Эстетика Ренессанса [Статьи и эссе]

По свидетельству современника: «...Скрябин тогда имел, на первый взгляд, вид мальчика, но в глазах у него была уже спокойная уверенность почти взрослого человека. У него было симпатичное лицо, в разговоре почти постоянно оживлявшееся неопределенно ласковой улыбкой, иногда принимавшей вид иронической усмешки. Все что он говорил носило на себе отпечаток такой серьезной трезвости суждений, которая совсем не гармонировала с его полудетской внешностью, его маленькой, почти детской фигуркой. В разговоре он всегда смотрел прямо в глаза собеседнику, и в этом спокойном, ясном взгляде чувствовалось, что он как будто внутренне взвешивает человека, с которым разговаривает, отнюдь не преклоняясь перед старшинством лет или какой-либо авторитетностью данного лица».

К этому можно добавить из воспоминаний Любови Александровны, которая и воспитала племянника с пеленок: «Для А.Н. не существовали высокопоставленные лица. Он вообще любил людей, ценил их по достоинству и таланту, не взирая на звание и происхождение». Такое воспитание получали дети в лучших семьях в России в ту эпоху, в полном соответствии с новым гуманизмом. Скрябин предпочел остаться без второго, композиторского диплома. В том же 1892 году вышли в свет первые сочинения молодого композитора, некоторые написаны до консерватории, поныне привлекательные для выдающихся пианистов мира. В это время обостряется болезненное состояние «переигранной» руки, и по совету врачей для укрепления общего здоровья Скрябин едет на кумысолечение в Самару и в Крым для морского купания, что сказывается благотворно и на состоянии руки.

Скрябин, по своему обыкновению, делает на листке одну из записей, кои выдают в нем не просто вдумчивого человека, а мыслителя: «Чтобы стать оптимистом в настоящем значении этого слова, нужно испытать отчаяние и победить его». Это вывод из пережитого и программа Первой сонаты, законченной в 1893 году, это и девиз, который в более развернутой записи обретает богоборческий характер: «Кто б ни был ты, который наглумился надо мной, который ввергнул меня в темницу, восхитил, чтобы разочаровать, дал, чтобы взять, обласкал, чтобы замучить, - я прощаю тебя и не ропщу на тебя. Я все-таки жив, все-таки люблю жизнь, люблю людей, люблю еще больше, люблю за то, что и они через тебя страдают (поплатились).

Я иду возвестить им мою победу над тобой и над собой, иду сказать, чтобы они на тебя не надеялись и ничего не ожидали от жизни, кроме того, что сами могут себе создать. Благодарю тебя за все ужасы твоих испытаний, ты дал мне познать мою бесконечную силу, мое безграничное могущество, мою непобедимость, ты подарил мне торжество.

Иду сказать им, что они сильны и могучи, что горевать не о чем, что утраты нет! Чтобы они не боялись отчаяния, которое одно может породить настоящее торжество. Силен и могуч тот, кто испытал отчаяние и победил его».

Как ни удивительно, это же кредо возрожденчества, что проступает впервые в жизни и творчестве Данте, Леонардо да Винчи, Микеланджело и что легко проследить у русских поэтов и художников. Человек вступает в диалог с Богом на равных. Здесь кстати вспомнить, Скрябин был влюблен, что случилось в год окончания Консерватории. Барышне (Н.В.Секериной (1877-1962) было всего пятнадцать лет, но влюбленные уже объяснились, и когда это вскрылось, Скрябин без обиняков заявил ее матери: «...Между нами давно решено, что мы жених и невеста». В семье Секериных не приняли жениха всерьез и по сути отказали от дома, что повело лишь к тайной переписке и к тайным встречам. Письма Скрябина - это высокая романтическая проза. В 1895 году у Секериных окончательно было решено, что Скрябин, скромно зарабатывающий себе на жизнь музыкой и весьма слабого здоровья, не жених для красавицы Наташи, с чем, похоже, она согласилась. Словом, первая юношеская любовь, чистая, романтическая, прошла, как обыкновенно бывает. Вряд ли Скрябин особо отчаивался: им пренебрегли, он обрел свободу. Осенью 1895 года он закончил большой цикл прелюдий для фортепиано и Вторую сонату, над которой по нескольку дней «работал как сумашедший» (из письма к Беляеву М.П.)

Беляев Митрофан Петрович (1836-1904), один из крупнейших лесопромышленников, сыграл великую роль в истории русской музыки и, можно сказать, исключительную в судьбе Скрябина. Еще в 80-е годы он проводил конкурсы и выплачивал премии из своих средств, затем учредил «Глинкинские премии», в 1885 году основал музыкальное издательство, которое печатало сочинения русских авторов (в лейпцигской нотопечатне Рэдера), и организовал «Русские симфонические концерты». В кружке Беляева задавали тон Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов. Известно, это В.И.Сафонов горячо рекомендовал Беляеву Скрябина и опубликовать его ранние произведения для российской и европейской публики. Именно Беляев всех лучше оценил талант молодого композитора и окружил его своей заботой, вплоть до лечения поврежденной руки в Германии весной 1895 года. А в конце года - после разрыва с невестой Скрябин выразил желание выступить с концертами в Париже - Беляев выехал снова вместе с ним за границу, чтобы организовать первую концертную поездку по Европе «звезды первой величины», по определению Римского-Корсакова.

Первые концерты Скрябина в Париже, Брюсселе, Берлине, Амстердаме, Гааге, Кёльне и снова в Париже проходили все с большим успехом. Обозреватель «Свободной критики» Эжен Жорж писал о первом парижском концерте, пророчески, среди разноголосицы мнений, предугадывая особенности творчества русского композитора: «Скрябин дал в зале Эрар один из самых замечательных концертов, которые нам довелось слышать за последнее время. Это - исключительная личность, композитор столь же превосходный, как и пианист, столь же высокий интеллект, как и философ; весь - порыв и священное пламя... После концерта он любезно играл сверх программы по просьбе публики».

В Париже Скрябин встретил русскую девушку, о которой ничего не известно, кроме ее инициалов - М.К.Ф. и «блестящей внешности», и влюбился. Говорят: «Она сделалась невестой Скрябина, но вскоре они разошлись...» Барышня, «очень интересная и образованная», жила у родных в Париже, возможно, ее родители воспротивились ее браку с композитором, и она перестала отвечать на его письма уже из России. Митрофан Петрович был посвящен в «тайну М.К.Ф.» и как-то помог молодому человеку преодолечь еще одну неудачу с женитьбой. Возможно, Скрябин понял, что он как бедный дворянин и музыкант выпал из той среды, в которой столь значимо, кроме родовитости, состояние и немалое.

Он оглянулся в своей артистической среде, и тут оказалось, что у него в поклонницах нет недостатка. Вера Ивановна Исакович (1875-1920) из Нижнего Новгорода в 1897 году окончила Московскую консерваторию с золотой медалью. Скрябин познакомился с нею в семье профессора Консерватории П.Ю.Шлецера (1848-1898), они успели подружиться между двумя его неудачами с женитьбой, о чем он делился с нею с присущей ему искренностью в переживаниях. Вера Ивановна, проявляя сочувствие, как Дездемона, могла полюбить, если сама по себе не была влюблена в восходящую звезду. Свадьба была в Нижнем Новгороде, откуда новобрачные уехали в Крым, где Скрябин закончил Вторую сонату, в которой звучит гимн красоте моря и величию человека. В январе 1898 года в Париже вновь состоялся авторский концерт, в котором исполнителями были Скрябин и его жена Вера Ивановна Скрябина. Присутствовала ли в зале М.К.Ф., неизвестно. Какая бы у нее ни была жизнь, безвестной канула в небытие.

Наступает время симфоний и сонат, кроме мелких фортепианных пьес, чудесных музыкальных жемчужин Скрябина. Остановимся на Третьей симфонии, названной автором дерзновенно «Божественная поэма», разумеется, по прямой аналогии с «Божественной Комедией» Данте в ее чисто поэтическом и световом восприятии, а также в философском, с преодолением средневекового миросозерцания поэта. У симфонии есть программа, обозначенная в названиях, многое проясняющих в ее музыкальном содержании. Но есть и тексты, записанные композитором позже или кем-то, с его объяснений. Программа «Божественной поэмы» представляет собой «развитие человеческого духа, который, оторвавшись от прошлого, полного верований и тайн, предолевает и ниспровергает это прошлое и, пройдя через пантеизм, приходит к упоительному и радостному утверждению своей свободы и единства Вселенной (божественного Я)».

Поначалу звучит «тема самоутверждения» духа и начинается часть I «Борьба»: «Это внутренняя борьба между человеком-рабом, созданного им самим бога, и могучим свободным человеком, человеком-богом». Дух приходит к торжеству: «Я есмь!», с тем он впадает в мечты.

Часть II «Наслаждения»: «Человек отдается радостям чувственного мира. Наслаждения опьяняют его, он поглощен ими. Его личность расстворяется в природе. И тогда-то из глубины его существования поднимается сознание возвышенного, которое помогает ему преодолеть пассивное состояние».