Это моя школа [издание 1955 года]

Катя решительно захлопнула книгу и положили все три в сумку.

Лежа в постели, она старалась представить себе, что принесут завтра девочки.

У Настеньки, кажется, детских книг не очень много, у Иры тоже. А вот у Ани целый шкаф с книгами. Наверно, и у Стеллы.

Только Стелла, пожалуй, ничего хорошего не принесет. Пожалеет… А вот уж Аня, наверно, притащит целую кучу.

Но на завтра все получилось совсем не так, как думала Катя.

Она пришла в класс раньше всех и, стоя в дверях, встречала своих одноклассниц.

Первая в коридоре показалась Валя Ёлкина.

— Несу-у! — крикнула она, завидя издали Катю, и похлопала рукой по своей, потолстевшей со вчерашнего дня сумке.

Валя подошла и, открыв сумку, показала Кате на корешки каких-то книжек.

— Хоть и не очень толстые, — сказала она, — но зато знаешь какие интересные? Зачитаешься!

— Молодчина! — похвалила ее Катя. — Неси в класс. Потом запишем, от кого — что.

Валя тряхнула кудряшками и скрылась за дверью.

Сейчас же вслед за Валей пришла Аня Лебедева.

— Принесла? — еще издали крикнула ей Катя.

— А как же! — ответила Аня. — Вот смотри.

И она, порывшись в сумке, достала какую-то книжку, аккуратно завернутую в белую бумагу и перевязанную голубой ленточкой.

— Посмотри, как я красиво завернула. Так и пошлем, ладно?

— А что это? — спросила Катя.

— «Украинские сказки». Знаешь? У тебя, кажется, тоже есть такая книжка.

Катя взяла в руки нарядный пакет.

— Мои «Украинские» вроде толще, — сказала она с удивлением. — У тебя, верно, какая-нибудь другая книжка?

Катя быстро сдернула голубую ленточку и развернула глянцевитую бумагу.

— Аня, да что же это?

В руках у Кати была растрепанная, потерявшая всякий вид книжка. Листы держались на ниточках, а доброй половины и совсем не хватало.

— Что это, Аня?

— Я же тебе говорю — «Украинские сказки», — отводя в сторону глаза, сказала Аня. — Народные. Да ты не думай! Тут все-таки еще осталось порядочно сказок. Самые интересные — про Вертодуба, Вернигору, про Ивасика-Телесика… Только первой не хватает, последней да еще из середины двух, кажется. Остальные — все.

— Да что у тебя, собаки эту книжку трепали, что ли?

— Какие еще собаки! — обиделась Аня. — У нас собак нет. Просто я ее с собой на дачу брала. Читала на берегу. Один раз забыла в саду, и она под маленький дождик попала… Вот и все.

— Аня, и тебе не стыдно?

— Да чего же стыдиться-то? Книжку можно подшить — ниточки же остались, — подклеить…

Кате стало жарко. Она посмотрела на Аню прищуренными глазами и решительно протянула ей книжку:

— Возьми! Подшей, подклей и себе оставь. А товарищам не дарят самое плохое, чего не жалко. Дарить нужно хорошее! У самой тысяча книг, а она какую-то рвань притащила!

У Ани задрожали губы и глаза налились слезами:

— А ты считала, сколько у меня книг?

— И не считала, а знаю.

— Ну так приходи, посчитай. «Тысяча»! Скажет тоже…

— И не приду, и считать не стану!

Аня закрыла лицо руками, всхлипнула и прижалась лбом к подоконнику.

— Нечего реветь! — сказала Катя. — Сама понимаешь, что пионерки так не делают.

Аня в ответ только носом потянула.

В эту минуту к дверям подошла Настя:

— Ой, Снегирь, пропусти скорей, а то не донесу!

Настя в одной руке несла туго набитую сумку, а в другой — пакет, крепко перевязанный веревочкой.

— Ох, Настенька! — Катя от удивления всплеснула руками. — Откуда у тебя столько книг? — И Катя взяла у нее пакет. — Ну и тяжелый!

— Да разве это все мое? — сказала Настя. — Я весь наш дом обегала, собирала у ребят. Знаешь, есть такие, что все тебе отдадут, а другие до того жадные, что суют тебе всякую дрянь.

Катя засмеялась и посмотрела на Аню. Услышав ее смех, Аня оторвалась от подоконника и через плечо сердито поглядела на Катю.

— И нечего смеяться! — сказала она. — А если мне книги не для виду нужны, а для ума?

— Вот ума-то, видно, у тебя и не хватает! — решительно отрезала Катя и пошла в класс.

Аня поплелась вслед за ней и, сев за парту, положила на крышку голову. Она потихоньку всхлипывала, терла платком глаза, но Катя не обращала на нее никакого внимания.

Жалеть и утешать Аню ей сейчас не хотелось.

Аня сидела за партой, закрыв лицо руками, а тем временем девочки все подходили с книгами и, оглядываясь на Аню, спрашивали, что с ней такое. Но Аня не отвечала.

Катя с интересом рассматривала книги, которые девочки приносили и складывали перед ней, и уже совсем не замечала Аниных слез.

Оказалось, что большинство девочек не поскупились. Даже Стелла Кузьминская удивила всех. Она еле-еле вытащила из сумки увесистую книгу с серебряными буквами на красноватом переплете: «Н. А. Некрасов. Стихотворения».

На первой странице было написано аккуратным Стеллиным почерком: «Детскому дому имени Олега Кошевого от Стеллы Кузьминской».

Девочки обступили Стеллу, любуясь роскошной книгой и вдавленными в переплет буквами.

— Вот это, Стелла, замечательно! — похвалила ее Катя. — Такую книгу не пожалела!

— А у меня есть второй экземпляр, — сказала Стелла, как-то особенно нажимая на слово «экземпляр», и Катя поняла, что Стелла гордится и знанием такого слова и тем, что у нее дома много книг — так много, что некоторые даже имеются в двух экземплярах. — Мне на рождение, — прибавила Стелла, — всегда дарят очень много подарков: ведь я — единственная дочка, единственная внучка и единственная племянница.

Стелла как-то небрежно усмехнулась и отошла к своей парте. Катя ничего не сказала, но подумали: «А все-таки она — воображала! Ну все равно, пусть. Зато хорошую книгу принесла. А вот Аню надо проучить. Нельзя, чтобы у нас в отряде были такие жадные девчонки».