Это было жаркое, жаркое лето

— А на хрена ему сдалась моя секретарша? — недоверчиво спросил Мышастый. — Что еще за чушь? Ты ничего не путаешь?

— Не знаю, зачем, но только они ее взяли и сейчас едут к вам. Самойлов очухался и позвонил. Он все-таки дал им ваш адрес. Ну, сами знаете, он же у нас на чистой работе — получил чуток по сопатке, и сразу расклеился.

— Ты его еще выгораживать будешь? — разозлился Мышастый. — И вообще, с этого надо было начинать! Что значит — едут ко мне? Ты хоть соображаешь, что творится? Сейчас каждая минута на счету, а у меня тут всего пять человек! И это ты, мой зам, так опростоволосился?

— Виноват, шеф, но мы тоже давно в дороге, — выслушав гневную тираду Мышастого, успокоил его Гринько. — Я думаю, если мы сейчас поднажмем, то или догоним их, или приедем сразу вслед, разница во времени получится небольшой. Самойлов быстро очухался и все нам сообщил.

— Ну то-то же… Иначе я бы шкуру с тебя живьем спустил, — проворчал Мышастый, у которого отлегло от сердца. — Когда вы будете-то?

— Да минут десять всего осталось, — сообщил, прикинув, Ворон. — А что делать, если мы их в дороге нагоним?

— Первыми не начинать, — решил пахан, — если только сами не полезут. Поговорить хочет — пусть говорит… Постой, а ты с кем? С теми, из кабака? Они не слишком набрались?

— Да нет, все более-менее. — Ворон замолчал. Он не хотел признаваться патрону, что относительно трезвых осталось всего двенадцать человек, которых он и взял с собой. Ну да ничего, ведь у Мышастого был еще пяток, а Бодров покричит и успокоится, вряд ли дело дойдет до чего серьезного.

— Ладно, тогда отбой. — Мышастый спрятал телефон и вздохнул.

— Что, Антон, что-то серьезное? — Воловиков примерно дошадался, о чем разговаривал его товарищ.

— Ну… Есть кое-какие проблемы, — признался тот, размышляя, не отправить ли этих двоих от греха подальше, мало ли чем может все закончиться.

Хотя, с другой стороны, может Лысый действительно хочет просто с ним поговорить, ведь, как утверждает Гринько, у него дома этот деятель ничего не тронул, в офисе тоже. Ну, настучал по голове охранникам — такое бывает, когда ребята на взводе, хотя, конечно, это не оправдание и он еще за наглость ответит… Вот только зачем он забрал из офиса эту проститутку? — опять с недоумением подумал Мышастый. — Наверное, чтобы уязвить меня посильнее, — решил он. Больше эта коза ни на что никому не нужна. Вообще, надо подумать, как разговаривать с этим долболобом. Дружили, дружили, и вот на тебе… Хотя, какая тут, к черту, может быть дружба? Так, вооруженный нейтралитет. А вообще, слишком он вспыльчив, этот Бодров. Как и положено пьянице — нервы-то расшатаны. Но и отходчив, правда, как многие буйные. Ладно, скоро узнаем, что этот придурок затеял, а сейчас надо отдать кое-какие распоряжения. Ничего серьезного быть не должно, да и подкрепление прибудет с минуты на минуту…

— Бугай! — крикнул он и тот моментально появился на пороге.

— Слушаю, шеф!

— Значит, делаем так… — соображая на ходу, принялся командовать Мышастый. — Все тачки загнали во двор? Хорошо.

Пусть эти ребята, ну… Скелета… Пусть все встанут в воротах и никого не пускают хотя бы несколько минут, больше и не потребуется. Там уже и Ворон со своими подоспеет. А ты сам будь здесь, при мне, вот, пожалуй, и все. Задача ясна?

— Ясно, хозяин. — Бугай поймал все на лету, тем более, что будучи телохранителем, он волей-неволей был в курсе всех дел. Он поспешно отправился выполнять распоряжения патрона.

А через несколько минут раздались сигналы автомобильных клаксонов и Мышастый, окинув взглядом слегка побледневших друзей, пошел к окну посмотреть…

Бодров, сидя в отдельном кабинете принадлежавшего ему ресторана, завтракал. Точнее, он нервно ковырялся в тарелке, отщипывая по микроскопическому кусочку сочной отбивной и долго пережевывая каждый. Но делал это не потому, что прочитал в дешевом медицинском издании, что нужно совершать не менее тридцати с чем-то жевательных движений на одно глотательное, а потому, что ему просто было не до еды… Причиной первой, самой простой и традиционной, являлось обычное похмелье. Да плюс ко всему, от этих мудаков, уехавших на дело с почтовиками, до сих пор не поступило никаких вестей, что еще больше увеличивало отвращение к пище. «Что все это означает?

Что же они, с двумя тетками да одним ментом управиться не могут? Ну, плюс еще шофер, самый что ни на есть обыкновенный… Ладно, пусть только приедет этот Крот, он ему покажет. А не слинял ли тот вообще? С добытыми деньгами? — мелькнула шальная мысль. — Да нет, кому-кому, а Кроту приходилось держать в руках и более значительные суммы, и ни в чем подозрительном тот до сих пор замечен не был. Скорее всего это говнистый мент что-нибудь напутал. Ну, пусть только объявятся… Будет им такое вознаграждение!..»

Кое-как одолев едва половину порции, он брезгливо оттолкнул тарелку в сторону и приготовился было позвать официанта, который, впрочем, уже сам, услужливо согнувшись, подлетал к нему на полусогнутых, как вдруг в кабинет буквально ворвался Шустрый — здоровяк, возивший его на «Вольво».

— Пахан! — его голос и взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Ну! — рявкнул Лысый, и официант мгновенно куда-то испарился.

— Пахан… — повторил здоровяк, и Бодров выпучил на него мгновенно покрасневшие глаза — первый признак ярости.

— Что, никак не можешь разродиться, подобно бабе? — заорал он в бешенстве. — Говори, мать твою так!

— Щербатый приехал, — как-то растерянно произнес Шустрый.

— Ну что — Щербатый? Что он? — теперь свирепо завращал выпученными глазами пахан. — И где Крот? Где остальные?

— Их накрыли. А Щербатый еле слинял. Подстрелили его в ногу, вся машина в кровище.

— Та-ак! — У Бодрова начала подергиваться щека. — Денег, как я понимаю, нет, и людей тоже нет. И что значит накрыли? Они что, в ментовке, что ли?

— Нет, их обстреляли. Они попали в засаду, — принялся объяснять Шустрый. — В живых остался Щербатый, да еще одного, кажется, потом подобрала скорая. Щербатого тоже хотели добить, но у того, что целился, патроны кончились, а когда те укатили, он кое-как вполз в тачку, и… В общем, еле добрался, сознание по дороге несколько раз терял.

— Хватит полоскать мне мозги мудацкими подробностями!

Где сейчас этот урод? — прорычал Бодров, выискивая глазами водку, но той на столе не оказалось. — Половой! — заорал он, и выросший из-под земли официант, стараясь избежать его налитого бешенством взгляда, согнулся теперь уже чуть не пополам. — Почему на столе нет водки, я тебя спрашиваю? — Он едва не съездил этого растяпу по физиономии, совершенно позабыв, что сам же, во избежании соблазна, распорядился подать водку только к концу завтрака. Официант, не напоминая ему, естественно, о такой мелочи, через считанные секунды уже наливал в рюмку вожделенный напиток из запотевшего графинчика.

— Пусти, я сам! — Тот оттолкнул мгновенно исчезнувшего от греха подальше официанта и, убрав с глаз долой раздражающую его рюмку, уже плескал водку в обычный граненый стакан, который тот, отлично зная привычки Бодрова, также предусмотрительно захватил с собой. Сделав запрещающий жест пытающемуся что-то произнести Шустрому, он в три огромных глотка осушил почти доверху наполненную посудину и, шумно отрыгнув, опять вперился взглядом в здоровяка:

— Теперь продолжай.

— Его срочно отвезли к врачу. Ну, к этому, нашему, проверенному. Тот уже начал его латать. Говорит, что Щербатый крови много потерял. Ну, переливание нужно, то-се, и вытянет ли он вообще или нет, хрен его знает. А расспрашивать его сейчас бесполезно, он в отключке полнейшей, — угадал Шустрый желание хозяина послать его для разговора с раненым или даже поехать самому.