Это больше не игра

Она хотела быть с ним. Беседовать, смеяться, делить радость и горе. Конечно, ей надо многому учиться, но кто может научить ее лучше, чем Бен? А захочет ли он? Испытывает он хоть толику той любви, которую она испытывает к нему?

Стоп! Ни о какой любви речи быть не может. После развода с Жаном Джеки навсегда запретила себе открывать сердце для кого-либо. Любовь делает человека слишком уязвимым. Еще одного краха ей просто не пережить. Тем более что ее чувства к Бену намного сильнее и глубже того, что она испытывала к бывшему мужу. Она стала взрослее, мудрее, опытнее. Но даже сейчас где гарантия того, что любовь и страсть продлятся дольше, чем это было с Жаном? Испугавшись своих мыслей, Джеки отогнала их прочь и растворилась в ласках Бена. Эта ночь должна стать ночью любви, восторга и экстаза.

— И о чем ты хотел поговорить? — прошептала Джеки, касаясь его губ своими. — О моей семье? О твоей? О работе?

Бен взял в ладони ее лицо. Зная силу его рук, Джеки удивилось нежности этого прикосновения.

— Как долго ты можешь пробыть у меня? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

— Ты босс и лучше знаешь, к какому часу твой личный шофер должен отвезти тебя на строительный участок. — Голос Джеки был низким и чувственно-хрипловатым. Ей не хотелось думать ни о завтрашнем дне, ни о чем-либо другом. Сейчас все решало ее тело, которое мечтало слиться с телом Бена в потустороннем, неземном наслаждении.

Бен подхватил Джеки на руки и понес наверх.

— Бен! — вскрикнула она. — Твоя рука! Опусти меня сейчас же.

— Мое запястье не задействовано, — ответил Бен, продолжая подниматься по лестнице, — можешь не волноваться.

— Я тяжелая…

— Не тяжелее мешка с цементом.

— Ты сравнил меня с мешком цемента?! — с шутливым негодованием воскликнула Джеки. — И часто ты прибегаешь к столь романтичным сравнениям или это был экспромт?

Бен хмыкнул, еле сдерживая смех.

— О, я могу сравнить твою кожу с отполированной поверхностью вишневого дерева, а твой аромат — с запахом кедра. А твое великолепное тело заставляет меня вспомнить о новом доме, где все великолепно пригнано друг к другу, где приятно и уютно.

Джеки рассмеялась еще громче и чмокнула его в нос.

— Это самая романтическая ода женской красоте, которую мне когда-либо приходилось слышать.

Бен с Джеки на руках остановился у кровати. Он поставил девушку на пол, лицо его стало серьезным.

— Еще я могу сказать, что твоя красота сводит меня с ума, твоя улыбка заставляет мое сердце биться быстрее, твои губы наводят на мысль о поцелуе каждый раз, когда ты открываешь рот, чтобы заговорить. Рядом с тобой я чувствую себя молодым, свободным, окрыленным.

Джеки молча смотрела на Бена, потрясенная искренностью его слов. Просунув руки под его джинсовую рубашку, она стала гладить напряженные мышцы его спины.

— Бен Дэвис, ты самый сексуальный мужчина из всех, кого я знаю. И за словом тебе не нужно лезть в карман, морячок, — поддразнила она. — Но каков ты в деле?

— Мне говорили, что в деле я особенно хорош.

Губы Бена нашли ее губы, и Джеки закрыла глаза, отдаваясь все возрастающей страсти.

Она почти не заметила, как Бен избавил ее от одежды, ни на мгновение не переставая целовать и ласкать ее. Его язык исполнил страстный танец с ее языком у нее во рту, его губы прикоснулись к каждому миллиметру кожи на шее и плечах, большие руки ласкали спину. Джеки поняла, что полностью обнажена, только когда Бен втянул в рот один напрягшийся сосок, гладя второй большим пальцем. Прикосновения грубой джинсовой ткани к ее обнаженным бедрам и животу воспламенили Джеки до предела.

Бен подхватил ее на руки и опустил на кровать. Рывком стащив рубашку с плеч, он отбросил ее в сторону. От звука расстегиваемой молнии Джеки вздрогнула, не в силах отвести взгляд от обнажившейся восставшей плоти. На Бене не было белья.

Бен лег рядом с Джеки. Она обвилась вокруг него и припала к его губам.

— Если ты собираешься остаться на всю ночь, то притормози, — прошептал Бен, ущипнув ее за мочку.

— Если я остановлюсь, то умру, — выдохнула она с закрытыми глазами.

Руки Бена были повсюду. Они гладили, воспламеняли, изучали, дразнили, ласкали. Джеки не оставалась в долгу. Она ласкала тело Бена руками, губами, языком, вторя его движениям. Его кожа была горячей и солоноватой на вкус, мышцы напряжены, дыхание тяжелое.

— Откройся для меня, — пробормотал Бен, целуя ее живот.

Джеки с готовностью развела ноги в стороны, и пальцы Бена стали нежно ласкать потаенные складки ее женского естества. От этих прикосновений по ее телу пошла крупная дрожь. Но когда его губы приникли в поцелуе там, где только что были пальцы, а язык стал ласкать самый чувствительный бугорок, Джеки застонала и заметалась на простынях.

Бен придержал ее тело руками и нежно прихватил зубами это средоточие всех ее ощущений, призывая «к порядку». Но эмоции Джеки уже вышли из-под контроля. Она приподнимала и опускала бедра в призыве прекратить эту муку единственно возможным способом, но мучитель не внял. Он продолжал ласкать и целовать ее самые сокровенные места, пока мир в глазах Джеки не разлетелся на мелкие кусочки и она не закричала в экстазе, откидываясь на подушку.

Бен накрыл тело Джеки своим и проник в ее горячее, пульсирующее лоно. Ей хватило нескольких секунд, чтобы уловить ритм и присоединиться к нему при восхождении к вершинам наслаждения. Все выше и выше, и вот она снова на самом пике.

Задыхающаяся, обессиленная, но исполненная блаженства, Джеки крепко обняла Бена. Она не знала, что сказать в такую минуту, поэтому молчала. То, что она испытала, было великолепно, потрясающе, удивительно! Она никогда еще не была так близка с мужчиной, когда сливаются не только тела, но, кажется, и души. Джеки понимала, что с каждым днем все сильнее влюбляется в Бена Дэвиса.

— Ты как? — спросил Бен минуту спустя, когда его дыхание немного выровнялось.

— Ммм.

— Я не слишком тяжелый?

— Нет. Не двигайся.

И хотя Бен лежал, уткнувшись в подушку за ее плечом, она почувствовала, что он улыбается.

— Не то чтобы я не хотел… Но если я пролежу на тебе всю ночь, к утру ты станешь плоской, как доска.

— Ладно, дай мне несколько минут передышки. Хотя, по правде говоря, я чувствую себя как в невесомости и совсем не ощущаю твоего веса, — пробормотала она. — И все-таки я рада, что мы добрались до кровати. Деревянный пол был бы жестковат, хотя кто знает…