе. Аккуратно провожу пальцами по детскому лицу, которое мне улыбается. На столе замечаю еще несколько работ: пейзаж, геометрические фигуры, цветы. Ничего подобного в жизни не видела.

– Это…ты нарисовал? – наконец, спрашиваю я.

– Да. Нравится?

Я округляю глаза.

– Ты еще спрашиваешь? Это восхитительно! Я в восторге! С ума сойти! Фантастика! – я не могу остановиться, Макс смеется. – Ты рисуешь? Почему тогда юридический?

– Это хобби, - Макс кивает на лист в моей руке, – хобби, которое приносит мне неплохие деньги, - пожимает плечами, словно это пустяк, а не талантливые работы, - а юридический – это стабильность и теперь я отлично знаю свои права.

– Чем ты еще меня удивишь? – спрашиваю я, прищурившись.

– Если я раскрою все свои таланты, ты будешь от меня без ума, - мы смеемся, – почему не переодеваешься? – Макс дергает за толстовку, которая перекинута через мое плечо.

– Ах, да! Собственно поэтому я тебя искала.

– Мой любимый костюм. Кажется, мне было 14, когда мне его подарили, – изящным движением выдергивает карандаш, зажатый за ухом.

– Ого, – теряю дар речи.

– От сердца отрываю, – шутит Макс.

Звонит его телефон. Я узнаю голос Стинга. Прогресс! Оставляю Макса одного.

Я смотрю на вещи в своих руках и пытаюсь представить 14-летнего Макса. Возраст, когда остатки детскости борются с неизбежным взрослением. Возраст, когда мы являемся максималистами, и нам кажется, что мы всегда правы. Возраст, когда все дороги перед нами открыты и мы думаем, что нет ничего невозможного.

Несмотря на ангину и температуру сегодня необычный день. Макс начинает открываться мне. Приятно осознавать, что тебе доверяют. Вдвойне приятно, что это делает человек, которого ты знаешь буквально месяц. Много раз читала и слышала, как едва знакомые люди понимают, что они родственные души. Только общаясь с Максом, я начинаю понимать, что такое действительно случается в жизни.

С радостью надеваю костюм Макса. Я не могу отказать ему, не после всего, что он для меня сделал и делает. Втягиваю голову в плечи, чтобы насладиться запахом свежести и трав. Даже, сквозь забитый нос, я улавливаю эти нотки. Если я ослепну (тьфу, тьфу, тьфу), то непременно узнаю его по этому запаху.

– Если причешешься, то скажу: «ты выглядишь круто!» - Макс застает меня в самый неудачный момент. Еще подумает, что я фетишистка! Что он сказал о моих волосах? Я хлопаю руками по голове. Птичье гнездо! Вот так называется моя прическа!

Макс смеется надо мной все время, пока я не разгоняю птичье гнездо на своей голове. Как обычно, сначала чувствую смущение, неловкость, но с каждым взрывом его смеха во мне борются злость и желание смеяться вместе с ним.

Стиральная машинка пищит. Демонстративно выхожу из комнаты. Но улыбаюсь, пока Макс не видит этого.

На обед Макс тушит курицу с овощами, а на гарнир – рис. Пока он колдует у плиты, я бью баклуши, потому что температура выше 39. С пол часика лежу на кровати. Время от времени, проваливаясь в сон. Измеряю температуру и встаю.

– Ты вовремя! Садись.

Во время обеда понимаю, что восприятие вкуса слабое. Это на руку только мужьям, которые не любят стряпню своей жены.

– Как давно ты рисуешь?
– спрашиваю я.

– Сколько себя помню.

– Заканчивал художку?

– Самоучка.

– У тебя талант…на мой взгляд, – поправляюсь я, – я не знаток живописи, но все что ты делаешь потрясающе. Пожалуй, закажу тебе портрет своего сына.

– Клиентская база пополняется, – смеется Макс.

– Кстати, а где ты их находишь, клиентов имею в виду?

– Через знакомых, через офис.

– Офис?

– Дизайн-студия. В основном я там работаю. Внештатный сотрудник.

– А не в основном?

– Слушай, болезнь тебе только на пользу, разговорчивая такая. Болей чаще.

– Спасибо. Ваша доброта не знает границ! – язвлю я.

Стинг оповещает о входящем звонке.

– Здорова, Толстый!

– Дома.

– София у меня. Нормально, только потеет как беговая лошадка, – Макс хохочет. Ушам своим не верю, что об этом он говорит Кириллу. Строю самое злое лицо.