Это мы не проходили

– Как же перестань. Помоги мне. Я его тяну и ничего не выходит...

– Дай-ка я, - вышел на середину комнаты отец.
– О-о!
– изо всех сил схватился он.
– Да не может быть! А ну еще разик!

– Я же тебе говорила, Петя, - всхлипывала мама.
– Надо вызвать "скорую помощь". И немедленно.

– Ничего не понимаю, - тер лоб отец.
– Это же грандиозное открытие левитация, плавание предметов в воздухе.

– Это не предмет, а твой сын, - возмутилась мама.
– Я иду вызывать "скорую помощь". Тут с высоты чуть не зарыдал уже Саша:

– Мама, не надо, Папа, я тебя прошу.

– Действительно, подожди, мать. Сейчас мы сами. Я накину на него полотенце. Вот так. А ты тащи за ноги. Раз-два!

И они принялись тащить сына вниз. Оба покраснели от усилий, но Саша упорно висел под потолком.

– Пустите меня. Мне хорошо. Ну, пожалуйста, - просил Саша.

Но они, набросив на него два махровых полотенца, изо всех сил тянули книзу.

– Что вы делаете? Я прекрасно могу спуститься сам, - прокричал Саша сквозь треск рвущегося полотенца.

– Ну, пожалуйста, спустись, если ты нас любишь, - мама молитвенно сложила руки.
– Родной, мы так за тебя беспокоимся.

– Сейчас, сейчас, - пыжился Саша, но, повторив заветные слова, он лишь поднялся еще выше.

Мама зарыдала. Папа побежал за валидолом, крикнув в сторону Саши:

– А тебе я принесу ремень, если ты сейчас же не спустишься. До чего мать довел...

– Евсей!
– тихонько позвал Саша, испуганно поглядывая в сторону мамы, положившей голову на руки, когда за папой закрылась дверь.

Евсей шепотом стал руководить издалека:

– Говори теперь наоборот: мопеньки-опеньки. Пять раз и еще два, так как ты два раза еще добавил.

И когда папа пришел с валидолом, Саша уже начал постепенно снижаться.

– Он опускается!
– вскочила на ноги мама, отводя руку с валидолом.

– Попробовал бы он не спуститься!
– пробормотал папа, выразительно поглаживая свой ремень.

– Как это тебе удалось, сынок?
– бросилась к нему мама, когда Саша приземлился на стул.

– Я и сам не знаю. Ух!
– вытер он пот со лба.
– Налетался!

– Как это ты делаешь?
– не мог успокоиться папа.

– Петр, дай и ему валидол, видишь, на мальчике лица нет, а ты со своими расспросами.

– Мне ничего не надо. Я спать хочу, - сказал Саша, поглядывая на часы.

– Действительно, ребенку завтра в школу. Потом разберемся.

Увидев, что уже двенадцатый час, родители согласились оставить его одного.

Саша улегся и быстро заснул. Евсей же захрапел. Каждый час к ним в комнату заглядывала испуганная мама, но, услышав победный храп Евсея, она успокаивалась. Мальчик спит, значит, все в порядке. И чего это он у них стал храпеть, как старик?

ВПЕРЕД, В ШКОЛУ

Утром, проглотив завтрак с удивительной скоростью, Саша выбежал на улицу. Из квартиры он выходил один, заботливо неся впереди свой ранец.

Оказавшись на улице, Евсей радостно щурился навстречу солнцу.

– А что это ты вчера целый вечер читал-писал?

– Уроки учил. А что, у вас не так было? Евсей почесал затылок.

– Нет, мы все по памяти отвечали, - потом добавил.

На остановке троллейбуса, поглядывая на часы, толпился народ. С каждой минутой толпа увеличивалась, а троллейбуса все не было.

Наконец он подкатил к тротуару. Как Саша и Евсей ни старались, но сесть в него им не удалось. Оттесненные в сторону взрослыми, они уныло провожали троллейбус взглядом.

Безуспешно попытались они сесть и во второй троллейбус.

Саша начал нервничать:

– Что-то надо делать! Опоздаем!

– Чего ты волнуешься?
– заулыбался Евсей.
– Сейчас все будет в порядке. Неужели вы этого еще не проходили? Повтор вещей, по-моему, в шестом учат.

– Да я же не учился в шестом...
– начал было Саша, но осекся.

Евсей что-то шептал, выразительно поглядывая на Сашу.

И вдруг из глубины улицы прямо к ним подкатил троллейбус. И какой! Был он весь целиком из серебра и ярко блестел на солнце. Двери и окна украшены сапфирами и изумрудами, а номер "11" выложен рубинами.

– Каково!
– горели глаза у Евсея.
– Я кое-что даже улучшил. Камешки-то драгоценные...

Серебряный троллейбус приветливо открыл перед ними двери. Но Саша неуверенно топтался на месте, глядя на рубины и сапфиры.

– Давай, пошли, - подтолкнул Сашу Евсей.

Но не тут-то было. Толпа, тоже в первую минуту застывшая от изумления, рьяно рванула в троллейбус, не обращая внимания на его украшения. А чего там думать, если номер на нем родной, одиннадцатый!

И ребятам опять не удалось сесть.

– Ишь ты какие!
– заволновался Евсей.
– Троллейбус серебряный, ясно видно, что не для них. А лезут.

– Понимаешь, Евсей, - принялся втолковывать ему Саша.
– У нас - как бы тебе это сказать... Видят, что это одиннадцатый маршрут - вот и лезут, А на твои сапфиры никто и внимания не обращает. Давай садиться, вон следующий идет.

– Никогда, - нахмурил брови Евсей.
– Я сейчас еще сделаю. Не беспокойся. Не буду я там толкаться. Я в своем поеду, - поглядев на огорченное лицо Саши, Евсей добавил: - Сейчас я все устрою, ты не беспокойся. Сейчас никто не посмеет нам помешать.

И вот к остановке, приятно шурша шинами, подошел не серебряный, а золотой троллейбус. На нем рубинами было выложено "Только для Саши и Евсея". И никакого номера не было.

– Это не скромно, Евсей, - сказал порозовевший Саша.

– Зато приятно.

– Какой это номер?
– спрашивали в толпе.
– Водитель, эй, водитель, вы куда едете? Но водитель загадочно молчал.

– Пошли, - Евсей взял Сашу за руку.

Толпа в растерянности обозревала троллейбус, пока ребята двигались к двери. Но тут кто-то крикнул:

– Доедем до площади, а там пересядем на двенадцатый. Айда!

И толпа задвигалась, обгоняя друг друга.

Когда золотой троллейбус отошел, на остановке стояли только два человека: Саша и Евсей.

Евсей слабо пробовал кричать: