Это несерьёзно

Сегодняшний день получается особенно длинным: два совещания с редактором, а потом презентация новой книжки Николаевой, чью серию я продолжаю оформлять.

От усталости клонит в сон, но при этом я полна энергии и действую на подъеме, как бывает, когда выполняешь кучу важных дел, ощущаешь себя полезной, а еще предвкушаешь перемены.

Никто, ни один человек не знает, что, возможно, в следующий год я войду уже беременной. Я пока никому не говорила, даже в клинику не записывалась. Это только мой секрет, мои планы.

Боже, хоть бы все получилось.

Мы с автором обсуждаем идею новой книги, задерживаемся допоздна и из офиса выходим последними. На крыльце приходится остановиться, потому что дорогу перегородил черный тонированный минивэн.

— Совсем уже с ума посходили! — ругается Николаева. — Тут нельзя парковаться!

Она предлагает обойти через боковую лестницу, но я вдруг качаю головой. Сердце кульбит делает, скачет, я его в горле чувствую. Прижимаю руку к груди, чтобы хоть как-то замедлить, удержать, и, прокашлявшись, отвечаю:

— Вы идите. Мне в другую сторону.

— Ты уверена? Кристина, уже так поздно. Меня муж встречает у метро, пойдем, мы тебя проводим.

— Уверена. С-спасибо.

Голос чужой, хриплый от паники. На несколько секунд парализует убийственный ужас: вдруг это не он! Вдруг просто машина, какие-то наглые люди перекрыли дорогу. Жестокая надежда в секунду вспарывает душу, которая болит, ноет. Если начистоту, то мне, конечно, мало просто родить от него ребенка. Я хочу быть с Демьяном каждый день, я хочу, чтобы он учил наших детей плавать и кататься на великах. Я хочу это все.

В ушах бахает.

Николаева клюет в щеку и нестерпимо медленно движется в сторону метро, а я так и стою на крыльце, не в силах пошевелиться.

Этого не может быть. Просто не может. Еще секунда, и дурман развеется. Машина тронется с места и уедет, оставив после себя кровоточащую рану, которую я вновь буду зализывать в одиночестве.

Дверь минивэна открывается, и первое, что бросается в глаза, — огромные букеты цветов на сиденье. Белые, красные, розовые…

Бедное сердце сжимается с новой силой. Если это не Демьян… Боже, взрывает надежда такой силы, что, если она обманется, я просто не выдержу.

В темном салоне движение. Высокий мужчина в черном костюме выходит ко мне.

Улица, на которой мы находимся, обычно прекрасно освещена, сейчас же тонет в полумраке. Но даже так я узнаю все — силуэт, осанку. Срываюсь на дрожь. Пальцы впиваются в ладони. Дыхание становится частым и прерывистым.

Демьян подает руку.

Я пялюсь на него, как на ожившего призрака. Все не верю, что, если коснусь, не исчезнет, не рассыплется в утреннем пробуждении как один из десятков снов. Будто в замедленной съемке вкладываю свою влажную ладонь в его большую, горячую и по-прежнему крепкую, опираюсь.

Демьян чуть кланяется. Помогает забраться в салон и занять место у окна, присаживается рядом.

Дверь закрывается.

— Что ты здесь делаешь? — шепчу, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Это все пока, на что я способна.

Смятение. Боль. Тоска. Этих чувств так много, что они водоворотом на дно тянут. Просто сидеть с ним рядом, зная, что нашел способ приехать, по эффекту сродни бешеным объятиям и поцелуям. Я просто не в состоянии осознать, сколько у него теперь власти и возможностей.

— Приехал к тебе.

Боже. Машина трогается, но движется нарочито медленно, словно лениво. Вливается в поток транспорта.

— Это мне? — киваю на цветы. — Ты скупил ларек?

— Не смог выбрать. Не думаю, что это может компенсировать разлуку, но я решил, что буду пытаться.

Веки жжет. Его голос бьет наотмашь. Я так сильно взволнована, что едва не падаю Демьяну в ноги, чтобы умолять не оставлять меня больше никогда. Это смутило бы обоих, только потому и держусь, сидя с прямой спиной, как какая-то королевишна. Эмоции — в воздухе, их много, они глаза застилают, дышать не дают. Я так и держусь за его руку, сжимаю болезненно крепко. Если он сейчас исчезнет, не представляю, что со мной сделается.

Но не могу ничего не сказать. Сил нет выдавить даже «спасибо». Я храбрилась все это время, жила свою жизнь, работу делала, а сейчас энергия иссякла. В глубине души я ждала именно этого момента, и, если Демьян скажет не то, что я хочу услышать, будет невыносимо.

— Я за тобой немножко следил, у тебя никого нет, — произносит он в полной тишине.

— Я не хотела другого.

— И я подумал, что если ты все еще хочешь меня…

— То? — перебив, поднимаю глаза.

— То я бы тебя забрал.

— В Звезды? — Почему-то показываю в небо.

— «Черных звезд» больше нет.

Моргаю.

— Я не знала.

— В новостях об этом не говорили. «Черные звезды» канули в лету.

Вау.

Демьян смотрит в упор, в светлых глазах столько жадности, что кожу покалывает. Я думаю о том, что, если исчезну я, его силы тоже закончатся. Он разрушил хакерскую группировку, которой более тридцати лет! И сейчас сидит передо мной, подбирает слова.

Вдруг осознаю, с каким нетерпением и надеждой он сам ко мне ехал. Все это вмиг наваливается. Чувства топят, а пошевелиться все еще нет сил. Слишком прекрасно — сидеть рядом с Демьяном и проживать свой лучший сон в реальности.

Не знаю, существует ли энергетика, но я натурально чувствую жар, который исходит от его тела. Этот жар окутывает, греет. Не жжет только по одной причине — я снова смотрю в пол и не даю повода.

— Нельзя бесследно уничтожить хакерскую банду такого масштаба, на ее месте тут же возникнет другая, для равновесия.

— Уже возникла.

— Теперь миром правят медведи? — выпаливаю догадку.

Демьян произносит:

— У меня новые имена. Новые проекты. И впереди целая жизнь, но я ей совсем не радуюсь.

— Почему?

Он подносит мою руку к губам и целует щемяще нежно.

— Потому что я каждое утро ищу тебя в постели. А тебя там нет.

Сжимаю колени от волнения. Дурак какой. Ему нельзя здесь находиться, его поймать могут. Но приехал. Приехал при первой возможности, как и обещал. Лично.

— Если ты не передумала исчезнуть со мной. Если тебя не пугает участь жены лидера «Гризли», если тебя не отталкивает моя личность и мое прошлое, я обещаю…

— Да! — быстро произношу. Голос звучит так, словно я бежала и запыхалась.