Эти двери не для всех

Умер".

Сергеев вышел из отделения, спустился в фойе, разбудил гардеробщицу, надел плащ.

Он прошел аллейкой, хрупая подошвами по утреннему ледку.

Утро было морозным, голубым и ясным.

По Ленинскому катили первые машины. Сергеев шел, зажав в губах незажженную сигарету, и бормотал: "Плохо-то как, Господи… Как плохо…" Профессор Браверман, декабрь 98-го

"О, ЭТА СКУКА НИЦШЕАНСТВА…"

Высокой памяти хирурга Петра Николаевича Сергеева посвящается Господи, сохрани подольше это дурацкое российское самоедство! Еще никому оно не помогло, но все равно сохрани его в нас подольше!

Виктор Конецкий "Разные люди" Во вторник, как всегда, как вчера, как год, три, пять лет назад, в пять минут девятого Бравик вошел в отделение.

Люда, старшая медсестра, выглянула из своего кабинета и сказала:

– Григорий Израилевич, доброе утро.

– Доброе утро, Люда, – ответил Бравик.

– Вам звонил Назаров, просил перезвонить, как придете, – озабоченно сказала Люда.

Видимо, ее впечатлил факт служебного разговора с профессором.

– Профессор Назаров? – удивился Бравик и взглянул на часы. – Он что, сегодня звонил?

– Только что! Очень просил позвонить, – дисциплинированно сказала Люда.

– Ну, хорошо… – несколько удивленно сказал Бравик. Он пошел к кабинету, потом остановился, обернулся. – Все спокойно?

– Да, – Люда кивнула. – В послеоперационной у Храмцова дренаж забился. Дмитрий Александрович сейчас отмывает. А так все спокойно.

Бравик покачал головой и пошел по коридору. Он открыл ключом кабинет, положил на стул старый желтый портфель с потускневшими заклепками и исцарапанными замочками на ремешках, снял пиджак и повесил его на плечики в шкаф. Потом сел на стул у двери, покряхтывая, снял ботинки, задви-нул их под тумбочку и надел старые мягкие туфли без шнурков.

Он мельком глянул на операционный график под стеклом, грузно утвердился за столом и перелистнул страницы большого блокнота.

Профессор Иван Андреевич Назаров, председатель правления Урологического общества, был человек обстоятельный, неспешный, и раз Бравик ему понадобился в такую рань, значит вопрос отлагательств не терпел.

"Так… Вот. Нет, это домашний… Он, наверное, уже у себя… Ага, вот".

Бравик набрал номер.

– Иван Андреевич, добрый день. Браверман.

– Здравствуй, Григорий, – обрадованно сказал Назаров. – Как хорошо, что ты на месте.

– Что-то случилось?

– Да нет, ничего не случилось. Но я, Гриша, к тебе с большой просьбой…

Бравик подумал, что Назаров хочет положить к нему кого-то из родственников или знакомых. Кого-то, кого он не хочет оперировать сам.

– Говорите, Иван Андреевич, все сделаю, – вежливо сказал Бравик. – Чем могу помочь?

Назаров на том конце провода прокашлялся, закурил, поперхал в трубку и наконец сказал:

– Ты понимаешь, Григорий, завтра в Твери начнется конференция Общества. Их ежегодная, региональная конференция… А председатель оргкомитета, тамошний завкафедрой, энергичный такой мужик, я ему всячески содействую… покровительствую, если хочешь… он у меня защищался в восемьдесят втором…

Профессор Чернов, Алексей Юрьевич…

– Иван Андреевич, – терпеливо сказал Бравик (Назаров всегда был очень неспешный, к сути вопроса он пробирался через генеалогию упоминавшихся, погодные условия и массу прочих обстоятельств), – чем могу быть полезен?

– Гриша, не торопи, – томно сказал Назаров. – У меня еще в голове не улеглось.

Со вчерашнего.

– А что вчера? – с интересом спросил Бравик.

– Ты ведь знаешь, что Морозов стал "действительный член"?

Бравик усмехнулся. О том, что профессор Морозов несколько дней назад был избран действительным членом Академии медицинских наук, он знал, но в контексте их специальности фраза "действительный член" звучала сомнительно.

– Знаю. Я Алексея Владимировича поздравил.

Действительно, позвонил, расшаркался, поздравил.

– Был банкет… Мы Алексея, в связи с произошедшим, чествовали… Ты, кстати, почему отсутствовал?

– По ранжиру не положено, – спокойно сказал Бравик. – Рангом не вышел пока.

С Назаровым он был достаточно накоротке, мог и побрюзжать и поворчать.

– Прекрати, я же знаю, что Леша звал тебя! – возмутился Назаров.

Dr. Morozoff был персонажем в высшей степени профессиональным и в той же степени злопамятным. Некогда Бравику довелось прилюдно поспорить с ним по какому-то незначительному поводу. Бравик тогда Морозова высек, и с тех пор они оставались холодно любезны. Подчеркнуто любезны. Приглашение на банкет было отменно выдержано в стиле "дружище, давай не приходи".

– Ну, ладно, к делу, – вздохнул Назаров. – Понимаешь, я обещал Чернову, что на их конференцию приедет Мышко. Или Кучерский. Чернов просил меня, чтобы приехал член правления Общества. Я обещал. Чернов – стоящий мужик. И региональное отделение у них в Твери сильное. По вапоризации у них хорошие результаты, по фаллопротезированию очень интересные работы… Словом, Чернов хочет придать вес их конференции, его можно понять…

– А какие проблемы? – осторожно спросил Бравик. Ему этот разговор уже не нравился, он понимал, куда клонит Назаров.

– У Кучерского тяжело больна теща, – грустно сказал Назаров. – А Мышко сейчас очень занят пленумом.

Бравик досадливо поморщился. Иван Владимирович Мышко был назначен председателем ежегодного пленума Урологического общества. Пленуму надлежало быть в Омске, через две недели.

– Григорий, – просительно сказал Назаров, – поезжай, пожалуйста, в Тверь. Будь другом.

– Что я там скажу? – недовольно спросил Бравик.

– Боже ты мой… Прочитай эту свою статью про эстрогены. Прекрасная статья.

– Да это практически не моя статья, а Винарова…

– Да какая разница! Это ваша статья, прекрасная статья! Гриша, это моя просьба к тебе. Я обещал Чернову…

Бравику сразу пришла в голову прагматическая мысль.

– А вы считаете, что это удачная статья? – хищно спросил он.

– Да превосходная же статья! – загорячился Назаров.

"Ну, что ж, – подумал Бравик, – Закину удочку".

– Иван Андреевич, ведь это четвертая статья. – укоризненно сказал Бравик. – Четвертая… Почему же вы их раньше не замечали?

– Почему это я не замечал, Гриша? Очень даже замечал… И рецензировал… Роль эстрогенов в патогенезе дэ-гэ-пэ-же… Кто же мимо этого пройдет?

– Ну, а раз вы читали эти статьи – неужели не увидели, что назрела монография?

– Гриша, сукин ты сын, – тихо ответил Назаров. – Ты что же это, мерзавец, торгуешься?

– Совестно вам, Иван Андреевич, – грустно сказал Бравик. Он уже знал, что удочка закинута, а наживка проглочена. – Вы хотите, чтобы я поехал в Тверь? Вы хотите?

Так значит, я поеду в Тверь, и говорить тут не о чем!