Есть такой фронт
Шрифт:
Серегин дал ему задание связаться с бандитами, войти к ним в доверие, а перед этим проинструктировал, как действовать.
Вскоре бандиты появились в доме молочника. Серегин знал, о чем говорили бандеровцы: в хате молочника будет явка, здесь они смогут получать информацию о жизни хутора, окрестных сел.
Иван Романович раздумывал: дом в центре хутора окружить трудно; если придется скрестить оружие — могут быть жертвы среди населения, да и самого хозяина легко под пулю подвести. Нужно искать какой-нибудь другой путь. Обязательно!
Из соседнего дома Серегин видел, как к молочнику
Во время очередной встречи изложил молочнику заранее продуманный план. Объясни, мол, бандитам, что опасно в хату заходить, соседи заметят — дадут знать куда надо. Лучше сделать тайник в поле, подальше от хутора. Туда и будешь информацию доставлять, а они смогут забирать ее оттуда.
Бандеровцы согласились.
Тайник был создан в самом конце огородов на границе с полем. Молочник регулярно оставлял там информацию, которой снабжал его Серегин, и бандиты были ею довольны.
Шел август 1948 года. Операция завершалась. Молочник сообщил:
— Сегодня вечером лесовики придут к тайнику за вестями. Надо все сделать, чтобы преждевременно их не вспугнуть.
Иван Романович выстроил бойцов, рослых парней с обветренными лицами. У многих на груди правительственные награды: не раз участвовали в боях. Но теперь от них требовалась не только смелость, а и выдержка, терпение.
Серегин сказал:
— Быть может, придется без движения много часов лежать в засаде. Кто пойдет добровольно на операцию?
Весь строй шагнул вперед. Выбрал солдат — Савченко, Комешева и Соболева, местного жителя Владимира Гулу.
Чекисты в маскхалатах залегли невдалеке от тайника. Однако в этот вечер никто не явился. А на следующие сутки, как только стемнело, со стороны хутора послышался выстрел. Кто стреляет, в кого? У Серегина дрогнуло сердце, может, допустил просчет?
Через полчаса услышал на огороде шаги. У кого-то из бандитов неосторожно брякнуло оружие — наверное, споткнулся. На фоне вечернего неба стали видны взятые на изготовку автоматы и пистолеты. Когда бандеровцы приблизились, чекисты дали залп.
Серегин принял все меры, чтобы подозрение ни в коем случае не пало на молочника. Выяснил, что бандиты перед тем как отправиться в тайник, по-зверски издевались, а потом расстреляли комсомольца-активиста. Это и был тот выстрел, который услышали чекисты, лежа в засаде.
На следующий день бандиты побывали у молочника, сказали, что погибло несколько оуновцев. А его допрашивали:
— Где был, когда наших побили?
— Среди людей, сами спросите.
Спросили, все проверили. Убитые, видно, наткнулись на засаду, решили оуновцы. На прощание поручили молочнику разузнать о деятельности активистов, каждого подробно охарактеризовать. Сказали, что придут на встречу в сарай, но когда точно — ни слова.
Чекисты несколько раз устраивали засады, но бандитов не было. Они появились лишь в ноябре. После их визита молочник встретился с Серегиным. Доложил: приходило шесть бандеровцев, он передал им «информацию». Все прошло благополучно.
Благополучно?
Иван Романович беспощадно ругал себя: надо было сидеть в засаде, пока бандиты не явятся. Упустил! Начальник отдела успокаивал:— Не убегут.
Они действительно не ушли…
Вспоминая эту операцию, Серегин говорит:
— Наш молочник действовал по велению сердца, долг патриота его призывал. Порой встречаемся мы с ним, вспоминаем грозовые годы. Занят он сейчас самым мирным делом — ухаживает за колхозными пчелами. Каждый раз новостями радует: электричество провели в село, клуб в честь пятидесятилетнего юбилея Советской власти построили, новые дома люди сооружают — каменные, со светлыми комнатами… А нечисть сгинула, ушла, как ночь.
Шел 1949 год. Серегин прибыл в село Гусаков. Здесь недавно организовали артель. Людям интересно было послушать, как на востоке хозяйствуют их братья, вот и обступили со всех сторон Ивана Романовича плотным кольцом. Он подробно рассказывал об оплате груда, о роли звеньев и бригад, советовал хорошо наладить охрану народного добра. Председатель сельсовета, провожая чекиста, сказал:
— Знаете, немного боязно, чтобы враг наше первое богатство не пустил с дымом. Как вы считаете?
Серегин ответил:
— Правильно говорите.
Иван Романович доложил руководству об опасениях председателя сельисполкома. Начальник райотдела решил:
— Участок твой. Опасения небезосновательны, сам знаешь. Возьми бойцов — и айда. Благословляю!
Иван Романович с небольшой группкой отправился в Гусаков. Шли знакомыми, хоженными не раз тропами. Метрах в трехстах от разрушенной мельницы, под самым Гусаковым, остановились. Сыпал снег, быстро темнело. Сквозь пелену туч с трудом пробивались узкие, словно штыки, лунные лучики.
Подошли вплотную к селу. Люди гуляют (тогда какой-то праздник был), издалека доносится песня. А из Гусакова идут человек двенадцать. Блестят в скупом лунном свете винтовки и автоматы. Бандиты! Направляются к общественному двору, где тракторы, лошади, семена. Прав был в своих опасениях председатель сельсовета!
Серегин развернул бойцов цепью. Бегом, вперед! До бандитов — метров сорок-пятьдесят. Но открывать огонь нельзя: везде люди, могут быть жертвы.
Бандиты, воспользовавшись заминкой, разбились на группки, побежали. Сержант Александр Губанов выскочил вперед, не успел прицелиться, как упал, сраженный пулей. Серегин выставил возле убитого пост из колхозников. Вместе с бойцами бросился преследовать бандитов. Отправил с «ястребком» донесение в райотдел.
На окраине села — следы бандеровцев. Потом исчезли: на мокрой лужайке снег растаял. Колхозники указали, куда бежали бандиты.
И снова — следы. Это уже у соседнего села. Они привели к одной из хат. Бойцы оцепили ее. Серегин зашел. Старик и старуха вокруг стола похаживают, а он накрыт на большую компанию. Поинтересовался, кого ожидают.
— Кого же еще — гостей.
— А точнее?
Старик назвал имена нескольких крестьян. Иван Романович быстро обошел их хаты. Выяснилось, что они в гости не собирались, готовились ко сну. Это насторожило. Серегин предупредил товарищей: