Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
Шрифт:
– Ну, так вот, гражданин общественный прокурор, и выскочил-то я тогда из машины, чтобы с мамашей этой пастушка провести переговоры.
– А зачем тебе с ней было говорить?
– Думай, Борисыч, думай, включай свою неразработанную голову на полную мощность!
Командовать собственной одинокой головой было ещё трудней, чем многочисленным отрядом «Ромео» и поэтому Бориска напряжённо морщился.
– Я купил у неё одного гуся, живого, на корню, и договорился, чтобы в нужное время он и его собратья были оставлены пастись на машинном дворе.
– Ты заплатил за этого…, за которого
– Нет. Как ты мог такое про меня подумать?!
И Бориска заимел в свою коллекцию ещё один ласково-укоризненный командирский подзатыльник.
Проголодавшийся больше всех Николас вытащил в толпу молоко. В продолжение разговора с юным правдолюбцем Глеб Никитин встречно уколол его:
– Надеюсь, ты не обманным путём приобрёл это прекрасное эмалированное ведро?
И получил солидный Борискин ответ.
– Прекрати, командир! Я обещал с возвратом. Доярки мне поверили!
Пока они беседовали о нравственности, остальные мужики с хохотом пили молоко. Сильный голландец держал ведро на весу, а остальные страждущие по очереди приникали к нему, как к большому доброму молоковозу.
Глеб усмехнулся, когда к источнику жадно приник О'Салливан и лишние белоснежные струйки побежали по его подбородку.
«Гигиена, брезгливость… Нормальный ведь парень, когда проголодается».
– Докладывай. Спокойно, без эмоций, и подробно. Готов?
– Да, я всё записал. Никто меня не заметил.
Своевременное облегчение совести сильно отразилось на взаимоотношениях отцов-командиров. Бориска опять нечеловечески уважал Глеба. И поэтому затараторил.
– Полотенце синее, маленькое, два мешочка полиэтиленовых с новыми носками, жвачка, две пачки, ментоловые, мыло в мыльнице, зубная паста, почти полная с зубной щёткой.… Ой, пропустил! Ещё была одна зубная паста, целая, в другом пакетике, вместе со станками бритвенными, одноразовыми. Станков – шесть, «Жиллет», с полоской. Так, дальше… Фотоаппарат ещё был, ну, ты же его сам видел! Тиади же его и на катере, и в лесу вытаскивал!
Глеб невнимательно кивнул, подтверждая.
– Что ещё?
– Ещё книга была, небольшая такая, вроде как про путешествия, я обложку посмотрел, дальше не стал читать, трусы, двое, ну, такие обыкновенные, гражданские… Фотография женская в рамочке маленькой, пластмассовой, как зеркальце; чехол, ну, ножны такие старые, рваные, майка «Рибок» без рукавов…
– Стой!
Они оба одновременно оглянулись.
Выкрик, которым капитан Глеб остановил Бориску, сильно выделялся на фоне их тихого шепота, но коллеги были заняты дегустацией молока, и поэтому никто не обратил на это досадное недоразумение никакого внимания.
Глеб взял мальчишку за плечи.
– Ещё раз, какой чехол?
– Для ножика, ну, ножны такие обыкновенные, коричневые, из кожи. С заклёпочками.
– Пустые?
– Ну, да… Правда, извини, я внутрь их глубоко не лазил, может быть, что-нибудь такое мелкое там и было.… Но ведь ты же и не предупреждал, чтобы так подробно-то, а?!
– Без ножа? Главное – ножны были без ножа?!
– Да, одни, лёгкие
такие.– И в рюкзаке нож не валялся?
– Нет, я всё проверил! Там ещё в пакетиках были…
– Всё!
Решительным жестом Глеб Никитин остановил дальнейшее перечисление.
– Спасибо, малыш! Ты очень хорошо сегодня поработал!
– А…?
– Оставь меня на секунду, пожалуйста! Иди, попей молочка!
– Я уже напробовался, когда вас не было.
– Теперь сделай то же самое, но в компании. Прошу тебя…
Глеб был почему-то настойчив. Бориска прочувствовал его интонации и в глубокой задумчивости направился к остальным людям.
Знал бы он, о чём мыслил сейчас его проницательный командир!
«Так, неужели… Но почему?! И куда он рвался из лагеря все эти дни? К женщине? Допустим. А все эти гадости.… Мстить мне за то, что я его постоянно торможу, к русской подруге не отпускаю, красотуля Тиади мог, но он же всё время был рядом со мной, а казусы эти совершали люди со стороны! Нет, тут что-то не то.…
Почему в аэропорту, когда мы с ним случайно встретились, бельгиец уже знал, что группу поведу я? А про смерть боцмана он не знал…. Или сделал вид? Та-ак…, он приехал раньше сюда всей группы. Это факт. На сколько дней раньше? Впрочем, это пока не очень важно. Стрелять в меня и в себя в лесу он не мог. И с этим не поспоришь. Кошка, тухлая рыба… Пустые ножны…».
Перед глазами Глеба почему-то мелькнула недавняя торжествующая ухмылка Тиади: «Нет, приятель, нож мне ни к чему, я такими вещами не пользуюсь!».
«Если не пользуется ножом, то где он нашёл пустые ножны и зачем таскает этот странный предмет в личных вещах…?».
Яркие картинки загадочных случаев на маршруте, какие-то собственные смутные догадки и наблюдения густо смешивались в размышлениях Глеба.
«Может попозже…? Да, конечно, через некоторое время информации обязательно станет больше… Должно быть больше! Для этого мне нужно….
Что нужно? Так! Во-первых, прекратить дуться на прелестного парня Тиади! Он же не виноват, что наша персона такая сентиментальная! К тому же командир, то есть я, собственноручно, сам организовал эту дурацкую охоту, и сам же благословил его на такое дикое гусиное убийство! Нет, Тиади славный человечище и нужно срочно ознакомить его с таким моим мнением! Пусть красавец думает, что я горжусь им! Пусть думает.… Пусть подавится этим гусём».
– Эй! Кто сегодня у нас ответственный за костёр?! Придётся вас, милые мои, наказывать за разгильдяйство! Что же вы, судари, за огнём-то не следите?!
С роскошной улыбкой и с руками, готовыми объять всё человечество, капитан Глеб широким шагом направился к коллективу.
– Так, Николас, бери вот ту жердь и отодвигай прогоревшие угли и ветки в сторону! Да, примерно на метр, ну, можно чуть больше.… Так, правильно!
– Ян! Где наш Ян?! Вот ты где, прекрасно! Сбегай-ка, дружище, в ольшаник, там у дороги хмель растёт… Ты хмель знаешь, с шишечками такой…?
– Знаю, не беспокойся.
Не подходя близко, Ян ответил, покусывая травинку.