Если завтра наступит не завтра...

Я помотала головой, чтобы избавиться от наваждения и услышала сдавленный шепот за спиной: "Сонь, они в рубашках.."

Эта деталь несомненно помогла мне прийти в себя и уловить весь комизм ситуации, еще это напомнило игру: Найди семь отличий. Я повернулась к Ленке, чтобы в свою очередь указать на то, что у наших экземпляров - выдающиеся из-под одежды части тела были не настолько бугристыми, как у тех... Ну бицепсы там, трапеции всякие.

Ленку я сначала не увидела, а потом углядела нечто, почти слившееся с косяком ( со вчерашнего вечера косяки и Ленка неразлучные друзья), она стояла по самые уши закутанная в старое драповое пальто, и косилась правым глазом в сторону стационарного телефона, явно имея намерение позвонить в службу спасения. Я подумала, что драп Ленке к лицу, но пауза затягивалась и тут слово взяли гости, вернее один из них, прочистив горло он терпким басом поинтересовался, не нашей ли квартире необходимо передвинуть шифунер. Вот прямо так и сказал - шифунер.

Точка возврата была пройдена. Я икнула, потом икнула Ленка и лестничные пролеты нашего, видавшего многое, дома огласил гомерический ржач двух, казалось бы неспособных на такие звуки, особ.

Сквозь слезы я увидела, что пришельцы, как по команде попятились и остановившись на безопасном расстоянии озадаченно переглянулись. Такое их поведении не помогло нам успокоиться, скорее даже наоборот, Ленка начинала хрипеть, а я продолжала смеяться, но уже без звука, выглядело это страшно, я знаю.

Парни к этому времени совсем оробели, но первобытный инстинкт воинов, видимо, не позволил им спасти свои шкурки постыдным бегством, они опять же синхронно встряхнулись, расправили крепкие плечи и приподняв меня аккуратно переставили в сторонку. Потом прошли в переднюю и остановились перед старинным гардеробом красного дерева.

– Этот?
– спросил один из носильщиков.

– Этот?
– тупо переспросила я.

– Этот!
– утвердительно кивнула Ленка.

– Эээтот!
– мотнул головой своему напарнику вопрошавший.

И рассредоточившись по опорным точкам, они нагнулись, гикнули, глухо зарычали и наша незыблемая скала, шкаф, который, казалось, прирос к своему месту еще полсотни лет назад, приподнялся, покачнулся и перелетел на несколько метров левее, обнажив нашим взорам прямоугольник поклеенный золотистыми обоями. Последующие события развивались в таком порядке, Ленка восхищенно ойкнула, раздался звонок из кармана синего комбинезона, на свет была выужена трубка сотового телефона, последовала короткая перепалка с неведомым собеседником, нам стало понятно, что носильщики сильно просчитались с этажом. Вернее недосчитали этих самых этажей, и буквально над нашими головами их ждала очередная перестановка. Коротко посовещавшись, они с сожалением посмотрели на перемещенную мебель, но видимо пришли к выводу, что ставить его на место себе дороже, а платить им здесь никто не собирается и гуськом удалились за дверь.

Я осталась стоять и обалдело таращитьсяво внезапно освободившееся пространство, Ленка же быстро пришла в себя и, потерев пальцев золотистый краешек обоев, задумчиво пробормотала: - Если их осторожно поддеть ножичком, то может удастся не порвать?

Ленка всегда была очень практичной. Но ножичек не понадобился, потому что от малейшего прикосновения, полоска обоев отстала от стены и с мягким шелестом легла нам под ноги.

Вместо ожидаемой кирпичной кладки перед нами опять престал косяк (Нет, определенно с этим надо что-то делать, косяки на этой неделе ведут себя просто неприлично.) Справедливости ради надо заметить, что косяк все же не совсем распоясался, простите за оксюморон, а явился нашим взорам в компании со своей подружкой дверью.

Дверь была старая, растрескавшаяся, но крепкая. И она была заперта.

Протоптавшись под дверью несколько томительных минут мы пришли к выводу, что взломщики из нас никудышные и отправились на кухню подкрепиться.

– Как ты думаешь, что там?
– спросила Ленка, распечатывая упаковку лимонных вафелек.

– Комната, наверное, - выдала такую не очевидную догадку я.

– Понятно, что комната, но откуда она там? И почему бабушки про нее ничего не говорили?

Я пожала плечами, откусила половину вафли и вперилась взглядом в ключ-бабочку с кованной змейкой на головке. Ключ, дверь, Боже, как просто...

– Ленка, мы растяпы!
– Завопила я и, схватив ключ со стола , опрометью кинулась проверять свою чудесную догадку.

Ключ с трудом вошел в замочную скважину, нехотя поворочался там, устраиваясь, и наконец повернулся три раза против часовой стрелки.

Дверь распахнулась, широко и стремительно, как-будто ждала этого момента очень долгое время.

Если бы в этой комнате сидел какой-нибудь давно забытый дух, то я представляю, как для него выглядело бы наше появление: разверзлась тьмы тьмущая и в прямоугольнике света возникла рослая фигура, деловито подбоченившаяся, и для пущей убедительности расставившая ноги на ширину своих плеч.

Явление эффектное, нечего сказать. Такое не скоро забудешь. Для меня же все выглядело иначе. Из открывшегося проема на нас дохнуло запахом пыли и паутины, застой и тлен были здесь хозяевами многие годы. А еще темнота. Такая темень бывает только искусственно созданной и я справедливо заметила, что окна в этой комнате, наверняка, есть, только они занавешаны чем-то.

За спиной раздался испуганный писк и мне стало понятно, что проверять и эту догадку придется не Ленке. Времени на раздумья терять не хотелось, ведь хорошенько подумав, можно и передумать со страху, поэтому я бесстрашно ринулась в самую темноту и схватившись за кусок какой-то материи, преградившей дорогу, рванула его в сторону.

В глаза мне ударили ослепительные лучи света, так что первые несколько секунд я продолжала ничего не видеть, потом зрение начало проясняться и мало-помалу передо мной возник оконный проем в старинном переплете деревянных рам. Дерево было темным и растрескавшимся, а стекло, разделенное на небольшие квадраты, кое-где потемнело, я подумала, что в наш век пластмассовых окошек редко встретишь такие благородные рамы и бронзовую патину стекла.

За разглядыванием этих элементов меня и застал следующий Ленкин звук, больше похожий на громогласныйвдох.

Я расфокусировалась с рамы и сфокусировалась на картинке за ней.

То что я увидела за стеклом, не влезало в рамки моей реальности, как не влезает в пакетик-майку африканский бегемот. Перед глазами до самого горизонта простиралась необъятная водная гладь, цвета стали, кое-где разрезанная белыми полосками пены, а небо над всем этим великолепием было цвета золотистой пудры.

Что, как вы думаете, должен сделать человек, увидевший такую панораму, на месте старого шкафа? Правильно! Заорать, как сумасшедший, рвануть занавеску обратно, пулей выскочить из дьявольской комнаты и захлопнуть, как можно скорее дверь.

Когда я примчалась на кухню, Ленка была уже там, она сидела на подоконнике, между старой хлебницей и горшком с алоэ, крепко обхватив себя за коленки, и дико таращилась на меня.

Для пущей безопасности я захлопнула кухонную дверь, подперла ее табуреткой, а сверху уселась сама, судорожно хлопая себя по карманам в поисках сигареты. Потом я вспомнила, что вчера, поддавшись здравому намерению, я решила искоренить дурную привычку с помощью отказа от приобретения виновниц этой самой привычки и обозвав себя последними словами, засунула в рот вафлю. Курить вафлюне удобно. И я стала ее жевать. Все эти нехитрые манипуляции помогли мне немного собраться и начать придумывать оправдание случившимся событиям.