Если завтра не наступит
Шрифт:
– Черный, – повторила она. – Это краска, которую сгустить невозможно, при всем желании. Ею пишется современная история Грузии. Когда польются потоки крови, переписывать что-либо будет поздно.
– А если без высокопарных заявлений?
Глаза Тамары гневно сверкнули:
– Изволь, попытаюсь достучаться не до твоего сердца, а до твоего разума. Несколько месяцев назад проект закона о жандармерии поступил на рассмотрение Совета национальной безопасности Грузии, но оттуда никакие официальные оценки не прозвучали – молчок. – Тамара пристукнула кулаком по столу. – Зато ведомство Тутахашвили помаленьку приступило к работе. Когда власти подавляли выступление сторонников священнослужителя Басила Мкалавишвили,
– Если это начало, – пробормотал Бондарь, – то каким же будет конец?
– Чтобы ответить на этот вопрос, – сказала Тамара, – достаточно ознакомиться с историей любой банановой республики, управляемой марионетками США. Застенки, массовые репрессии, уничтожение инакомыслящих. Вот почему мы с отцом решили покинуть страну.
– Обычная история, – прокомментировал Бондарь. – Сначала народ выбирает себе идола, а потом начинает стонать под его игом.
– Чтобы ты знал, в революции роз приняли участие далеко не все грузины, – возразила Тамара. – В последних выборах приняло участие приблизительно пятьдесят процентов населения, а цээрушные обозреватели эту цифру раздули чуть ли не вдвое. Без опеки американцев теперешний президент и должности мэра Тбилиси не получил бы. У него же клеймо националиста на лбу! Нам внушают: ах, ах, какой светоч демократии у власти, как он детишек целует, как с простыми людьми за руку здоровается… Разве в этом дело? – Тамара посмотрела в глаза Бондарю. – Некто Шикльгрубер тоже был когда-то весь из себя белый и пушистый, да еще вегетарианец в придачу. Все орали «хайль демократия, хайль победа над коммунизмом», пока по Европе не повалил дым крематориев.
Бондарь, намеревавшийся посоветовать Тамаре не сгущать краски, прикусил язык. Это уже было. Как и вечно повторяющаяся история с очередным диктатором, въезжающим в триумфальную арку под овации счастливого народа.
– И в воздух чепчики бросали, – пробормотал он, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.
– А надо бы тухлые яйца, – обронила Тамара. – Слушай, а как отразится на имидже грузинских властей эта история? – Она показала на конверт. – Запад покрывает чеченских боевиков, ничего не попишешь, но как там отнесутся к тому, что в Грузии гуляют на свободе отъявленные садисты? Взять хотя бы эту кошмарную историю с журналисткой… Италия не станет молчать, если то, о чем я прочитала, правда.
– Правда, – сказал Бондарь.
– Значит, нужно действовать.
– Я действую.
– Не слишком энергично. – Тамара сверилась с часами. – Скоро половина одиннадцатого, а мы все болтаем.
– Я как раз хотел обратиться к тебе с одной просьбой, – признался Бондарь, укладывая документы в конверт, чтобы спрятать его во внутренний карман куртки.
– Обращайся. Ради того, чтобы вывести на чистую воду наших черных полковников, я готова на все.
«Тогда поцелуй меня», – мысленно попросил Бондарь.
– Ну? – поторопила его Тамара.
– Ты боишься привидений? – спросил он.
– Боюсь, но не сильнее, чем монстров на тронах.
– Ты сказала, что можешь показать, где могила Гванидзе…
– Та-ак, – протянула Тамара, вставая. – Толкаешь меня на уголовное преступление? Хочешь проверить, кто похоронен в закрытом гробу? А знаешь, что бывает за надругательство над могилами?
– Смотря над чьими могилами, – произнес Бондарь, выпрямляясь напротив журналистки.
Она была на несколько сантиметров ниже, но держалась так, что разница в росте почти не ощущалась.
– Только проводишь меня, и все, – сказал Бондарь.
– Нет! – Тамара спрятала руки за спину и качнулась с каблука на носок.
– Ладно, забудь. Без
тебя справлюсь.– Нет!
– Уж не запретишь ли ты мне? – прищурил один глаз Бондарь.
– Нет! – в третий раз воскликнула Тамара и, примирительно тронув его за руку, улыбнулась. – Не кипятись. Просто одного я тебя не отпущу. Отправимся на кладбище вместе.
– Не отпустишь, значит?
Странное дело, но Бондарь, который терпеть не мог, когда им пытались помыкать женщины, не удержался от ответной улыбки.
По Тамариному лицу протянулись тени от опущенных ресниц.
– Ты слышал, – произнесли ее губы.
Бондарь кивнул. Он действительно слышал. Гораздо больше, чем могли сказать слова.
– Я рад, – искренне признался он. – Но я не могу подвергать тебя такому риску.
– Из какой это мелодрамы? – спросила Тамара, изо всех сил стараясь выглядеть так, словно между ними ничего не произошло и не происходит. – Перестань, Женя. Риск минимальный.
– На раскопки уйдет не меньше трех часов, – стоял на своем Бондарь. – И потом, это будет зрелище не для женщин.
– Как-нибудь перетерплю. Что касается раскопок, то в одиночку ты провозишься до рассвета.
– Твои предложения? Наймешься ко мне на работу в качестве землекопа?
Поколебавшись, Тамара сказала:
– У меня есть друзья.
– Не сомневаюсь, – обронил Бондарь, в интонации которого проскользнула неприязненная нотка.
– Ребята из оппозиции, – продолжала Тамара, скулы которой заметно порозовели. – Они смелые и надежные. И они готовы на все, чтобы свергнуть существующий режим.
– Но я не готов сотрудничать с оппозицией!
– Тогда готовься. Иначе экскурсия на Сабурталинское кладбище отменяется.
Не дожидаясь согласия Бондаря, Тамара потянулась к телефону. Он остановил ее властным жестом. Его пальцы, перехватившие Тамарину руку, удерживали напрягшееся запястье дольше, чем того требовала ситуация.
– Лучше позвони с моего мобильника. – Отпустив Тамару, Бондарь протянул ей трубку. – Не удивлюсь, если редакционные телефоны прослушиваются.
Она не заставила себя долго упрашивать. Отвернувшись, набрала номер и, понизив голос, о чем-то долго говорила по-грузински. Несмотря на стойкий никотиновый привкус во рту, Бондарю хотелось курить. Закинув в рот мятную лепешку жвачки, он яростно заработал челюстями, отгоняя и желание достать сигарету, и другие, совсем уж неуместные желания. Его взгляд заметно смягчался всякий раз, когда останавливался на Тамариной спине.
Наконец Тамара закончила переговоры и, возвращая трубку, деловито сообщила:
– Встречаемся возле моего дома ровно в два, чтобы уменьшить вероятность попасться кому-нибудь на глаза. Ребята будут на машине. Захватят фонарики, лопаты и другие инструменты, которые могут пригодиться.
– Понятно, – кивнул Бондарь, возясь с щеколдами оконной рамы. Уже по одной только жесткой линии его губ было видно, что он не в восторге от необходимости принять навязанные ему условия.
Распахнув створки, он увидел перед собой бетонную стену. Поскольку кабинет размещался в подвале, окно выходило в неглубокий колодец, заполненный всякой дрянью. Выбраться отсюда не составляло ни малейшего труда, но Бондарь почему-то медлил.
Тамаре же казалось, что он слишком торопится. «Подожди! Куда ты?» – безмолвно кричала ее душа.
– Смелее, – сухо сказала она, следя за тем, как Бондарь перетаптывается по подоконнику. – Провожать меня необязательно. Я продиктую тебе адрес. Правда, чтобы найти меня, тебе придется потратиться на такси.
– Я не готов к таким расходам. – Бондарь покачал головой. Ему было легче показаться скупердяем, чем расстаться с Тамарой.
Она смутилась:
– Ну, если хочешь, пошли ко мне. Отец привык к ночным гостям.