Это было в Коканде

Но Фрунзе как раз не поверил этой решительности, и в то же время он видел, что Хамдам не врет, когда с ненавистью говорит об Ахунджане.

"Возможно, личная вражда", - подумал Фрунзе.

Хамдам, выйдя на перрон, где гуляли русские военные, быстро подтянулся, принял надменный вид и не спеша прошел мимо них, прислушиваясь к звуку своих серебряных шпор. "Надо уметь жить, - подумал он.
– Не подал руки? Я это заметил. А лучше, если бы ты мне подал руку - тогда бы я ничего не заметил. Дичь осторожнее охотника. Ну ладно, поживем еще!"

26

– Твое мнение?

– спросил Фрунзе Блинова, когда Хамдам оставил вагон.

– Что ж, в порядке, - ответил Блинов.

– А поверить ему можно?

– Хамдам много всяких услуг оказывал. Вы же знаете!

– А Хамдаму откуда все тайное известно?

– Связи!

Фрунзе подошел к столу и, что-то написав на блокноте, сказал Блинову:

– Влить к нему коммунистов, и комиссаром надо назначить Юсупа.

– Есть, товарищ командующий!
– Блинов встал.
– Разрешите идти, товарищ командующий?

– Пойдем, я провожу тебя, прогуляюсь немного, - сказал Фрунзе.

Они вместе вышли из вагона.

Фрунзе первый раз говорил с Блиновым, но он слыхал о нем и сразу оценил его. "Верный человек, из народа. Первое, чему он научился, - это оружие, - подумал Фрунзе о Блинове.
– Спокойствие, добросовестность. Постепенно он одолеет все. Не все, так многое. Конечно, звезд с неба он не хватает, но это человек!" Фрунзе дружески улыбнулся Блинову, понимая, что комиссара надо подбодрить.

Наоборот, от встречи с Хамдамом у Фрунзе осталось очень смутное и неприятное ощущение.

– Не нравится мне твой Хамдам, - сказал он откровенно Блинову.

– Что делать, Михаил Васильевич!
– ответил попросту Блинов.
– Не детей мне с ним крестить. А пользу приносил! Сажа тоже не бела, а в дело идет!

Блинов привел случай с Ахунджаном, доказывавший, что до сих пор сомневаться в Хамдаме не приходилось.

Фрунзе принужден был согласиться с этим доводом, но непонятная тревога все-таки продолжала его мучить. "Быть может, у меня шалят нервы?.. Неужели враг может быть таким?
– думал он.
– Тогда это очень опасный враг".

К ночи воздух сделался знойным.

Фрунзе вышел из вагона без фуражки, как он предполагал - на минуту. Но разговор его увлек, и он не заметил, что они ушли слишком далеко, за семафор, стоявший в километре от станции. Мерцали огни стрелок. Фрунзе на пересечениях путей наткнулся на эшелон, окруженный караульными. Двери во всех теплушках были задвинуты наглухо, а верхние люки, вырезанные под самой крышей вагона, были открыты настежь. Из теплушек доносились крики. Скандалили люди, втиснутые в вагоны по сорок, по пятьдесят человек. Они задыхались там от тесноты.

– Что это? В чем дело? Вы не знаете?
– сказал Фрунзе. Голос его сразу изменился. Из мягкого и спокойного он стал сухим и резким.

– Разоруженный мятежный полк идет в Ташкент. На переформо... на перифир... на переформирование, - путаясь, торопливо ответил Блинов.

– Это скот или люди? Как, по-вашему? Где комендант?
– крикнул Фрунзе.

Блинов подбежал к составу. Началась суматоха. "Коменданта, коменданта!" - закричали постовые. Блинов бегал вдоль товарных вагонов.

– Откатывай! Откатывай!
– кричал он.

С визгом откатывались раздвижные широкие двери теплушек. Аскеры выпрыгивали на пути, все еще продолжая шуметь и волноваться.

Издали, среди зеленых и красных огоньков, летела чья-то сгорбившаяся тень. Это был Синьков. Придерживая на бегу свою шашку, он мчался к семафору. Увидав командующего, он остановился и перевел дух.

– Комендант станции Коканд Синьков. Прибыл по вашему распоряжению, товарищ командующий, - отрапортовал он, захлебываясь и держа руку у козырька фуражки. Все его щегольство будто сразу сдуло ветром.

– Где мой приказ: по двадцать человек на теплушку?

– Я только что сегодня назначен, товарищ командующий.

– Не оправдывайтесь! Вы коммунист?

– Так точно, коммунист.

– Вы кого везете? Врагов или обманутых людей? Где ваша голова? Под арест на пять суток!

– Слушаю, товарищ командующий, - дрожащим голосом ответил Синьков. В душе он был рад. "Легко отделался", - подумал он.

Блинов стоял тут же. Фрунзе замолчал. Шагах в тридцати от него волновалась толпа аскеров. Оттуда неслись возгласы и крики. Фрунзе пошел к толпе.

Блинов и комендант испуганно переглянулись и побежали за командующим. Увидев их, он жестом приказал им уходить.

– Вы без оружия, товарищ командующий, - прошептал Блинов.

– Идите, идите!
– нетерпеливо сказал Фрунзе.

Они отошли в сторону, за семафор, не переставая издали наблюдать за Фрунзе. Аскеры тоже следили за ним.

– Что это за человек? Без фуражки, - переговаривались они между собой.

Когда он подошел к ним ближе, некоторые из аскеров узнали его и передали об этом товарищам. Крики затихли. Возбужденная толпа насторожилась.

Фрунзе решительно вошел в середину толпы.

– Переводчик есть?
– спросил он окружавших его людей.
– Кто по-русски говорит?

– Есть. Можно. Бердыкул говорит. Газиев, - откликались со всех сторон аскеры.
– Азамат. Азамат хорошо говорит.

– Я могу, - проговорил Азамат, расставив ноги ножницами. Будто на чудо, он посмотрел на командующего и протиснулся к нему.

– Говори, пожалуйста!
– сказал он командующему.

– Красные аскеры!
– крикнул командующий.
– Вы едете в Ташкент не для наказания.

Азамат перевел.

– Ваши начальники обманули и вас и советскую власть. Честным людям нечего бояться советской власти. Пусть ее боятся басмачи!

Азамат перевел и это.

– За семьи не беспокойтесь! Они будут обеспечены всем необходимым. В Ташкенте вы будете учиться.

– ...будете учиться!
– повторил по-узбекски Азамат.

– Тот, кто рассказывал вам басни о красных, - изменник и лжец, продолжал Фрунзе.
– Мы - бедняки, и вы - бедняки. А у всех бедняков мира одни, общие интересы.