Это Америка
Шрифт:
— Спасибо. Вы действительно находите, что я выгляжу не очень старым?
— О, доктор, да вы же очень интересный мужчина!
— Ну, если вы так считаете… Как вам работается на втором этаже?
— Не знаю, как вам сказать, доктор… — Тася потупила глаза, замялась.
— Говорите как есть.
— Знаете, доктор, для моей квалификации там немного… — как бы сказать? — скучно.
— Скучно? Что ж, надо будет придумать для вас что-нибудь получше.
— О, я буду вам так благодарна, так благодарна! — опять запела Тася.
В лаборатории она нашла склонившуюся над микроскопом
— Кисанька — лапушка, а вы все работаете… Завидую вашей работоспособности. Хочу вот напроситься к вам в гости, посмотреть, как вы устроились в новой квартире.
Она пришла вечером, прямо с порога стала любезничать, нахваливая Лилю Алеше:
— Ваша жена просто кисанька — лапушка! На работе доктор так ею доволен, так доволен, прямо души в ней не чает, всем рассказывает, какой она хороший работник.
Потом Тася долго ходила, выглядывала в окна, трогала мебель, спрашивала, что сколько стоит.
— У вас все так хорошо, вы вдвоем, счастливые. Я так рада за вас, кисаньки — лапушки!
Лилю она раздражала. Когда она наконец ушла, Лиля сказала ворчливо:
— Хитрит и врет. Никогда я не слышала, чтобы доктор меня хвалил. Она работает массажисткой у жены доктора, на этаж выше. С недавних пор повадилась бегать к нам и то и дело попадаться доктору на глаза. Что-то у нее на уме есть.
Через несколько дней Алеша, придя с радиостанции, застал Лилю безвольно сидящую с опущенной головой и вздрагивающими плечами.
— Ты уже дома? — удивился он. — Что случилось?
Не поворачивая головы, охрипшим от слез голосом Лиля сказала:
— Я уволена.
— Уволена? Но что произошло?
— Ничего. Просто доктор сказал: «Вы слишком квалифицированы для этой работы» и выгнал, заплатив за две недели вперед. Но я знаю, я просто уверена, что это интриги Таси, этой «кисаньки — лапушки». Она точно наговорила ему что-то про меня. Наглая, хитрая, паршивая дрянь! — закричала вдруг Лиля. — Прикидывалась другом, а сама заняла мое место, всадила мне нож в спину, гадюка!
Алеша впервые видел Лилю в таком состоянии, он обнял ее, прижал к себе.
— Да наплюй ты на эту Тасю и на эту работу! Тебе нужно отдохнуть.
— Как отдохнуть?! Я зарабатывала почти семьсот долларов в месяц, это же был наш единственный постоянный доход…
— У нас еще остались деньги, и я тоже немного подрабатываю — мы продержимся.
Лиля задыхалась от обиды и никак не могла успокоиться. Тяготы жизни истощили ее нервную систему, а этот удар окончательно подорвал ослабевшее здоровье. Она впала в депрессию и еле двигалась. Алеша забеспокоился и решил, что ей необходим полный отдых. Надо срочно хоть на пару недель увезти ее из города, сменить обстановку. Но на поездку не было денег.
Он спросил своего нового приятеля Илью Мусина:
— Как думаешь, где нам с женой лучше отдохнуть? Чтобы недорого, недалеко и спокойно.
— Проще и дешевле всего взять в рент машину и поехать на север штата Нью — Йорк, к горному хребту Адирондак — с лесами и озерами. Считается, что самый чистый воздух. Всего шесть — семь часов езды на машине. Кстати, Горький в 1906 году написал там свой роман «Мать». Может, и ты что-нибудь
сочинишь, — пошутил он.Лиля безразлично отнеслась к этой идее, она была не в состоянии ни радоваться, ни возражать.
Алеша пошел взять машину напрокат. Эта сфера услуг была пока непривычной для него: в Союзе о прокате машин не слышали, а здесь были сотни гаражей rent-a — car — машин в прокат.
— Дайте вашу кредитную карточку, — сказали ему.
Кредитные карточки тогда только входили в обиход, у Алеши ее пока не было.
— Я заплачу наличными, вперед.
— Мы наличные не принимаем. Нам нужно знать кредитоспособность клиента на случай, если что-нибудь случится с машиной.
Какая у них может быть кредитоспособность?.. Ни он, ни Лиля не работали. Выручил опять Мусин: взял машину на свое имя и записал Алешу шофером.
Алеша тщательно изучил дорожную карту, которую выдали в конторе проката, оставил Лешке деньги на две — три недели самостоятельного проживания, и вот в первый раз они с Лилей выехали на американские дороги на недорогом голубом «шевроле — сайтэйшен». Как только выехали из города, настроение у Лили улучшилось, оба думали: «Кто знает, что будет завтра? Будем хоть сегодня жить без забот, будто никакого завтра нет».
Непривычный к американским скоростным трассам со сложной системой выездов и въездов, Алеша напряженно всматривался в дорожные знаки и не раз по ошибке сворачивал не в ту сторону. Все, что они видели по пути, казалось им картинками из американских кинофильмов: большие заправочные станции, множество мотелей, Макдоналдсы, отели Говарда Джонсона, высокие силосные башни вдали. И они чувствовали себя как настоящие американцы — мчались параллельно с другими машинами и ничем от них не отличались.
Алеша рассказывал Лиле, что он прочитал про Адирондак:
— Это самый большой заповедник в Америке, в нем три тысячи озер и три тысячи двести километров пешеходных дорожек для туристов. Раньше там жили ирокезы, но заражались от европейцев их болезнями и стали постепенно вымирать, а после 1720 года их оттуда вытеснили. В 1864–м всю эту территорию объявили заповедником.
Лиля слушала, устало откинувшись на сиденье и полузакрыв глаза. Начало смеркаться, надо было где-то остановиться на ночлег, но они не заказали заранее по телефону комнату ни в одном мотеле — оплошность неопытных путешественников. И теперь куда ни подъезжали, везде обнаруживали надпись No vacancy — свободных мест нет. И тут Алеша увидел старый двухэтажный бревенчатый дом на берегу озера. На нем висела покосившаяся вывеска Motel.
— Есть у вас свободная комната? А сколько стоит?
Комната была, и с прекрасным видом на озеро и горы вдали, всего 15 долларов в день.
— Будем здесь отдыхать, все-таки нам повезло! — радостно сказал Алеша.
Воздух в Адирондаке был действительно изумительной чистоты и свежести, и место очень подходило для прогулок. Но Лиля была так слаба, что еле передвигала ноги. Они сидели возле двери своей комнаты, выходившей прямо на озеро, глубоко вдыхали воздух и любовались видом. Лиля виновато объясняла Алеше: