Эта роль мне не подходит!

Но даже став командой, творцы редко поддерживали друг с другом дружеские отношения. Дружба мешала отдавать приказы для ускорения и улучшения работы.

Как можно заставить друга работать усерднее, если он ленится? Ощущая, что он не рабочий, а всего лишь друг, творец ощущал свободу и безнаказанность. Попытки принудить друзей работать лучше, разрушали дружбу, ведь те начинали ощущать давление от того, кто, по их мнению, ровня им, от такого же друга.

А попытки дать другу критику, объяснить, что нужно изменить в его работе, что нужно прекратить делать, доводили до еще сильнейших ссор.

Нет. В мире творцов было не место равенству. Каждый был шестеренкой в механизме, у каждого была своя роль. Каждый подчинялся кому-то стоящему еще выше его на лестнице, более важной шестеренке. Дружба же и семья приводили к чувству равенства, поэтому не одобрялись обществом. Только рабочие отношения, основанные на выгоде и подчинении тому, кто находился выше.

Однако…

— Похоже Герцог поддерживал с ним связь. Опрошенные творцы утверждали, что он навещал именно его.

— Зачем? Какая ему была польза от этого? Он же не человек. Не могли же им руководить какие-то человеческие сентиментальности.

Продолжала не понимать целей Герцога Мимесис.

— Не знаю. Но Маркиз Писатель нарушил одно из самых главных правил.

Ответил Ирисэюс, начиная рассказывать о том, что обнаружил в комнате Писателя Мадригала.

Все стены в комнате были обклеены фотографиями из города Наты и Миры. Улицы, где девочки часто ходили, их квартиры, их школа, их кабинеты, их одноклассники и все те люди, с которыми они общались, сцены, где Мира издевалась над Натой, эпизоды из жизни Наты. Множество фотографий и нарисованных портретов Наты.

— Он посвятил книгу смертному?

— Не просто посвятил, он еще и возненавидел одну из смертных. Эта книга была посвящена им обеим.

Пробормотал Ирисэюс, протягивая Мимесис иллюстрации для книги, где Викторианну все воспевали, а Вирианна вечно страдала то от издевательств слуг, то от пыток, то от жестоких смертей.

— Он очень сильно ее возненавидел.

Юноша содрогнулся, вспомнив снова фотографии из комнаты Мадригала. Множество фотографий и на всех них у Миры были выколоты глаза.

— Тогда… не удивительно, что в книге столько плесени. Его свели с ума темные эмоции. Настолько сильно сошел с ума, что сам стал частью своей книги.

— Частью книги? Вы о чем?

Не понимающе спросил Ирисэюс.

— Ната передала Мире книгу. Сказку о «Мстительном боге». Существо, которое помогало своим любимцам и жестоко мстило их недоброжелателям. Оно заставляло тех умирать снова и снова, постоянно отматывая время назад, чтобы воскрешать их. Перемотка во времени. Ничего не напоминает? Мадригал вписал себя как персонажа. Судя по чернилам, этой сказки изначально там не было. Видимо наш Герцог переписал сюжет так, чтобы это существо было заключено, чтобы оно не помешало изменить книгу и избавиться от плесени.

— Но а как же актеры? Он вписал себя, но не потрудился забрать с собой своих главных героев? Нату и Миру. К тому же тот творец лишь Писатель, он бы не смог воплотить в реальность целый мир, чтобы оживить свою историю. В одиночку он бы не смог.

— Да. Он лишь Писатель. Нет ничего удивительного, что, когда он попытался создать новый мир, ему не хватило сил, и его просто затянуло туда. Раз Герцог не назвал мне четких имен для актеров, значит он сам их не знал. Но похоже он ему было известно, куда именно постоянно отправлялся Маркиз, поэтому назвал мне город и школу.

Договорив, Мимесис ненадолго посмотрела на сферы, где были видны спящие Ната и Мира.

— Теперь ясно, почему я не заметила сразу насколько много здесь плесени и почему та так странно себя вела. Поверить не могу, настолько поддаться чувствам, что позволить себе очеловечится, позволить себе сойти с ума.

Мимесис снова задумчиво посмотрела на сферу с Мирой.

— Как я понимаю по изначальному сценарию в книге был Мстительный бог, влюбленный в Викторианну. Он постоянно жестоко убивал и затем возрождал Вирианну, чтобы отомстить ей за свою возлюбленную. Герцог начал изменять книгу, убирая попутно все смерти Миры, но плесень оказалась слишком сильна. Он не успел.

— К тому же отхождения Миры от написанного Герцогом сюжета, лишали ее защиты, позволяя плесени снова возвращать смерти из оригинального сценария.

Сообразил Орхидэюс, влезая в разговор Ирисэюса и Мимесис.

Девушка улыбнулась, вспоминая поступки Миры.

— Среди людей есть жуткие упрямцы. Возле Миры уже практически нет плесени. Да и сама она так сильно изменилась.

Мимесис вздохнула. Она так хотела поскорее уже разобраться со всем этим.

Ирисэюс удивленно посмотрел на практически серую сферу, в которой с огромным трудом можно было разглядеть Нату.

— Что с ней?

— Мира избавилась от власти плесени, зато Ната… Ее поглощают.

— А те люди… Они вообще выживут?

— Я не знаю. Сейчас настоящий автор — это часть книги. Он может их просто не отпустить. Я понятия не имею, как избавиться от творца, ставшего плесенью.

***

В третий раз я проснулась под голос матери Мадригала, которая с завидным упрямством вновь и вновь призывала меня открыть бронзовую шкатулку, которая снова стояла недалеко от меня.

Выбросив шкатулку в окно, я внезапно поняла, что сегодня проснулась непривычно поздно. Оказывается, время уже приближалось к обеду.

Чтобы избавиться от гадкой сонливости, я позвала Ханну, и мы дружно начали несколько запоздавшую утреннюю разминку.

Стоило мне взбодриться, как в голову начали лезть всякие глупые мысли. Например, пусть я и недолюбливала Ханну, но она столько месяцев уже служила мне. Почему-то мне стало гадко от осознания, что все это время страдала не только я.

Мне ведь с самого начала было известно о ситуации Ханны. Столько времени прошло. Я столько с ней общалась, но совершенно не интересовалась, как ее дела.

— Ханна…

— Д-да, Ваше Высочество?

Испуганно спросила меня служанка, все еще пытаясь отдышаться после разминки.

— Ханна… А что твои родители? Они… уже поправили здоровье?

— Немного. Лекарства дорогие, а семья у нас большая. Приходится тратить все заработанное на продукты.

С опаской поглядывая на меня неуверенно отвечала Ханна.

Они так долго болели? Почему меня вообще раньше это не интересовало? Хотя с другой стороны почему меня должно было это интересовать? Но… все равно, это всё как-то…