Это было в Калаче

В Калаче было несколько лагерей военнопленных. Но никто из местных жителей почти ничего об этих лагерях не знал. Знали только, что содержат пленных в очень тяжелых условиях. Фашисты никого к лагерям близко не подпускали, поговорить с пленными не удавалось! И вот теперь они рядом. Как же им нужна помощь!

Под вечер их увели. Там, где они работали, остались охапки хвороста. Ребята догадались, что завтра пленные будут работать на этом месте.

Но как им помочь, как установить с ними связь? Оставить записку? А вдруг ее заметит кто-нибудь из гитлеровцев?

Пока перебирали различные варианты, Кошелев молчал. Он уже успел сходить к тому месту, где лежал убитый. Вернувшись, произнес сквозь стиснутые зубы: «Прямо в лоб…» И больше не сказал ни слова — сидел, безучастный ко всему, словно не слыша того, что говорят товарищи.

— Пашка, что же ты молчишь? Надо выручать людей, — вывел его из оцепенения Цыганков.

Кошелев вздрогнул, очнулся.

— Все очень просто, — заговорил он, и ребята поняли, что у Павла уже есть план действий. — Вон под тем кустом — ямка. Придем завтра пораньше, я лягу в нее, а вы меня листьями забросаете. Кто-нибудь из пленных обязательно подойдет к этому кусту, вот я и поговорю… Часовые не услышат, они сидят метрах в тридцати от этого места.

— А если тебя обнаружат фашисты? — спросил Шестеренко.

— Выкручусь как-нибудь, — беззаботно махнул рукой Пашка.

На рассвете следующего дня ребята уже были в лесу. Из дому принесли с собой вареную картошку, несколько кусков сала, хлеба — все, что удалось стащить и выпросить, не выдавая, кому предназначались эти продукты. Принесенное разделили на несколько частей и спрятали в кустах, где должны были работать пленные.

Потом провели репетицию: Пашка лег в ямку, его засыпали сухими ветками и прошлогодней листвой. Отошли на несколько метров, поглядели — маскировка отличная! Над ямой низко склонились ветви.

— А ну-ка попробуй! — скомандовал Цыганков. Ребята замерли, прислушиваясь. Что-то слегка зашуршало (это Пашка чуть раздвинул прикрытие), и послышался тихий шепот:

— Дяденька, а, дяденька! Не удивляйтесь, слушайте. Мы партизаны, хотим вас освободить…

— Хватит, — решил Цыганков. — Вылазь. Все в порядке.

Кошелев вылез из-под куста весь облепленный листвой. Поднялся и чихнул.

— Этого еще не хватало! — вдруг накинулся на него Шестеренко. — Расчихался! Так ты все дело сорвешь.:

— Так я же вылез. А в яме я бы удержался, — оправдывался Пашка.

— Вижу, как удержался бы! — по-прежнему кипятился Михаил. — Придется мне в яму лезть.

— Что-о? — Пашка шагнул к Шестеренко со сжатыми кулаками.

Назревавшую ссору прервал Цыганков. Он решил: кто придумал план, тот и выполнять его будет. Ребята согласились: решено справедливо. И Шестеренко был вынужден подчиниться.

Ребята знали о немецкой аккуратности. Вчера фашисты привели пленных, когда солнце только поднялось над деревьями.

— Пора, — сказал Цыганков, глядя на восток, и Кошелев нырнул под куст. Его укрыли листвой. Ребята попрятались на вчерашнем месте.

Вскоре на дороге показались пленные. Их было меньше, чем вчера, а среди часовых ребята заметили Усана. Его фашисты захватили с собой в качестве переводчика.

Как и предполагали подростки, военнопленные снова принялись ломать кустарник. Цыганков и его друзья не сводили глаз с того куста, под которым спрятался Кошелев.

Рядом с этим кустом работал высокий, худощавый мужчина, без гимнастерки, в одной майке-безрукавке. Повязок на нем не было.

Вот пленный подошел к кусту, выбрал ветку посуше, качнул ее. И вдруг вздрогнул и быстро оглянулся. Ветка так и замерла, прижатая его ногой к земле.

Пленный вздрогнул от Пашкиного голоса. А Кошелев сыпал заученные фразы:

— …Мы партизаны, хотим вас освободить. Мы принесли вам еду, она тут, под кустами, передайте остальным. Завтра в ямку, где я лежу, спрячьте план лагеря и укажите, где стоят посты. Мы вам сообщим, когда назначим побег.

— Спасибо, товарищ, — шепнул взволнованный пленный. Он и не подозревал, что партизан под кустом годился ему в сыновья.

Ребята видели издалека, как пленные что-то шепотом передавали друг другу. Это заметил и Усан.

— Эй, вы! Не переговариваться!

Он что-то сказал немцам. Те рассмеялись. Они не волновались. Пусть переговариваются эти русские. Удрать при такой охране не удастся. Да и далеко ли убежит измученный человек?

Усан, однако, продолжал внимательно наблюдать за пленными и чуть не застал одного врасплох. Красноармеец незаметно сунул в рот целую картошку, и вдруг из-за куста появился полицай. Пленный судорожно глотнул и закашлялся. Усан ткнул его прикладом в спину и отошел. Если бы он догадался раздвинуть густую траву, то увидел бы горбушку ржаного хлеба и добрый кусок сала.

Вечером пленных увели. Пашка вылез из укрытия. Руки и ноги, все тело у него онемели, в пустом животе урчало. Кошелев сделал несколько приседаний, разгоняя застоявшуюся кровь. Проверили: в кустах, где были спрятаны продукты, ничего не осталось, красноармейцы съели все, что принесли ребята.

— Ну и хорошо, — сказал Цыганков. — Бойцам перед побегом надо подкрепиться. А ты сейчас доберешься до Ильиничны и еще наверстаешь.

На следующий день ребята пришли в лес к вечеру, когда пленных с работы уже увели. Под кустом, где вчера лежал Кошелев, нашли записку с планом лагеря. Выяснилось, что заключенных держат в бараках недалеко от станции. Лагерь хорошо охраняется, особенно со стороны вокзала. Со стороны же реки часовых меньше, хотя колючая проволока здесь в два ряда. Пленные решили организовать побег именно в этом месте.

«В этом случае, — писали они, — мы, по выходе из лагеря, могли бы разбиться на три группы. Одна двинулась бы через Дон, другая (может быть, вместе с вашим партизанским отрядом) — на юг. В третьей группе будут товарищи с тяжелыми ранениями; им двигаться трудно, хорошо бы на время укрыть их где-нибудь поблизости. Это наш план. Вам, конечно, виднее. Мы не знаем ни вашей численности, ни ваших возможностей и согласны на любое. Лучше смерть, чем неволя. Жмем ваши руки, товарищи».

Дальше шла приписка:

«Передайте своему комиссару, что среди нас есть несколько коммунистов».

Ребята переглянулись.

— А кто же у нас комиссар? — спросил Егор.

Цыганков пожал плечами:

— Об этом еще и не подумали.

Покровский начал рассуждать:

— Кошелева, наверно, придется назначить.

Шестеренко тоже был не прочь получить новую должность, возразил:

— Нет, Пашка не пойдет. Комиссар, знаешь, каким должен быть? «Чапаева» видел? Вот то-то. Комиссар — самый грамотный человек, самый спокойный. Чтобы всегда разъяснить — что к чему. А Пашка? Да он и книги-то читать не любит. И вообще…