Эстетика Беспредела

– …для нас, людей, счастье и несчастье определяются тем что мы имеем и чего не имеем. Недостаток жизненно необходимых вещей, таких как пища, одежда, кров – становится причиной несчастья. Плохое здоровье тоже порождает несчастье. Обладание желанными вещами может сделать человека довольным жизнью, но даже те, кто получил желаемое, могут не обрести подлинного удовлетворения…

– Ну и зануда, – фыркнула Харпер, просачиваясь между креслами. – Извините… – шепотом произнесла она, задевая одну из студенток.

Эфи просачивалась за ней, пытаясь не наступить на ноги и не задеть своей неуклюжестью чей-то свежий недавно сделанный макияж.

– Уф! – выдохнула Харпер, присаживаясь на свободное место.

– Какого черта так долго, Харпер? – на девушку уставился грозный взгляд симпатичного парня. Затем парень быстро кивнул в сторону Эфи.

– Новенькая. Соседка моя с нашего потока. Тоже не поздоровилось и родители запихнули ее в эту дыру, – представила Харпер Эфирию.

– Я Эверетт, – парень протянул девушке руку.

У Эфи засосало под ложечкой. Не думала она, что найти брата Энтони будет так легко! Поправив на голове платок, Эфирия смущенно опустила глаза, сама того не ожидая. У Эверетта теплая рука, даже почти мокрая. Хотя тут это в порядке вещей, в зале было довольно жарко. Под платком изрядно потела голова, но снять его – неуважение к господу.

– Кельвин сегодня с нами, – произнес парень, толкая друга в плечо. – Эй, ты чего притих?

– Слушаю директора. Сейчас будут нового пастора представлять, – Кельвин напряг слух и чуть сузил глаза.

– Кого? Нового? – удивилась Харпер, переключая все внимание на сцену.

На ней уже стоял всеми любимый директор с тем самым мистером О’Коннелом, о котором говорила Харпер в общежитии.

– Да ладно! – девушка хлопнула в ладоши. – Неужели этот старый гад уходит на пенсию!

С переднего ряда на Харпер одобрительно повернулись несколько пар глаз.

– Мы все на это надеемся, – произнесла девушка с кукольными большими глазами и сразу же отвернулась.

– …на пенсию! – прозвучал голос директора. – Право стать пастором кафедры философии и религиоведения передается Телониусу Навелли!

На сцену из зала с самого первого ряда, где сидели преподаватели духовенства и других направлений данного университета, вышел парень. На вид лет двадцать пять, словно он недавно окончил университет и ему доверили вести целый поток студентов. Один вопрос – как?

– Это что, шутка? Такой красавчик просто не может носить рясу, скрывая свое тело под одеждой! – Харпер воодушевленно начала обсуждать его внешность.

– Он не выдержит и месяца, уверяю, – Кельвин вытянул вперед кулачок.

– Полгода, – поддержал спор Эверетт, приставляя свой кулак к кулаку друга. – Вы с нами?

– К черту этот спор. Я не участвую. Но если вы его прогоните прежде, чем я пересплю с ним… – глаза Харпер сверкнули.

– Он обрезанный, ты чего, подруга! Слышала, новенькая, у Харпер совсем крыша потекла! – смеялся Кельвин.

– Увидишь! – рявкнула девушка, поджав обидчиво губы.

– Не обижайся, Харпер. Уверяю, помимо тебя за ним будут бегать монашки нашей кафедры, да и для молоденьких преподов он будет, как свежий кусок мяса среди старых дряблых туш! – Эверетт поправил воротник рубашки.

– Он пастор нашей кафедры. Я буду видеться с ним чаще, чем кто-либо еще. Вы видели его лицо? А скулы? Да он актер, не иначе! Нельзя так сексуально выглядеть и работать в таком месте! Это богохульство и противозаконно! – Харпер повысила голос.

– Я с ней полностью согласна, – повернулась та же рыжая девчонка. – Такому место со мной в постели, – усмехнулась она.

– Катись к черту, Персик! Говорят, когда святые видят проститутку, у них отваливается член. Так не дай Бог, у этого красавчика он отвалится рядом с тобой! – огрызнулась Харпер.

– Жестко ты ее! – похвалил подругу Кельвин, сдерживая смешок над такой продуманной речью подруги.

– Как бы у тебя чего не отвалилось, Харпер, – процедила девушка сквозь зубы. – Давно у директора не была? Не боишься отчисления?

– Меня отчислят, если только узнают, что Телониус сделал мне предложение!

– Фантазерка какая! – засмеялась Персик.

– Религия – это система взглядов на непроявленную реальность, фантазию изощренного ума, Персик, – закончила спор Харпер одной из цитат, ходящих из уст в уста по университету.

Эфи завороженно наблюдала, как Харпер владеет своим острым языком и тактично отвечает на колкости своих однокурсниц. Не вызвать восхищение это не могло. Девушка сразу поняла, что станет ее лучшей подругой, тем более Эверетт является частью ее общества, в которое она, Эфи, уже вошла.

Когда директор закончил свою речь о духовной практике и напоминании о том, с какими организациями сотрудничает университет, дело перешло к хору. Первой зазвучала скрипка.

– О, нет. Это слушать я отказываюсь! – Харпер вскинула руки вверх и стала протискиваться к выходу.

– Полностью согласен, – Кельвин пошел следом, потянув за собой друга.

– Ты идешь? – спросил Эверетт, замедляясь у кресла Эфи.

– Да… да, иду, – согласилась она, хотя такая музыка, которую она не слышала ранее, зачаровывала.

Но все же Эфи поднялась с кресла и направилась к выходу.

– Чертов платок, – соседка скинула со своих волос палантин и поправила вьющиеся волосы. – Всю прическу испортили!

– Не переживай, шлем ее подпортит еще быстрее, – сказал Кельвин, спускаясь вниз.

– Шлем? – удивилась Эфи.

– Тссс… – шикнула Харпер. – Ты же помнишь, не в этих стенах.

– Хорошо, хорошо! – вскинул вверх руки Кельвин.

На улице свежо. Пахло дождем и кленом, деревья которого занимали всю парковую зону перед учебным заведением.

– Как же на улице чудесно! – закричала во весь голос Харпер, только выйдя из душного помещения. – Во сколько встречаемся?

– Хм… – Эверетт пожал плечами. – Ближе к вечеру. Мне еще вещи разложить и в ванну сгонять. Предлагаю встретиться в шесть у ворот.