Если завтра случится

— Угу, — лепечет секретарша, по прежнему сидя на полу.

***

После посещения офиса Мордюкова было решено ехать в Подмосковье. К некоему Хасану, который, как оказалось, стоит за нашим Толиком и жаждет по беспределу отжать бизнес конкурента.

Если вкратце, той ночью мы жёстко встряли. Потому что люди этого самого Хасана дали нехилый такой отпор. Клянусь, в ту минуту мне реально показалось, что Паровоз просчитался, переоценил наши силы и возможности, ведь подобный лютый замес случился на моей памяти впервые.

Долгая перестрелка, мордобой.

Итог: двое из нас словили пулю. Один получил конкретный сотряс, другой — ножевое.

Надо ли говорить, что здорово очканули все мы.

Незнакомая территория. Дождь. Полутьма. Лес.

Отвечаю, каждый из нас в тот момент мимоходом, но подумал о том, что может сыграть в ящик и не вернуться из резиденции Хасана живым…

Наверное, именно поэтому я так сильно ждал Настю в этот раз. От одной лишь мысли, что больше не увижу её, становилось дурно. Еле дотянул до грёбаной пятницы. За малым не сорвался к ней. Сидел, как дебил, у двери всё утро, но она, как будто специально, приехала ко мне не как обычно, а только в районе часа.

— Привет.

Стоит на пороге моей квартиры. Запыхавшаяся, розовощёкая.

Торопилась.

— В театре поставили прогон, не смогла приехать раньше, — объясняется, уже разуваясь в прихожей.

Помогаю снять пальто и тут же, зажав у двери, целую. Страстно и настойчиво. Она, мне кажется, даже немного охреневает с такого приветствия.

Тащу девчонку на кухню, сажаю на стол и стаскиваю с неё всю одежду.

Обнажённая Настя прекрасна. Хрупкая, худенькая, идеальная. Для меня — чистый эталон красоты и женственности.

— Ты не заболел, Дань? — заботливо касается пальцами моего лба. — Горишь весь.

Придвинув её ближе к себе, продолжаю ласкать губами тонкую шею. Жарко и несдержанно.

Хочу поскорее оказаться в ней. И хочу растянуть мучительную прелюдию.

— Тише, Дань, тише, — шепчет она, трепетно дрожа в моих руках. Покрывается мурашками, закрывает глаза. Гладит по затылку.

Стиснув покрепче тонкую талию, снова переключаюсь на губы: пухлые, влажные, чувственные и зовущие.

Минута. Две. Три. Пять.

Мне кажется, я бы мог целовать их вечно.

Ещё будучи сопляком, часто в красках представлял себе каково это. Когда касаешься их. Когда пробуешь на вкус. Когда она не отталкивает, а отвечает со свойственной ей горячностью.

О большем не помышлял. Сперва я был слишком мал для этого, а потом уже обстоятельства не позволяли думать о ней в подобном ключе.

Зато теперь моя. Красивая. Нежная. Страстная.

Я могу целовать и любить её. Долго. Много. Сколько пожелаю.

Толкаю назад и вниз. Разложив девчонку на кухонном столе, пьяным взглядом впиваюсь в её тело.

Нецензурно выражаюсь.

Я слишком крепко на неё подсел. Притом в кратчайшие сроки.

Похоть, конечно, затмевает разум и лишает возможности ясно мыслить, но однозначно наша с ней близость — это гораздо больше, чем секс. Это единение тел и душ. Омут. Опасный и разрушительный.

— Дань…

Выдыхаем одновременно. Шумно и рвано.

Двигаемся в такт.

В глаза друг другу смотрим и нещадно полыхаем, обнажая чувства. Мощные, яркие.

— Ммм…

Смотреть, как она ловит своё удовольствие, — отдельная песня и особое эстетическое наслаждение. Не оторваться. Картинка, намертво засевшая в голове.

— Дань…

Уже где-то там пребывая в другой реальности, слышу.

Если и существует где-то рай, то он точно там, где есть эта девчонка. Ясно и чётко понимаю, ничего другого мне не нужно для того, чтобы быть счастливым.

Так резко вдруг осознаю одну простую вещь — она должна всегда быть со мной рядом.

Хочу, чтобы засыпали и просыпались в одной постели. Каждую ночь, каждое утро.

Хочу, чтобы вместе готовили ужин, а потом зависали перед телеком. Может быть, смотрели фильм или какую-нибудь дурацкую передачу. Одну из тех, что она любит.

Хочу, чтобы могли открыто появляться на людях. Не шифруясь.

Да всё с ней хочу. Семью, которой у меня давно нет. И даже детей.

Только есть одна проблема.

Настя замужем.

Это напоминание в очередной раз режет острым заточенным лезвием по воспалённому сердцу. А стоит представить, что она вот так же стонет и задыхается в руках мужах, и всё… Башню срывает.

— Даня! Дань! — её встревоженный голосок врывается в моё замутнённое сознание.

Целую в шею, глубоко вдыхаю её запах. Нехотя отодвигаюсь.

Встречаемся глазами. Её — светятся беспокойством и тревогой.

— У тебя кровь. Что такое? — спрашивает испуганно, в шоке уставившись на моё плечо.

— Ерунда, не переживай.

Разъединяемся.

Сразу кожей ощущая прохладу и пустоту.

Она тоже тут же себя обнимает. Мёрзнет.

— Дань…

— Щас вернусь. Не бойся, всё в порядке.

Натянув штаны, иду в ванную. Снимаю пропитавшийся кровью бинт и пластырь. Выбрасываю в унитаз и достаю с полки аптечку. Точнее, некое её подобие.

— Давай лучше я, присядь, — Настя, одетая в мою футболку, забирает из рук склянку. Усаживает меня на бортик ванной и принимается обрабатывать незажившую рану, от перенапряжения засочившуюся кровью. — Я так понимаю, там была пуля, Дань?

— Говорю же, всё нормально.

— Нормально? Ты издеваешься?

— Она ничего не задела, — моя ладонь скользит вверх по её ноге.

— А если бы да, — клеит пластырь и строго на меня смотрит сверху-вниз.

— Ну не задела же, Насть.

Склоняет голову чуть влево, взглядом выражая не то осуждение, не то порицание.

— Мне не нравится это твоё мутное окружение. Вы занимаетесь чем-то нехорошим и явно противозаконным.

Что тут скажешь? Особенно учитывая тот факт, что не так давно Настя столкнулась с пацанами на пороге моей квартиры.

Те неожиданно решили нагрянуть ко мне всей компанией. Честно, если бы Настя не уходила, я бы отправил их куда подальше, а так пришлось познакомить и впустить. Некуда было деваться.

— Дань, зачем ты связался с этими бандитами? Неужели не было другого выхода?