Эти проклятые доллары

Не питая иллюзий насчет того, зачем мы так решительно к ней направляемся, дамочка резво рванула с места. Она явно стремилась к боковому выходу из аэропорта, так как на пути к центральному были мы с Уткиным.

Ничего не оставалось, как броситься вслед за ней. Краем глаза я заметила, что буквально вся очередь, забыв о регистрации, развернулась и стала следить за погоней.

Когда мы выбежали из боковых дверей, впереди Зойка не просматривалась. Значит, она завернула за левый или правый угол здания. Не сговариваясь, мы с Сергеем помчались в разные стороны.

Пробежав метров тридцать, я увидела, как Зойка перебегает огромную клумбу, разбитую перед центральным входом в аэропорт.

— Стой, стрелять буду, — закричала я и задала себе максимальный темп.

Как ни странно, девка остановилась, обернулась, и я, уловив вспышку в ее руке, едва успела броситься на землю. Грохнул выстрел. «Налимовский, наверно, пистолет сперла», — мелькнула у меня мысль, и в следующую секунду я снова бросилась догонять удаляющуюся фигуру.

Она, слава Богу, больше не стреляла, но летела вперед на удивление резво. Впереди у нее было два пути — либо по шоссе, ведущему к аэровокзалу, либо… «Но ведь там крутой обрыв!» — подумала я, уже чувствуя, что начинаю задыхаться.

И тут увидела, как откуда-то сбоку наперерез Зойке бежит Сергей, явно отрезая ей дорогу на шоссе. Ей оставалось только запрыгнуть на парапет, который окружает огромную привокзальную площадь и за которым начинается этот самый обрыв с горы, где расположен аэровокзал.

Зойка так и сделала… Надо было видеть эту женскую фигуру в джинсах и футболке с «дипломатом» в руке, как она на фоне звездного ночного неба, пошатываясь на нешироком парапете, пытается сохранить равновесие, но…

Раздался вопль, и фигура исчезла из поля зрения. Тьфу, черт! Мне добежать оставалось буквально с десяток метров.

…Перегнувшись через парапет, мы с Уткиным пытались рассмотреть что-либо в черноте обрыва, поросшего кустарником. Тщетно. К нам, на шум выстрела и погони, уже сбежались местная милиция и любопытные зеваки.

Объяснив стражам порядка, в чем дело, и предъявив удостоверение, Уткин попросил их помочь в поисках подозреваемой в убийстве.

…Тело мы нашли через полчаса в овраге под обрывом. Зоя лежала, неестественно вывернув шею, вся изодранная и перепачканная. Помогать ей было уже поздно. «Дипломат» лежал невдалеке, как ни странно, не расколовшийся и не открывшийся. Даже не посмотрев, что в нем, я взяла его, подошла к Сергею, который курил в сторонке, наблюдая, как врачи вызванной «Скорой» грузят тело на носилки.

— Спасибо тебе огромное. Ну и ночка выдалась. — Я чувствовала дикую усталость и опустошение. — Отвезешь меня домой?

— Да, конечно. — Он бросил сигарету, и мы пошли по ночной дороге к его машине, светившей фарами неподалеку.

Эпилог

Через несколько дней Плющ и Маркин, вышедшие из больницы, явились ко мне домой. Не скажу, чтоб встреча была очень радостной: от всего пережитого, этих нескольких трупов (хоть и не по моей вине) у меня случилась небольшая депрессия. Я курила, пила кофе с коньяком и смотрела по видику все подряд.

Мужики сильно оживились, когда открыли врученный им «дипломат» и увидели там пачки долларов. Они чуть целовать меня не бросились, но я остудила их пыл ледяным взглядом.

После чего Плющ деловито отсчитал мне оговоренную десятую часть общей суммы, это оказалось семнадцать с половиной тысяч долларов, и они, рассыпаясь в благодарностях, удалились.

Я посмотрела на пачки денег, лежащие на журнальном столике, и подумала: «Куплю себе „восьмерку“, как у Сережи Уткина, и поеду на ней кататься по стране. Приключений искать. Что-то мне здесь совсем тоскливо стало в последнее время».