Есть такой фронт

Как дорогую память, семья хранит его часы и платок. Их принесли Марии Романовне много месяцев спустя после гибели мужа. И часы, и платок побывали в руках бандитов. Предметы эти как вещественное доказательство они приложили к рапорту на имя «высшего начальства», в котором расписывали свою «победу» над «грозным чекистом».

Емельян Павлович живет и теперь. Живет в делах своих боевых товарищей. Живет в сыне Павле, который пошел по стопам отца.

…Наша беседа закончена. Капитан Павел Колодяжный, взглянув на циферблат отцовских часов, которые ни на минуту не останавливались все эти годы, начал торопливо одеваться. Его зовет служба. Боевая служба Родине, любовь к которой неугасимым пламенем горит в сердце сына отважного чекиста.

ПЕТР ПАНЧЕНКО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ — ЛЮДЯМ

В Бродовском районе на Львовщине в 1944 году начал свой трудный и сложный путь чекиста Петр Глебович Худяков. Стройный, высокий, со скуластым лицом, медлительный в движениях, он отличался смекалкой, глубоким знанием оперативной работы, принципиальностью. Крестьяне Бродовского района видели в нем сердечного товарища, искренне советовались с ним, доверяли свои сокровенные думы, помогали выискивать и обезвреживать бандеровцев — этих злостных и заклятых врагов Советской власти. Так, уже в первые дни его деятельности они помогли напасть на след матерого и коварного бандита под кличкой Стефанивский. В 1939 году он бежал с Западной Украины в буржуазную Польшу, а оттуда перебрался в фашистскую Германию. Там прошел специальную подготовку и с первой волной фашистского нашествия появился в Бродах. С тех пор он уже и не покидал Львовщины, а оставался как связной «районного провода» ОУН.

Стефанивский терроризировал население Бордуляк, Станиславчика, неистовствовал в селах Волыни. Везде его сопровождали четыре головореза-хранителя, оставлявшие за собой смерть и пожарища. Особенно беспощадным был Стефанивский к прежним своим сообщникам, которые, прозрев, порывали с бандой и шли навстречу новой жизни. Летом 1945 года он со своими телохранителями-экзекуторами расстрелял восемнадцать оуновцев после того, как те пришли с повинной.

Худяков с группой бойцов неделями выслеживал Стефанивского в Бордуляцких лесах, искал его следы, но бандит умело заметал их. Так в напряженных поисках прошел месяц. Худяков все чаще заводил беседы с людьми, взвешивал полученные сигналы, сопоставлял факты. В голове промелькнула фамилия местного кулака. Кулик, Кулик… Сигналы о его связях с бандитами были и раньше, но установить их не удалось. И все же надо начинать с него…

Оперативная группа, обойдя кладбище, повернула к опушке леса. В хозяйстве Кулика заметили группу. Кто-то поспешно закрыл входные двери, а через минуту, прячась за стенку, выглянул из окна. Чекисты быстро, с мерами предосторожности, вошли во двор. Царила тишина. К скирде соломы подошел солдат, обратил внимание на большой куст смородины с увядшими листьями. Он схватил за ветки и дернул куст. Вместе с ветвями у него в руках оказалась квадратная крышка. Зловещей темнотой зачернело отверстие бункера. В то же мгновение из ямы вылетела зелено-серая «груша» и упала у самых ног офицера… Не разорвалась. Удивительно, но случаются в жизни такие критические секунды, когда смерть и жизнь вместе сходятся. «В рубашке родился», — шутил потом Петр Глебович.

— Сдавайтесь! — приказал Худяков.

Ответа не последовало.

— Последний раз предлагаю сдаться, иначе взорвем схрон! — крикнул Худяков.

И в этот момент прозвучали глухие, короткие автоматные очереди, доносившиеся из отверстия бункера из-под земли. Как выяснилось позже, это Стефанивский уничтожил всю банду и себя.

Время шло. Зимой сорок пятого опергруппа, которой руководил Петр Глебович, направлялась на задание через село Лагодив. Ночь темная, хоть глаз выколи. Лишь яркими золотистыми точками кое-где из окон пробивался свет. Вдруг где-то невдалеке залаяли собаки.

С чего бы это? Чекисты настороженно остановились в центре села около дома Мартынюка. Пару дней перед этим он известил Худякова, что к нему заходили бандиты, грозили лютой смертью за то, что хозяин где-то высказался за организацию колхоза. Из дома сквозь шторы пробивался свет. Петр Глебович дал знак солдатам. Они моментально рассеялись в темноте. Сам прижался к стене вблизи окна, из-за которого доносились приглушенные, но возбужденные голоса, стук стаканов. Хриплый голос пробасил:

— Глянь-ка, друже, на улицу, вроде кто-то ходит под окнами.

Худяков на цыпочках подошел к двери, держа наизготове автомат. Заскрипела дверь. Из сеней густо повеяло луком, соленой капустой, перегаром самогона. Показалась большая взъерошенная голова. Повернулась вправо, влево и снова спряталась, хлопнув дверью.

— Не слышно ничего, — раздался голос, — все спокойно.

— Добре, друже! — похвалил бас, — Выпьем за свободную неньку-Украину, без советов.

Когда в доме снова возник шум, чекист решил действовать. Громко постучал в дверь, нажал на них плечом. Не открывалась, только слегка скрипнула задвижка.

— Открывайте!

В доме все утихло. Потом кто-то истерически завопил:

— Окружили, окружили! Измена!

Зазвенело стекло, из окна сыпанули автоматные очереди. Худяков, согнувшись, отскочил от стены. Кинулся в снег. С окон в хате кто-то сорвал шторы. Подвешенная к потолку лампа брызнула светом в заснеженный двор. Потом по ней кто-то резко ударил. Свет потух. В это время через окно со звоном разбитого стекла и криком выпрыгнула женщина. Вслед за ней послышался пистолетный выстрел. Петр Глебович понял: «Бандиты стреляли в убегающую». И тут же через второе окно выскочила девочка.

— Убили маму! — голосила она. — Убили маму! — В ее сторону тоже блеснула из хаты вспышка выстрела. Тут же Худяков услышал мужской голос:

— Йой! В хате банда!

Петр Глебович понял: это хозяин. Ему все же удалось выпрыгнуть из окна во двор. Худяков пустил в середину дома несколько коротких очередей. Усилилась автоматная трескотня, хлопали одиночные пистолетные выстрелы.

Женщину и девочку Петр Глебович оттащил под глухую стенку, в безопасное место. Маленькая стонала, глухо всхлипывая. К чекисту подполз хозяин, оставляя за собой на снегу изгиб кровавого следа.

— Там три бандита, — сообщил он. — У них автоматы, гранаты, будьте осторожны!

А из дома со свистом, врезаясь в пухлый снег, пролетали пули.

— Сдавайтесь! — крикнул Петр Глебович. — Ваше положение безвыходное!

В ответ — снова стрельба, грязная ругань. В комнате прозвучал взрыв. Яркое пламя осветило окна, полыхнуло к чердаку.

— Керосин зажгли! Керосин! — в отчаянии завопил хозяин. — Проклятие вам, ироды!

Почти одновременно взорвались в доме гранаты, брошенные чекистами. Наступила тишина. Свалился горящий потолок, сыпались искры с полыхающей соломенной крыши. Долго еще гудело пламя пожара.

Так было покончено еще с одной бандой на Львовщине.

Петр Глебович, как мог, успокаивал семью Мартынюков. Перевязали раненых, отправили их на подводе в районную больницу. В отдалении из-за углов поглядывали крестьяне, но подходить к догоравшей хате не решались.

…Жизнь Бродовского района постепенно нормализовалась. Начали работать школы, клубы, в селах создавались инициативные группы, которые должны стать основой будущих колхозов. Новое властно входило в свои права, и этого течения не могли остановить бандиты, которые из шкуры лезли, чтобы преградить ему дорогу.