Это наш дом

Инквизитор смущенно развел руками и пробурчал, что концы уж больно хорошо в воду прятали. Ни одной накладной, ни одного документа, ни одного свидетеля не осталось.

— А найти моряков, служивших на кораблях, возивших для «Бремена» грузы, не судьба? — пристально посмотрел на него капитан. — Я понимаю, из командного состава вряд ли кто-то остался, но рядовые матросы тоже могут что-то рассказать, и порой немало.

— Еще бы установить, какие именно корабли возили, — тяжело вздохнул Таорай. — Уж допросить моряков я бы как-нибудь догадался. Говорю же, никаких документов нигде, словно все это призраки делали. Одни только слухи.

— Сканирование Антарктиды ничего не дало?

— Ничего. Только несколько неизвестных ранее ледовых каверн обнаружили. И все.

— Проклятье! — выругался Николай Александрович. — Ну не могли же они раствориться в воздухе?! Куда-то же они подевались!

— Куда-то подевались, — хмуро кивнул инквизитор. — И мы найдем, куда. Пусть не сразу, но найдем. Сейчас займемся найденной планетой, потом, возможно, обнаружим еще червоточины. Система не изучена и на десять процентов! Надо срочно увеличивать число разведывательных кораблей.

— А где ты людей на них найдешь? — тяжело вздохнул капитан. — И на нынешних в экипажах уже больше половины местных. А им я не особо доверяю, им слишком долго лили в уши и закладывали в головы яд либерализма и прочих западных «ценностей». Да, к нам пока идут, в основном, этузиасты, стремившиеся в космос и раньше. Но обыватели осмотрелись и начали прикидывать, как бы поудобнее устроить свои задницы при новой власти. Я распорядился перед внедрением импланта в обязательном порядке проводить ментоскопирование, так больше трети претендентов пришлось отсеять. Обыватели! Озабоченные только собственной выгодой и ради нее готовые на любую мерзость. Нет, места им находят, такие, где не смогут сильно навредить, и включают в особый список для социальных работников, чтобы присматривали. Но нам-то нужны пилоты, герои и первопроходцы! А их очень мало, нестерпимо мало.

— Да, это проблема, — согласился Таорай. — Но ты и сам знаешь, что первые два-три поколения иначе не будет, в вашей реальности именно так и было.

— Да знаю! — обреченно махнул рукой Николай Александрович. — Но от этого ничуть не легче.

— А что ты думаешь по поводу доклада мальчишки, этого, как его, Виталия Семенова?

— Это по поводу фэнтезийных рас? И о том, что над нами кто-то всемогущий издевается?

— Да, об этом, — кивнул инквизитор.

— Да пусть там живут хоть кикиморы болотные! — отмахнулся капитан. — Дети любого народа поддаются перевоспитанию. Нам сейчас главное, чтобы червоточина не закрылась, пока мы не выстроим на планете врата. А это, сам знаешь, долгая и дорогая процедура. Место уже нашли, никем не занятые острова, причем недалеко от самого населенного материка. На нем больше всего эльфийских лесных городов, человеческих поселений, кочевых становищ орков и подземных пещер гномов. Ну и прочие прочие живут. Мы решили называть местных привычным образом. Эльфы, так эльфы. Гномы, так гномы. Орки, так орки. Причем никакой сказочной магии на той планете нет, зато артефакты какой-то древней сверхцивилизации имеются во множестве. Их работу невежественные местные жители и принимают за магию. А измышления об издевательстве — полная чушь, мы не настолько большая величина, чтобы ради нас столь грандиозную постановку затевать. Не тот у нас уровень, чтобы целую планету выдуманными расами населять, лишь бы нас обмануть. Очень может быть, что когда-то кто-то из сказочников увидел эту планету в трансе, вот и описал все эти расы. А остальные уже у него взяли.

— Все может быть, — не стал спорить Таорай, которого сложившаяся ситуация сильно настораживала. — Что сказать исследователям?

— Пусть спасут нескольких человек от смертельной опасности, потом наложат гипнопакет русского языка и хорошенько расспросят, — немного подумав, распорядился Николай Александрович. — В благодарность за спасение местные не станут лгать, относительно честно ответят на вопросы. А после постройки врат планетой займутся уже социологи, будем думать, как включать ее в империю и включать ли вообще. Может лучше оставить ее в покое. Не могу пока судить, слишком мало знаю.

— Передам, — кивнул инквизитор. — Хочу теперь вернуться к земным вопросам. Что-то западники зашевелились. Пришли в себя после нашей атаки и начали прикидывать, как бы чего ухватить, что ли?

— Скорее всего, — криво усмехнулся капитан. — Я приказал послам быть с ними крайне жесткими. Им нечего нам предложить, кроме ресурсов. Но и те следует брать с осторожностью. Нельзя идти у них в поводу ни в чем. Надо же, даже Олимпийский комитет оживился и запел сладкие песни о международном сотрудничестве. Причем его функционеры делают вид, что не помнят, как унижали Россию, как вытирали об нее ноги, не допуская русских спортсменов на Олимпийские игры и заставляя их выступать под нейтральным флагом. Они думают, что мы это простим? Очень зря.

— Действительно, зря, — понимающе усмехнулся Таорай. — А я пока займусь поиском моряков, служивших на судах проекта «Бремен». Он все-таки длился несколько лет, кто-то вполне мог уволиться прежде, чем всех остальных зачистили. Про таких могли и забыть. И еще одно…

Он на мгновение умолк, явно обдумывая какую-то внезапно пришедшую в голову мысль, а затем продолжил:

— Кину-ка я клич среди молодых инженеров, чтобы занялись разработкой сканеров, способных обнаруживать пространственные аномалии с орбиты. У нас сейчас таких нет, а если появятся, то мы сможем найти аномалию, если она вообще существует.

— А кинь! — оживился Николай Александрович. — Это мысль. Аномалия ведь может быть совсем небольшой и находиться у черта на куличках. Куда-то же эти чертовы корабли вывозили оборудование. Прежде всего, советую как следует обыскать острова в Тихом и Атлантическом океанах, особенно одинокие и никому не нужные, как тот же остров Святой Елены. Очень может быть, что портал где-то там.

— Займусь, — пообещал инквизитор. — Также пусть разведчики продолжат обыскивать Солнечную систему. Надо знать каждый ее уголок, чтобы ничего не пропустить. Вспомнить только, сколько всего мы нашли в системе Лейтена, до сих пор удивляюсь. Вообще эта вселенная богата на разные находки, такое ощущение, что это не вселенная, а проходной двор какой-то.

— У меня тоже порой такое ощущение возникает, — кивнул капитан. — Ладно, дел, как всегда, море. Бывай!

— Удачи! — улыбнулся Таорай и покинул рубку, направляясь к ближайшему телепорту.

По дороге инквизитор попросил Михалыча передать всем рабочим группам молодых инженеров просьбу о разработке орбитального сканера, способного обнаруживать пространственно-временные аномалии любого типа. Он был уверен, что за его появлением дело не станет, успел убедиться, как умеет работать имперская молодежь.

* * *

Войдя в парижскую имперскую канцелярию, доктор философии Франсуа Мерсье поморщился при виде чудовищного герба на стене, но промолчал, прекрасно понимая, что его мнение здесь никому не интересно. Проклятые пришельцы плевать хотели на всех, кроме себя самих, и с презрительным видом игнорировали любое чужое мнение. Даже американцы так демонстративно не вытирали об европейцев ноги, как это делали имперцы. Особенно бесило отсутствие доступа к их великолепной медицине, позволяющей жить сотни лет молодым и здоровым. За деньги этот доступ было не купить, в системе имперских ценностей деньги занимали далеко не главное место, и это было первым, что вызывало ступор у любого здравомыслящего человека.

Понять, чего добиваются имперцы, не удавалось лучшим аналитикам. Впрочем, русские, чтоб им всем в ад провалиться, их никогда не могли понять. На вид — нормальные европейцы, но при этом как вытворят что-нибудь, и все расчеты осыпаются, как снежинки под порывистым ветром. Именно поэтому в Европе так хотели избавиться от этого проклятого, мешающего всем вокруг спокойно жить народа. Ведь, невзирая ни на какие усилия, русских так и не удалось сделать простыми и понятными. Их творческая и управленческая элиты принимали западные идеалы, а простой народ не желал, и все тебе тут. Оставался таким же странным, непонятным, даже пугающим.