Этикет следствия

У официантки Аленки, которая несла Виктору с кухни обещанного карпа, чуть не выпал из рук поднос. Милашка-следователь, на которого девушка имела виды, запросто здоровался с благородным рыцарем. Чудеса, да и только!

Виктор кожей чувствовал ее восхищенный взгляд. Теперь, кажется, отвертеться от красотки станет еще труднее... Вот же, принес черт кузена! И не пошлешь тройным загибом, родня все-таки.

Рудольф подождал, пока Аленка отойдет и продолжил:

– Мы думали, ты погиб в той свалке. А ты, оказывается, в Гнездовской страже. Когда услышал - не поверил, решил увидеть сам. Пришел в ваше управление, там сказали, что следователь Берген здесь, ужинать изволит. Почему...

Рудольф осекся под тяжелым взглядом Виктора. Спрашивать, почему наследник одного из самых знатных родов империи работает следователем? Выяснять, почему он не объявился, не попросил помощи?

Какой смысл? И так все очевидно. "Шляхетский гонор", как сказали бы в Кошице.

– Я очень рад, что ты жив, - вместо неуместных вопросов, просто закончил Рудольф.

– Я тоже очень рад, что ты жив, - эхом отозвался Виктор. Надо же было хоть что-то ответить!

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Гнездовский следователь и княжеский приближенный. Бывшие имперцы, прошедшие вместе весь ужас разгрома армии принца Константина. Гёты. Изгои, лишенные земель и прежнего положения.

С фрайин Ингрид Виктору было проще. Они не были знакомы до. До войны, до поражения, до позорного бегства...

– И что благородный рыцарь делает в столь неподходящем ему месте?
– ехидно поинтересовался следователь. Было настолько неловко, что хотелось сказать какую-нибудь гадость, чтобы Рудольф ушел подальше и забыл сюда дорогу. Незачем ему вести светские беседы с бывшими соратниками. Следователи вообще народ хамоватый, не чета утонченным дворянам.

– Тебя ищу. Искал, точнее.

– Вот, нашел. Легче стало?
– Виктор не сразу понял, что цитирует древний анекдот. Вышло злобно, невежливо, ну и пусть.

– Я помешал? Мне прийти позже?

"Помешал! Еще как! Ты что тут вообще забыл?!" - чуть не огрызнулся Виктор. Но что-то остановило. Рудольф ведь ни в чем не виноват. Воевал, как мог. А что сейчас они в таком разном положении - так кто ж тебе, бывший фон, мешал, кроме собственной гордости?

– Извини, - уже мягче ответил следователь, - у меня масса дел, я голоден как волк, еле выбрался передохнуть. И тебя тут меньше всего ожидал увидеть. Зачем искал?

– Так ведь... Я за упокой твоей души три года свечки ставил. А тут узнал - живой. Вот и...
– Рудольф запнулся, зачем-то покрутил печатку на пальце и посмотрел прямо на Виктора.

– Ты мне, похоже, ни капли не рад, - жестко продолжил рыцарь, - и я прекрасно понимаю, почему. Нашей Империи больше нет, Александр на троне, Константин - в заключении, твои земли отошли короне. Ты каким-то чудом выжил и решил начать все заново. Похоронил и отпел барона фон Берген, остался гнездовский стражник. Красота, да?

– Угу, - совсем уже по-хамски кивнул Виктор, - просто лучусь счастьем. Ничего, если я поем? Карп остынет, а мне сегодня еще работать и работать.

Рудольф нагнулся к нему поближе и произнес тихо и отчетливо:

– Скотина ты, Виктор Вальтер Александр Густав фон Берген, князь Бельский. Скотина и эгоист. Герой войны, Кентавр Гарца. Самовлюбленный придурок. Это я еще по-доброму, по-родственному говорю. Ты о нас подумал? О тех, кто с твоим именем в безнадежный бой шел? Кто за тебя молился, кто тебе, сволочь, свечки ставил, надеясь на воинскую удачу?

Виктор с трудом сумел не поперхнуться рыбой.

– Какой еще бой? Какие молитвы? Ты сбрендил совсем на княжеской службе?

– Я сбрендил?!
– уже гораздо громче воскликнул Рудольф.

На них и так глазели - все-таки не часто удается на настоящего рыцаря посмотреть вблизи. После возгласа Рудольфа к их столику повернулись уже все, кто был в зале.

– Ну вот, поужинал, - с досадой пробормотал Виктор.
– Пошли, родственник, не бить же тебе морду прямо здесь. Несолидно благородному рыцарю получать по шее от всякого быдла, на глазах у изумленной публики из низших сословий.

Снаружи было по вечернему прохладно и свежо. Недавно прошел короткий дождик, прибил пыль, и можно было дышать полной грудью, наслаждаясь чистым воздухом и запахом мокрых листьев. Они отошли от кафе и присели на скамейку за управой. Виктор шикнул на направившегося было к ним городового - того как ветром сдуло.

– Ну, Рудольф, ужин ты мне испортил, я теперь голодный, злой и требую объяснений.

– Ты что, совсем тут окуклился, на манер гусеницы? Газет не читал?

– А надо было?

– Понятно. Все как обычно, в этом мире существует только твоя драгоценная персона, остальные - так, для красивого фона и обрамления, - вздохнул Рудольф.
– Прямо как в нашем с тобой детстве. Помнишь, как мы в разбойников в парке Бергена играли?

– Не отвлекайся, - оборвал его Виктор.
– Какие еще молитвы?

Рудольф покачал головой и ответил тоном университетского лектора:

– Во время войны за корону Гётской Империи между принцами Константином и Александром некий Виктор фон Берген, рыцарь, со своим отрядом переломил ход многих сражений в пользу армии Константина. Если бы помянутого Виктора фон Бергена не убили на исходе победоносной атаки его кавалерии в Орловской битве, не исключено, что этот доблестный военачальник, несмотря на молодость, принес бы победу принцу Константину, и история пошла бы совсем другим путем. Но увы, герой погиб, и даже Александр склонил голову над его могилой, признавая заслуги противника.

– Не смешно, - с сарказмом ответил Виктор.
– Какие "многие сражения"? Пара чахлых стычек и Гарц. А у Орловской горы резервы Александра подошли быстрее, чем все ждали, и на следующий день после разгрома его армии сумели все переиграть.

– Ох уж эта скромность паче гордыни!

– Не хами, а то на самом деле получишь в морду. Я человек теперь простой, церемоний с дуэлями разводить не буду.

– Так ты правда не в курсе?
– тихо охнул Рудольф.

– А я тебе что пытаюсь втолковать битый час? Я неделю после Орловского разгрома в монастыре провалялся без памяти, месяц заново учился ходить, за это время Константина окончательно раскатали. Кое-как дохромал до родного замка, а там - развалины. И в стране - всенародное празднество, коронация императора Александра. Тогда я и понял, что больше нечего мне в империи делать. Какие, к чертям, газеты? Я знать ничего не хотел ни про империю, ни, тем более, про Александра.

– Ты - легенда, - терпеливо пояснил Рудольф.
– Символ для тех, кто воевал под знаменами Константина. В последнем сражении, когда нашу армию уже добивали, мы "Берген!" орали, как боевой клич... Мало кто выжил, но уцелевшие - помнят.

– Твою мать, - выдохнул Виктор.
– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее.

Виктор с нажимом провел ладонью по лицу. Приплыли. Легенда, значит...

– Так что ты у нас теперь символ победы в безнадежных битвах. Про то, что о тебе молятся, я, конечно, загнул - но свечки ставят, сам видел. А ты, оказывается, жив-здоров, в Гнездовской страже штаны просиживаешь.