Эта-Тета

Это была белая роза с зелёными листочками. Я отдал за неё 120 рублей. У меня ещё оставалось 40.

Я спросил, что можно купить на эти деньги?

Продавщица удивлённо улыбнулась.

— Может быть, ещё какой-нибудь цветок? — настаивал я.

Я бы мог подарить Млею белую розу и, например, белую хризантему.

— Хризантемы по 60, - сообщила продавщица.

Не хватит.

— Но я могу вам предложить сердечко. За 25. Оно украсит ваш цветок.

Я долго рассматривал сердечко и наконец согласился.

Гордый, я вышел из цветочного киоска.

Мне надо было закончить одно дело, а потом я пойду к Млею.

Сегодня за нами прилетал корабль, чтобы отвезти нас на Тету. С невыполненным заданием. Но меня это почему-то не беспокоило.

Ха привели в наручниках, все такого же худого и синего от татуировки.

Только на ногах у него были теперь новенькие белые кроссовки.

— Деньги принёс? — спросил сириусянин, не здороваясь.

— Нет, — вздохнул я. — Тёте Зое на зубы отдал всё, что было.

— Ох, теперь старушка кусаться будет! — засмеялся Ха, положив ноги на стол прямо передо мной.

— Мы улетаем, — сказал я.

— Да ладно! — Ха вскочил, и охранник прикрикнул на него. — Когда?

— Сегодня, — тихо сказал я.

— А как же я? Вы же обещали?! — Ха так разнервничался, что стал похож на прежнего Ха, мёрзнущего, без зарядного устройства и с межгалактической картой.

— Я устрою тебе побег, — прошептал я, косясь на охранника.

Ха часто-часто закивал своей продолговатой головой.

— У тебя есть какой-нибудь план? — спросил я.

— Есть. Если я проглочу ложку, меня переведут на больничку. Ты сможешь зайти туда, прикинувшись хирургом, главное, принеси две волыны, в общем, отобьёмся, но нужна машина, — не шевеля губами, протараторил Млей.

— Ложку? — не понял я. В прошлый раз он от биг-маков отказался.

— Да. Мы так всегда делаем, когда в медпункте сходняк намечается. Я же в авторитете, — добавил он, снова выкинув ноги на стол.

— Боюсь, волыны непросто будет пронести… — засомневался я.

— Ну и ладно, я заточку возьму, — не расстроился Ха. — В крайнем случае, двум волкам позорным точно глотку перегрызу!

Сириусянин с ненавистью посмотрел на конвойного.

— А как мы выйдем? — Я уже понял, что всю операцию по освобождению Ха мне придётся взять на себя.

— Замочим всех и выйдем, — улыбнулся Ха.

Я вздохнул.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — сказал я.

— И вот ещё что. — Ха сплюнул прямо на пол. — Кореша моего зацепим с собой.

— Кореша?! — воскликнул я. — Это невозможно!

— Возможно! — подбодрил меня Ха, подмигнув своим огромным овальным глазом.

— Невозможно, — твёрдо повторил я.

— Без кореша не уйду! — заявил Ха.

— Ну и оставайся! — сгоряча сказал я.

— Конвойный! — позвал Ха. — Уходим!

— Подожди! — Я вскочил и попросил ещё раз: — Подожди!

Сириусянин недовольно уселся на стул, дав отмашку конвойному.

— Ты же не собираешься брать с собой кореша на Сириус? — спросил я, взывая к его рассудку.

— Нет… — ответил он, подумав. — Его там на опыты заберут, он всех этих докторишек просто ненавидит!

— Вот видишь, — обрадовался я. — Так зачем же вам вместе бежать? Мы ведь сегодня улетаем!

Ха надолго задумался. Я терпеливо ждал.

— Жизнь — дерьмо, — сказал наконец Ха. — Но ты прав.

— Вот видишь! — обрадовался я.

— Я остаюсь, — решил он.

— Как?! — Я думал мне послышалось.

— Вот так. И всё, разговор окончен. — Он встал.

— Ха, подожди, ты пожалеешь! Тебе дадут лет десять-пятнадцать строгого режима! — Я не мог поверить собственным ушам. Ха решил остаться в тюрьме, вместо того, чтобы лететь домой!

— Ну, вышку точно не дадут! — ухмыльнулся он.

— Ты не знаешь, что такое зона! Ты будешь клеить конверты или валить деревья! — Я изо всех сил пытался переубедить его.

— Кто познал жизнь, тот не работает, — сказал Ха, снова сплюнув.

Эту же надпись я прочел у него на груди.

— Конвойный! — заорал он. — Быстрее! А то в камере уже баланду дают.

Меня проводили к выходу, и я подумал, что было бы даже странно, если бы я пришёл к Млею с розочкой и с Ха.

Глава 20

Млей с девочкой только что пришёл из магазина. Он так и называл её: «девочка». Он считал, что имя должно подобраться само, потом.

Он разбирал одной рукой сумки с памперсами и детским питанием, другой тряс погремушку перед её личиком, а сам разговаривал по телефону, который придерживал плечом.

— И что, тебе позвонил сам Котов? — спрашивал Млей в трубку.

— Ага, представляешь, как это было для меня неожиданно! — отвечала Наталья Петровна.

— А он договорился со своим любовником? — уточнял Млей.

— Ну конечно, раз он сказал, что это их решение!

Девочка потеряла соску и громко закричала.

— Что это у тебя там? — спросила Наталья Петровна.

— Ничего, — сказал Млей, быстро отдавая соску ребёнку и гремя погремушечкой.

— Не поверишь, — рассмеялась Наталья Петровна, — мне уже везде дети мерещатся. Ну, ты будешь у нас крёстной мамой?

— Я, наверное, улечу, — сказал Млей.

— Муся, куда?! А потом, это же не завтра произойдёт: пока я забеременею, пока рожу…

— Ты сначала забеременей, а потом поговорим! — засмеялся Млей, меняя девочке памперс. Она болтала ножками и не сводила с Млея внимательного взгляда.