Это не твоя таверна, дракон!

Ворча себе под нос, дядюшка поплелся по дороге, заглядывая на номера домов, вырезанные на деревянных стенах. В этой части Иватрума темнеет рано, всего пять часов вечера, а темнота – хоть глаз выколи. Низенькие одноэтажные дома, тесно прижавшиеся друг к другу от пронизывающих ветров, казались одинокими и брошенными. Лишь в некоторых горел свет, да и то это была свечка или лампадка. Про электричество здесь, похоже, не слышали, а за пользование магическими артефактами в такой глухомани можно поплатиться жизнью, как ведьма. Хотя кого волнует, что у ведьм совсем другой тип магии?

– Прихли. – Дядюшка остановился, вытянул лапку и показал на кривые цифры, неаккуратно вырезанные на углу дома. – Двахцать один. А если смотхеть с этой стохоны… – Он завернул за угол и показал в другом направлении. – Двенадхать.

– Это здесь. – Я ткнула в выведенную углем на картонке надпись. – Контора по найму опифексов[1].

Толкнула дверь и оказалась в мире старых книг, заплесневелых бумаг и столетней пыли. Внутри пахло так, как будто никто здесь не убирался уже пару веков. А может, и больше.

В углу стоял массивный дубовый стол, на котором груды бумаг и пергаментов, хаотично сваленных в кучу. Некоторые из них были покрыты пятнами и пожелтели от времени, словно они здесь лежат уже вечность. Лампа на столе еле светилась, кидая слабый свет на списки, объявления и свернутые в трубки трудовые договоры. Место выглядело заброшенным, но рядом со столом стоял старый стул, словно кто-то еще ждал, чтобы нанять нового работника.

– Велихолепно, – прошептал дядюшка Ромул, чихнув. – Я всехда мечтал умехеть от пыли.

– Перестань ныть, – тихо прошипела я, прикрывая нос. – Мы просто устроимся на работу и все. Никаких приключений. Все спокойно. Тихо. Безопасно.

Но только я сделала шаг вперед, как дверь за мной заскрипела и захлопнулась с оглушительным грохотом. Мы с дядюшкой переглянулись, и я почувствовала, как по спине ползут мурашки. Дядюшка настороженно поглядел на дверь, потом на меня.

– Что-то подсхазывает мне, что у нас уже не получится тихо и спокойхо. – Он почесал затылок, сверкнув своими крошечными зубами.

– Эй, есть хто жихой? – Дядюшка Ромул протиснулся вперед и постучал по деревянной ножке стола. Звук ему понравился, он постучал еще раз, приложил ухо к дереву, погладил ножку, не забыв прикусить ее зубами. Да, для фея нахождение в шкуре бобра сказывается не лучшим образом.

Я собиралась уже согласиться с ним и уйти, когда вдруг из-за груды бумаг раздался глухой треск, и показалась фигура. Она медленно приближалась, а под ногами у нее шелестели разлетевшиеся бумаги.

– О, нетх! – дядюшка сделал драматическую паузу. – Я зналх, что это конецх! Пхощай, мих! Пхощай, мои накопленные сокховища! Не забывай меня… – и с героическим выражением упал на пол.

Фигура остановилась, чуть наклонив голову, словно пытаясь осмыслить происходящее.

– Это за игрушка? – раздался приглушенный, будто замогильный голос из-под капюшона.

– Бобер. – Выдохнула я, нервно улыбаясь и пытаясь поднять дядюшку с пола. – Очень впечатлительный бобер.

Молчание повисло в воздухе, и вдруг человек заразительно рассмеялся, откинув капюшон.

– Вот уж не думал встретить тут говорящего бобра!

[1] Др.Рим – работники

***

На меня смотрел тощий паренек с кудрявыми рыжими волосами и веснушками, рассыпанными по всеми лицу.

— Апчхи! — грозно представился дядюшка Ромул, внезапно чихнув так, что едва не подпрыгнул на месте. Он с трудом поднялся с пола, стряхивая пыль с пушистой шкурки.

— Мы по объявлению, — громко произнесла я, бросив взгляд на худощавого паренька, который нервно поправлял очки, пытаясь удержать их на тонкой переносице. Он смотрел на нас так, словно мы вторглись в его библиотечное царство среди ночи.

— В «Последний счет»? — переспросил он, подозрительно косясь на дядюшку, который, тем временем, уже начал обниматься с ножкой стола, вгрызаясь в нее зубами.

— Если это не «Последний путь», то почему бы и не попробовать, — натянуто улыбнулась я, помахав перед носом паренька потрепанным объявлением.

Тощий паренек недоверчиво взял его, словно я могла принести ему подделку, и сел за свой письменный стол, заваленный свитками и бумагами.

— Заполните это, — протянул он мне пачку из двух десятков листов. — Хотя... вы уверены?

– Меня не смущает бюрократия, – бодро произнесла я и пнула дядюшку, уже откровенно грызшего ножку стола. – В Боймергеме я обучалась чтению и письму. К тому же мне очень нужна работа.

Я уселась за единственный свободный стол, не заваленный бумагами, и принялась заполнять документы, краем глаза наблюдая за тем, как паренек с растущим беспокойством посматривает то на меня, то на дядюшку.

— Осенью сложно найти работу, — проговорил он, по-прежнему поглядывая на нас с подозрением. — Но «Последний счет»? Это таверна на самой границе города... и она всегда была закрыта. Лет сто как минимум.

— Неужели?! — Я закончила очередной лист и улыбнулась ему. — То есть вакансия сейчас все-таки есть?

Парень захихикал, как будто это была самая смешная шутка дня, но тут же осекся, когда увидел, что дядюшка снова взялся за ножку стола.

— Ну, место это странное, — добавил он, беспокойно почесав затылок. — Темно там, знаете ли, все время. Даже днем. И бабушка моя рассказывала, что однажды там все просто... пропали.

– Пропали? – Я заинтересованно подняла бровь, не останавливаясь в заполнении последнего листка. – А кто же нанял новую хозяйку?

– Я не знаю! – Пожал он плечами. – Эти бумаги просто... появились. Может, не пойдете туда? – Он схватил мои документы и направился к камину, словно хотел сжечь их, пока еще есть возможность.

Я подскочила и бросилась за ним. Не хватало еще, чтобы все мои труды по заполнению этого вороха бесполезных бланков превратились в пепел.

– Нет! Меня все устраивает. Выдайте мне направление на работу, и я пойду знакомиться с хозяином.

Дядюшка Ромул с глубоким удовлетворением оторвался от стола и, оглядев ситуацию, произнес: