Это Фоме и мне

– У, паразиты.

Ужвалда положил недоеденный банан Фомы на прежнее место, и только успел кинуть в рот и проглотить вошек, что протянула ему Вика в форточку, как в палату вошёл Фома и, ещё не видя Вики, сказал:

– Паникёр ты, Кувалда, совсем дяде Лёше не плохо. Плохо ему дома настанет. Если б ты его жену видел... Диавол, вот есть диавол, и ни грамма водки...

Но тут Фома увидел Вику, подошёл сразу к окну и расплылся в улыбке.

– Какие новости? Как анализы?

– Скоро, Вика, теперь уже точно всё скоро. Анита Владимировна поняла, видно, что прежние её средства малоэффективны, и вот теперь родители по её совету купили мне какие-то суперуколы, это я только сегодня узнал. Так что теперь я тут точно долго не задержусь. Вчера и сегодня уже впороли.

– А Ужвалде?

– Нет. Я просил съездить и ему комплект купить, а они отказались, да ещё и Аниту на меня натравили.

– И правильно. Вот добрые люди. Я и сам поправлюсь, я вообще ведь почти ничем не болею. Но это лучше, чем как ты помирать после этих уколов. Дудки вам. Вот.
– сказал Кувалда и подмигнул незаметно Вике.

– Что, плохо было после уколов?
– спросила она тревожно у Фомы.

– Ой, плохо. Всё, думаю, капец ему наступил, - сказал Кувалда, но тут же замолчал, потому что Фома к нему грозно повернулся.

Вика только что-то хотела спросить, как в бокс вошла врач Анита Владимировна.

– Я кому сказала лежать! Сколько за лекарство денег заплатили, а вы игнорируете лечебный процесс!
– с гневом прокричала она.
– На кровать сейчас же! Почему не лежите? Почему вместо вас какие-то бананы на кровати валяются? Выбросите сейчас же!

Фома молча взял свой откушенный банан, утыканный вшами, нацелился им в урну в самом углу бокса, но тут Вика как закричала с той стороны окна:

– Не надо, Фома, не выбрасывай! Не надо!

– А вы, девушка, вообще отойдите от окна и постарайтесь сюда не приезжать.
– повернулась к ней Анита Владимировна.
– Вы что, не понимаете, совсем как маленькая, что ему ваши визиты только во вред? Он не лежит на кровати, как ему положено, из-за вас, что вы всё под окном крутитесь!

– Да?

– Да!
– в этот момент Анита Владимировна напоминала железного крокодильчика застёжки своей бирки с именем, что острыми зубами вкусился в край её кармана.

Фома сел на кровать и положил банан на тумбочку.

– Будьте добры, Анита Владимировна, девушку зовут Вика, и мне бы не хотелось, чтобы на неё кричали. А вам я разрешаю сделать мне любой укол на ваше усмотрение.

Анита Владимировна была врач, и у неё до сих пор не было мужа. Она схватилась за переносицу под очками, сказала что-то вроде "Ну уж!" и вышла из бокса быстро.

– Что с ней?
– спросил Ужвалда.

– Думаю, мы всё уладим. Плохо, что она мочалки не вяжет, мы бы и с ней общий язык нашли. Ничего, Вика, ты, главное, не волнуйся, ладно?
– и Фома снова подошёл к окну.

– Ложись, Фома, срочно ложись!
– Вика захлопала руками по стеклу.
– И съешь банан, съешь, пожалуйста.

– Съешь, чего добро будет пропадать.
– подхалимским голосом проговорил Кувалда.

– Может, ты съешь, а я что-то не хочу. Я всего один раз, вроде, и откусил.
– предложил Фома Кувалде.

– Нет, он уже съел, и ты съешь.
– настаивала с улицы Вика.

– Да что ж вы ко мне все привязались!
– в сердцах сказал Фома.
– Одна пришла "ложись", эти тут со своим бананом пристают.

– Это твой банан... Ну Фома, маленький, хорошенький, ну съешь!
– Вика готова была расплакаться.

– Грех бананы выбрасывать. А не доедать ещё больший грех.
– вдруг раздался трубный голос, в котором Фома не сразу узнал голос Ужвалды.
– Духи банановых деревьев рассердятся, и покарают тебя. Они протянут к тебе свои руки с того самого места, где эти бананы выросли, и достанут, где бы ты ни находился, схватят за шею, начнут трясти и вытрясут из тебя твой мятежный дух!

– Верю, верю.
– быстро проговорил Фома.
– Ужвалда переигрывает.

– Ты откусил, ты и доедай!

– Вот зануда, - сказал Фома и в два хапка съел чудодейственный банан.

– Молодец, Фома!
– давно уже Фома не видел на лице Вики такой радости, а что было этому причиной, понять не мог. То, что ей было просто приятно, что Фому переупрямили - не могло быть правдой, он очень хорошо знал Вику, поэтому Фома решил, что просто это новое лекарство действует на него таким образом, и всё дело в нём, в Фоме.

И когда Вика летела домой счастливая, Фома лёг на свою кровать, накрылся одеялом и перестал противиться высокой температуре, ознобу, боли во всех суставах и мышцах, которые поняли это и набросились на него со всей своей яростью.

СОТРИ С МЕНЯ КОЖУ

Прошла неделя с того момента, как Фома и Ужвалда проглотили лечебных вшей, девять дней с того, как Фоме сделали первый суперукол, и вот анализы Фомы показали, что ему очень хорошо. А ещё Фома лежал в больнице уже ровно два месяца. Кривая результатов Кувалдиных анализов тоже падала вниз, в сторону улучшения, только очень медленно, а не резко, как у Фомы.

Снова пошли дожди, Вика приезжала как раз в самый ливень, закутанная по самый нос в клеёнчатый платок ядовитого цвета лимона, которого не бывает. Это было строго по последней моде - так объяснила она Фоме.

Ужвалда выиграл заочную партию с известным шахматистом города, которую организовали для него друзья Фомы, затем выиграл ещё одну. Фома говорил Ужвалде, что он уникум, что он первый великий негр-шахматист и что впереди у него большое будущее. Но Ужвалда лишь вздыхал и не отвечал на это ничего, пугая Фому.

Анита Владимировна смотрела на Фому с величайшей укоризной, и он ничем не мог помочь бедной женщине-врачу. Впереди её ждал по крайней мере отпуск, и во многом это повлияло, должно быть, на то, что когда снова стало тепло, и в послеобеденной тишине Кувалда и Фома лежали себе по койкам и слушали, как где-то на улице шваркает метла, в боксе вдруг появилась Анита Владимировна Таптапова и сообщила, что завтра после анализов Фома может выписываться.

В эту ночь Фома и Ужвалда привязали Сергуню к стулу и намазали зубной пастой. К утру отвязали и помыли. Сергуня хотел обидеться, но не мог. Фома подарил ему свои кассеты, подарил недовязанную мочалку, потом передумал, отобрал и довязал, уменьшив, правда, наполовину её лохматость.

И утром под окном бокса уже стояла Вика, лысенькая - с волосами в сантиметр длиной, и в платье цвета маковой росинки. Она улыбалась до настоящего сияния, говорила, что подождёт, и Ужвалда скалил зубы из-за шторы.