Если вы не влюблены

Тогда Борис Леонидович попросил его достать из пиджака рисунки. Они, по счастью, были на месте. Убедившись, что Борис Леонидович в порядке, Алексей стал внимательно разглядывать дядину добычу. Потом спросил:

– И как вы хотите распорядиться этим богатством? Я могу вам чем-то помочь?

– Конечно. Ты же понимаешь, что в основном из-за этого я тебя и вызвал. Денег хватит нам обоим, поделим поровну. Ты должен будешь продать рисунки, но не так бездарно, как пытался делать я. Видишь, сколько денег потерял? А если у тебя все получится удачно, отправь меня за границу на лечение – и тебе хлопот не будет, и я буду уверен, что делается все возможное. Вдруг еще доведется пожить по-человечески…

Борис Леонидович хотел надеяться, что поступил разумно, что Алексей сделает все правильно и не обманет. Так что теперь нужно было расслабиться и вплотную заняться здоровьем. Наумкин верил, что если дело с рисунками выгорит, он непременно встанет на ноги. Бывают же в жизни чудеса! Глядишь – Наумкин еще попрыгает. В Питер к Оле на Новый год съездит. Может быть, они вместе потом махнут на какие-нибудь острова… И, почти счастливый, Наумкин впервые за последнее время крепко и спокойно заснул.

Алексей тем временем уже летел обратно в Москву. Все случившееся могло бы показаться фантастическим сном, если бы не бережно спрятанные в его кейсе рисунки. Раньше он думал, что такое возможно только в кино. Но жизнь, оказывается, тоже преподносит порой сюрпризы, от которых можно сойти с ума.

Однако сюрпризы сюрпризами, а ему теперь предстоит весьма серьезная работа. Серьезная и рискованная. Пока дядюшкины миллионы существуют лишь в теории. А как там еще будет на практике – непонятно. К тому же два рисунка – лишь часть проблемы. У Алексея в голове настойчиво крутились две фамилии – Заречный и Романчикова, хотя пока еще он не до конца понимал почему.

Пройдя через здание аэропорта, он направился к стоянке, где оставил свою машину. Сев за руль, вспомнил, что не включил мобильный, который, ожив в руках хозяина, тут же затрезвонил. Алексей, поморщившись, нажал кнопку:

– Будкевич. Да, уже прилетел, через два часа буду в театре.

Гастроли продолжаются (После похищения Тани)

В глазах Дворецкого сосредоточилась вся мировая скорбь мужчин по поводу вселенской глупости женщин.

– То есть вы подозревали, что на Курочкина напали. И что журналистка, которая последней видела писателя Заречного живым, украла из вашей гримерки туфли. И когда убили мэра города Перегудова, всю труппу опрашивали следователи, потому что кое-кто из артистов встречался с этой самой мэршей в день ее убийства.

Никаких вопросительных интонаций. Он констатировал факты, бросая их Белинде в лицо. Она стояла перед ним бледная и злая, прижимая к груди Танину сумочку, обнаруженную на заднем дворе салона красоты. Без умопомрачительных каблуков Белинда оказалась значительно ниже и, чтобы не дышать ему в грудь, высоко задирала подбородок.

– Вы должны были понимать, – продолжал Дворецкий, не отступая ни на шаг, – что находитесь в опасности. Судя по всему, кто-то хотел сорвать ваши гастроли. Другое объяснение трудно найти. И когда преступнику не удалось это сделать, бросив на вас подозрение в убийствах, он пошел в атаку. Он вывел из строя Курочкина. Однако спектакль не сняли! Потому что Курочкина заменил Будкевич. На вас могли напасть! Но в ваши симпатичные головы такая мысль даже не пришла!

– Мы не следователи, чтобы разбираться во всех тонкостях! – оборонялась Белинда. Оборонялась довольно вяло, потому что чувствовала себя виноватой: Таню похитили, а она осталась цела и невредима.

Когда Дворецкий приехал, перепуганная насмерть Белинда вывалила на него все, что знала сама. Она рассказала ему, что случилось с их труппой за время гастролей, и Дворецкий схватился за голову. Он обошел всех без исключения актеров и каждого подробно расспросил. Он вынул душу из Веленко. Он ругал Будкевича за то, что тот слишком долго тянул, прежде чем обратиться за помощью.

– Да ведь насчет Курочкина милиция так ничего и не выяснила, – оправдывался тот. – То ли его стукнули, то ли он сам упал и головой о камень ударился… В себя не приходит, правды мы не знаем… Я собирался рассказать милиции про туфли Регины, но они внезапно исчезли! И кто бы стал меня слушать?

– Я бы стал. Вы должны были понять, что столько происшествий сразу – это неспроста! – парировал Дворецкий.

Его зеленые глаза метали молнии. На Таранова он смотрел с какой-то особой ненавистью, как будто лично поручил ему приглядывать за Таней, а тот не справился с заданием. Таранов между тем ни на кого не обращал внимания и беспрестанно курил, неприкаянно расхаживая взад и вперед. Расхаживал он монотонно, словно узник, который не ждет скорого освобождения.

– Надо спектакль отменять, – сдавленным голосом сказал Будкевич. – Придется собственными руками задушить премьеру.

Он с отвращением посмотрел на свои руки и уронил их вниз. В этот момент в его кармане зазвонил телефон. Выхватив его и прижав к уху, Алик так быстро и шумно вскочил на ноги, что все в испуге замерли. Однако испуг был недолгим.

– Она нашлась! – закричал Будкевич, отстраняясь от трубки. – С ней все в порядке! Ее просто отвезли в лес и хотели убить. Но, слава Богу, все обошлось. Слава Богу…

Дворецкий сам поехал за Таней, погоняя шофера, словно нетерпеливый барин кучера, и попутно забрасывая его вопросами.

– А что, дом Заречного находится далеко от города? А дорогу к нему все местные жители знают? И что, это совсем дикий лес? А грибники туда часто наведываются? А охота тут разрешена?

Шофер служил у директора местного театра и был ужасно взволнован тем, что оказался в гуще таких невероятных событий. Он отвечал охотно и обстоятельно, добавляя от себя массу ненужной информации.

Ожидая, когда за ней приедут, Таня бродила по поляне, расстилавшейся перед домом писателя. Увидев вылезающего из машины Дворецкого, она едва не расплакалась от облегчения. У него был такой уверенный вид, такая решительная походка… Такая сила и энергия исходили от него, что хотелось броситься ему на грудь и спрятаться от всех неприятностей. Таня помчалась ему навстречу и через минуту очутилась в крепких объятиях.

После короткого объяснения с майором Болотовым, у которого Дворецкий забрал склянку с предполагаемой соляной кислотой, он попросил Таню снова рассказывать обо всем, что с ней приключилось. Когда девушка упомянула о колее, по которой выбралась из лесу на дорогу, Валерий немедленно сделал стойку. Когда они погрузились в машину, Дворецкий заставил водителя съехать с шоссе и проделать весь путь до того самого места, где Таню выбросили из автомобиля. Машина ехала медленно, подскакивая на ухабах и опасно кренясь то на один бок, то на другой.