Эти свободные бабочки

Дон. Я точно помню — где что стоит. (Движется по комнате легко и уверенно, точно называя предметы, до которых дотрагивается или на которые указывает). Кровать… Дверь в ванную. Книжные полки… гитара, моя палка… (Берет в руку легкую алюминиевую трость, затем вешает ее обратно на крючок).

Джил. А что это за книги?

Дон. Это по Брайлю, для слепых. Входная дверь… магнитофон…

Джил садится на табурет, наблюдает за тем как Дон движется дальше.

Обеденный стол… Ванна… (Быстро переходит к комоду возле двери в квартиру Джил). Комод. (Касается стоящих на комоде предметов). Вино… еще вино… стаканы… (Открывает ящик тумбы). Белье. (Закрыв ящик, переходит в кухню). Так, кухня… (Открывает дверцу полки). Тарелки, чашки… Кофе, сахар… Перец, соль… Кукурузные хлопья… Кетчуп… Ну, и так далее. (Возвращается к дивану). Теперь если ты еще поставишь на место пепельницу…

Джил делает это. Дон четко гасит в пепельнице окурок сигареты.

(И с победным видом). Вот и все! Так что, если тут ничего не передвигать, я не хуже любого другого.

Джил. Лучше! А вот я у себя вообще ничего найти не могу! У меня кетчуп вечно где-нибудь, среди колготок, а колготки в духовке. Если хочешь увидеть настоящий бедлам, можешь зайти ко мне и поглядеть… (Она осекается. Встает с места, отходит). Черт… Извини…

Дон. Да перестань ты, ради бога! Я абсолютно нормальный человек. Только не вижу. Вообще, сама слепота — это ерунда. Вот что по-настоящему действует на нервы, так это то как люди реагируют. Просто какой-то цирк! Одни ведут себя, так, будто передо мной виноваты. Что глупо, поскольку роль виноватой на всю жизнь захватила моя мать. А для других я вроде героя какой-то древнегреческой трагедии. А героизм тут только в том, чтобы переносить весь этот бред. Так что хоть ты веди себя нормально.

Джил. Попробую. Просто никогда раньше не сталкивалась со слепыми.

Дон. Да, мы народ малочисленный. Вроде эскимосов. У тебя много знакомых эскимосов?

Джил. Во всяком случае, никогда не думала, что слепые — такие как ты.

Дон. Такие, как я — не все. Только самые отборные.

Джил(сидит на коленях на краю дивана). Нет, знаешь… Для меня в слепых всегда было что-то жутковатое…

Дон. И правильно. (Притворно — зловеще). Днем, когда в мире светло, мы прячемся в черных подземных норах и спим. Когда же тьма окутает землю, мы пробуждаемся и, чтобы напиться человечьей крови, проникаем в дома добрых людей через наши подземные коридоры… Вот почему про нас так и говорят: Слеп, как крот!

Джил. Нет, серьезно! Это правда, что у слепых есть какое-то шестое чувство?

Дон. Во-первых, оно было бы только пятым… Во-вторых, это неправда. (Садится в кресло). Другое дело, что слух, обоняние, осязание у меня, наверное, развиты чуть лучше, чем у тебя. Мне ведь приходится ими больше пользоваться.

Джил. Слушай, я балдею! Ты к этому так легко относишься! Тебя это, вроде, совсем не угнетает. (Перебирается на дальний от себя край дивана). Я передвинулась. Я сейчас на диване.

Дон. Я знаю.

Джил. А как ты узнал?

Дон. Я же слышу — голос теперь идет с другой точки.

Джил. Класс! Как это у тебя получается?

Дон. Очень просто. (Встает с места).

Джил передвигается на другой край дивана.

Закрой глаза. (На цыпочках передвигается через кухню). Ну, где я?

Джил. Там! Получается! (Залезает на стол, кладет ноги на спинку дивана). Нет, ей — богу, ты молодчина. Я бы на твоем месте вся исстрадалась. Я бы на людей кидалась, точно тебе говорю.

Дон. Ты на себя наговариваешь.

Джил. Во всяком случае, такой, как ты, я бы точно не была. У меня ни на грош ни воли никакой, ни выдержки.

Дон. Думаешь, у меня воля есть? Это я от природы такая прелесть.

Джил. Да уж в сто раз лучше, чем я

Я смиренно не приму вечной ночи — нет! В бешенстве я прокляну уходящий свет…?

Дон. Дилан Томас.

Джил. Кто-кто?

Дон. Ну это же стихи Дилана Томаса.

Джил(озадаченно). Иди ты! По-твоему я знаю наизусть стихи Дилана Томаса?

Дон. Во всяком случае, ты их прочла.

Джил. Сдохнуть! Да я его в жизни ничего не читала! Понятия не имею, откуда это у меня в голове. Что я знаю наизусть — так это Марка Твена. (Встав в центре комнаты). Хочешь прочту свои любимый отрывок?

Дон(опускается на корточки возле стола). Хочу.

Джил(декламирует) Я прошу одного — свободы. Свободны же бабочки. И люди не могут отказать Гарольду Скимполу в том праве, которое они признают за бабочками!? (Нормальным тоном, лежа животом на столе). Знаешь, я себя иногда ощущаю бабочкой. Я лечу, лечу… Ну как, понравилось?

Дон. Понравилось. Жалко, Марк Твен тут ни при чем.

Джил. Это почему? (Садится).

Дон. Потому что это написал Диккенс.

Джил. Ты уверен?

Дон. Конечно. Гарольд Скимпол — это из «Холодного дома» Чарльза Диккенса.

Джил. Но я в жизни Диккенса не читала!.. Правда, Марка Твена я тоже не читала. Но я была уверена, что это он. Слушай, а ты читал… (Обрывает себя, с досадой). Черт…