Это было жаркое, жаркое лето

На следующий день Оля проснулась безо всякого будильника, ровно в девять часов утра, когда в окно уже вовсю светило жаркое летнее солнце. Не вставая, нежась какое-то время в постели, как она любила делать, девушка уже искренне смеялась, вспоминая свои вчерашние страхи. Что только за глупости лезли ей в голову перед сном?

Внезапно Ольга вспомнила, что с сегодняшнего дня она находится на работе и получает деньги, после чего решительно поднялась. Сделав утреннюю разминку, она приняла душ и принялась готовиться к своему первому трудовому дню. Она нанесла на лицо легкий слой косметики, подкрасила губы, ресницы, обновила маникюр — просто так, чтобы избавиться от легкой дрожи перед чем-то новым, неизведанным, и одела свой спортивный костюм, с досадой вспомнив, что так его и не погладила. Костюм этот она взяла с собой на всякий случай, по идее ей должны были выдать специальный, предназначенный для съемок, или, что более вероятно, какое-нибудь обтягивающее трико, она видела подобные по телевизору — в такие были облачены девушки, снятые в спортивной рекламе, а иначе зачем бы им понадобилась отличная фигура будущей модели?.. Ну, когда приедут остальные, будет у них наверняка всяческий реквизит и вообще, это их проблемы, — резонно рассудила она.

Кроссовок Ольга не захватила, поэтому надела свои комнатные туфли без задников на невысоком каблуке. Ступни у нее всегда в полном порядке, педикюр совсем свежий, а дальше этот Илья Матвеевич уже сам распорядится, что ей надевать на ноги во время съемок… Немного подумав, она подняла волосы кверху, соорудив нечто наподобие раковины — Оля знала, что таким образом ее и без того тонкая шея будет выглядеть еще изящней. Кстати, сколько сейчас времени?.. Взглянув на свои часики, она обнаружила, что уже без двадцати одиннадцать. В комнату осторожно постучали.

— Вы уже не спите? — На пороге появился Филипыч, с неизменным подносом в руках. — Позавтракайте, барышня, прошу.

— Едва не кланяясь, он удалился, пятясь, опять одарив ее на прощанье каким-то странным взглядом.

К черту все эти взгляды и все эти страхи! — решила Ольга, и с аппетитом принялась за принесенный завтрак. — Мерещится же всякая чушь — мнительной стала, дальше некуда…

Съев яичницу с ветчиной, салат из помидоров, она выпила стакан апельсинового сока и принялась с нетерпением ожидать приезда режиссера… В одиннадцать тридцать под окном появилась автомашина и из нее вышел улыбающийся Илья Матвеевич, который заметив в Ольгу окне, весело помахал ей рукой. Она ответила ему тем же.

— Чуть опоздал, Оленька, вы уж меня извините. — Ворвавшись в комнату, он согнулся в низком поклоне и поцеловал ей руку. — Дела, знаете ли. — На самом деле он просто отсыпался после предыдущей бессонной ночи, а потом в очередной раз долго и нудно ругался с женой. Не из-за чего — просто так, как и всегда… — Ну-с, Оленька, — осмотрев ее с ног до головы, он довольно кивнул, — хорошо, что вы додумались захватить с собой спортивный костюм. Съемочная группа приедет только послезавтра, непредвиденная задержка у них получилась. Пройдемте-ка пока в зал… — Проводив женщину вниз, он кивнул ей на тренажеры, стоящие, как ей показалось, в полной боевой готовности, в нетерпеливом ожидании своей хозяйки, и распорядился:

— Вы пока разминайтесь, а я сейчас…

Когда он удалился, Ольга, оглядевшись, надумала покрутить педали велотренажера. Минут через пять, закончив, она походила по залу и уселась в имитатор гребли, решив осваивать именно то, что потребуется ей для дальнейшей работы.

Через некоторое время появился какой-то слегка взбудораженный Илья Матвеевич, тоже в спортивном костюме и с видеокамерой в руках, и, кивнув Ольге, совершавшей в этот момент плавные движения гребца, сказал:

— Сейчас, Оленька, сейчас я настрою аппаратуру. Это так, пока только для прикидки, — объяснил он. — Естественно, позже будет настоящая, профессиональная. А пока я просто присмотрюсь к вашему лицу в кадре и всему прочему… — Он принялся ходить вокруг девушки и ловить в видоискатель ее тело в движении. — Сейчас найдем нужный ракурс… сейчас…

— как-то слегка нервозно бормотал он и Ольга слегка удивилась его непонятному возбуждению, не придав, впрочем, этому особого значения. Она просто старалась выполнять все то, что от нее требовал режиссер и при этом выглядеть в своем занятии как можно более естественной. — Отлично, Оленька, отлично, теперь, пожалуйста, улыбнитесь… — И когда она удовлетворила его просьбу, выдав, как ей хотелось верить, ослепительную улыбку кинозвезды, обрадовано произнес:

— Прекрасно, вы, должно быть, удивительно фотогеничны, я в этом просто уверен, потом прокручу все на экране. У вас невероятно милая улыбка…

Молодая женщина осталась довольна его похвалой, едва сумев скрыть улыбку — теперь уже победительницы. Кажется, у нее уже отлично все получается, а ведь это только начало, ведь она будет стараться еще больше! Илье Матвеевичу окажется не в чем ее упрекнуть, он наверняка не пожалеет, что выбрал именно ее. Она уже чувствовала себя почти профессиональной киноактрисой…

Через некоторое время он остановил Ольгу, и когда она поднялась с гребного тренажера, попросил, чуть отведя глаза в сторону:

— Оленька, я хочу попросить вас… раздеться.

— Раздеться? — ошарашено переспросила она, в первый момент даже решив, что просто ослышалась. — Как это… раздеться?

— Ну, не догола, конечно, — с несколько неестественным смешком объяснил кинорежиссер. — Ведь у вас наверняка под спортивным костюмом что-нибудь имеется? Видите ли, мне просто необходимо посмотреть, как работают ваши мышцы, как они играют в движении, понимаете? Поверьте мне, Оленька, в моей просьбе нет ничего необычного. Совершенно ничего…

Эта его просьба в совокупности с бегающими глазками девушке весьма не понравилась. Первым ее побуждением было просто послать его ко всем чертям и, не дожидаясь съемочной группы, потребовать немедленно отвезти ее на вокзал. Но она тут же попыталась взять себя в руки и попробовала рассуждать здраво: в принципе, может и действительно, в его просьбе нет ничего необычного — может, так положено? Даже, скорее, наверняка — ведь, в конце концов, именно из-за красивого тела ее и выбрали в модели? Вот только жаль, что на ней сегодня почти совершенно прозрачное французское белье — самое лучшее из всего, что у нее было. Как-то неудобно получится… Ну да ладно, ведь ей будут платить деньги — уже платят, можно сказать, так как сегодня ее первый самый настоящий рабочий день…

Все это как-то сумбурно пронеслось в голове молодой женщины и, не говоря больше ни слова, она сняла с себя спортивный костюм. Затем аккуратно сложила его на сиденье какого-то тренажера и замерла, испытывая некоторую неловкость и избегая смотреть Илье Матвеевичу в глаза. А тот, сразу повеселев, снова принялся суетиться вокруг нее, словно наседка возле цыплят, предварительно опять усадив в тот же гребной тренажер, откуда она только что поднялась.

— Улыбку, Оленька, улыбку! — вновь задорно кричал он, но теперь ее улыбка получалась какой-то вымученной, неестественной — она сама это прекрасно ощущала. И еще, кажется, она густо краснела — какой кошмар! Предстала перед режиссером какой-то дурочкой, а что же получится потом у него на пленке? Вот тебе и кинозвезда! Рано, девочка, радовалась. Не выгонит ли он ее, разозлившись? Еще заявит, что такие скромницы им здесь не нужны, что он весьма разочарован и должен ей сообщить, что…

Наконец Илья Матвеевич скомандовал: «Хватит!», и тут же пересадил ее в седло велотренажера. Ольга уже собралась было попросить небольшой передышки, но он, будто догадавшись о ее невысказанной просьбе, сам поспешил произнести:

— Сейчас, сейчас, Оля, еще какой пяток минут, и объявлю перекур. — А сам все менял вокруг нее позиции съемок.

Наконец, когда Ольге уже окончательно надоело крутить педали, она услышала долгожданное: «Хватит! Перекур!», и изрядно припотевший Илья Матвеевич, словно это он сам только что слез с велотренажера, посоветовал: