Это подиум, детка! Сага о московских куколках

– Светочка! – обрадовался влюбленной даме Петров. – Ну как вы тут без меня?

– Все путем! – с кокетливой веселостью отозвалась она, – договоры подготовлены, сценарий презентации утвержден, проектор куплен.

– Ты просто чудо, что бы я без тебя делал?

Алена и сама не поняла, как это получилось, но ее вдруг словно оттерли на задний план. То есть она по-прежнему висела на рукаве Петрова, однако все вели себя так, словно никакой Алены в радиусе десяти метров и в помине не было. Они говорили о своем – о каких-то тиражах и допечатках, о книжной ярмарке во Франкфурте, о скандальной певице, которая решила написать мемуары о том, как она работала стриптизеркой в Бутово, и о каком-то Табуретнике, который требует повышения гонорара. Алена не могла прорваться даже на периферию этого разговора и чувствовала себя полной идиоткой, манекеном, на который все обращают внимания не больше, чем на мебельный гарнитур. Она пару раз пыталась вставить какую-то реплику, но никто даже не поворачивал к ней головы. Наконец они вышли на улицу. Алена немножко приободрилась – встречающие прибыли на огромном «Хаммере», а ей всегда хотелось побывать внутри такого гигантского авто. Но Мишель, обернувшись к ней, вдруг с милой улыбкой сказал:

– Алена, мне сейчас на работу, мое издательство не в центре, так что нам едва ли по пути. Тебе найти такси или сама справишься?

Она даже не сразу поняла, что он имеет в виду. А Петров явно не собирался затягивать прощание.

– Так что? Соображай быстрее, у меня совещание через полтора часа. Вот и молодец, – он покровительственно потрепал ее по плечу, и в этом жесте не было ни миллиграмма эротизма, – было приятно с тобою познакомиться. Ты настоящий профессионал, и я очень доволен сотрудничеством. Так и передам Марине Аркадьевне.

Смысл его убийственных слов доходил до Алены постепенно.

– Но…

– Ах да, чуть не забыл, – со смешком он хлопнул себя ладонью по лбу и достал из кармана запечатанный конверт, – это тебе. Здесь немножко больше, чем мы договаривались, но ведь и ты пошла на некоторые уступки, не так ли?

– А как же…

– Ну все, солнышко, мне пора, – все же он наклонился и чмокнул ее в щеку, то был холодный формальный поцелуй не страстного любовника, но дружелюбно настроенного коллеги.

И вдруг Алена перехватила на себе взгляд приехавшей за Мишелем женщины. Не то чтобы торжествующий, нет. В меру любопытный, с легкой долей презрения – так смотрят на извивающихся на подиуме стриптизерш: вроде бы и ляжки у них заманчиво крепкие, но, с другой стороны, чему завидовать-то, если любой желающий может игриво их облапать?

И вот он ушел, а она еще долго металась по аэропортовой стоянке, не понимая, что же произошло, почему его отношение так резко изменилось, неужели у него с этой гранд-дамой роман?! А потом до нее все-таки дошло: Мишель Петров не был ни подонком, ни легкомысленным самцом, ни слащавым ловеласом, просто он изначально относился к ней как к обслуживающему персоналу! Просто он был из тех городских обаяшек, которые знают по именам всех официантов из кафе, куда они ходят на бизнес-ланч. Которых никогда не штрафуют гаишники, которые заигрывают со стюардессами и проводницами и всегда получают лучшие купе и лишние одеяла. Он всего лишь хотел казаться милым – на всякий случай. А она поверила, «повелась», предложила ему полный комплекс услуг, курортный роман в миниатюре.

Противно-то как…

Семьсот долларов + полная опустошенность.

Алена чувствовала себя так, словно ее аккуратно вычистили изнутри, удалив мысли, эмоции, впечатления… Этакий эмоциональный аборт без наркоза. Вроде бы ей было грустно, но она не могла заставить себя расплакаться. Вроде бы хотелось на прощание сказать Мишелю, что она думает о таких, как он, – о тех, кто благосклонно дарит надежду, а потом безжалостно ее отнимает, чтобы передать кому-нибудь другому. Но она только улыбнулась и тихо сказала: «Ну пока!»

Пила с Янкой купленный в duty free виски, кривила губы, пыталась выдавить слезу, точно каплю сока из уже побывавшего в механической давилке апельсина.

– Дура, – пожимала плечами Янка, – семьсот баксов плюс отличный секс плюс выходные в Лондоне. Ну чего тебе еще надо?

– Если бы он все сразу сказал, – вздыхала Алена, – если бы не было этих комплиментов, влажных глаз, никому не нужных откровений… Понимаешь, я ж ему почти поверила. Поверила, что могу стать для него единственной. Я была так счастлива! Ну неужели он ничего не понял?! Все-таки не мальчик уже, сорок два года…

– Кто его знает, что у него на уме, – философски вздохнула Яна, – может быть, моральный садист. А может быть, пофигист. Ну а может быть, просто эгоист. Но я бы на твоем месте не грузилась, а радовалась такому клиенту.

– Ничего ты не понимаешь…

Позвонила Анфисе, жаловалась.

Та была особой более тактичной, чем Янка, а может быть, просто лучше к Алене относилась. Бросила все свои дела, немедленно примчалась, заставила Алену умыться и подкраситься, вытащила ее в Articoli, купила ей духи Etro и водостойкую тушь.

– Это тебе на день рождения, уже прошедший или будущий, – ответила на слабые возражения Алены, – и хватит ныть. Тебе просто необходимо купить что-нибудь новенькое. Я всегда так снимаю стресс. И еще – на один вечер забываем о диете, идем в Settebello и объедаемся «Тирамису» с шоколадным мороженым!

Так они и сделали. Правда, Фисин беспроигрышный способ снятия стресса оказался совершенно непригодным для Алены. Новые духи тонко благоухали ладаном, Алена подносила к носу свое бледное запястье, и ей казалось, что теперь от нее пахнет, как от покойницы. «Тирамису» показался ей приторным и каким-то резиновым, словно был сделан не из сыра маскарпоне, а из обычного зернистого творога.

– А я ведь тебя понимаю, – вдруг сказала Анфиса, когда они уже попросили счет.

Алена вскинула на нее усталые глаза. Накрашенные новой водостойкой тушью ресницы смотрелись инородным элементом на ее бледном лице. Как будто бы они были пластмассовыми, и Алена их приклеила для смеха.

– Тебе же всего восемнадцать лет, – вздохнула Анфиса, – и у тебя период адаптации. Ты еще не привыкла быть циничной. Но я в тебя верю, ты научишься.

Двое подвыпивших мужчин за соседним столиком, совершенно не стесняясь и не приглушая голоса, обсуждали Анфисину грудь. Спор шел о том, натуральная она или силиконовая. Один предложил сделать ставки, а потом заплатить Фисе пятьсот долларов за возможность разрешить спор путем лаконичной пальпации. Анфиса светски им улыбнулась.

– Забудь ты об этих любовных штучках. Вытрави их из головы. Тебе платят, ты даешь. Если ты эксклюзивный товар, за тебя дают много, если так себе – платят по обычной ставке, если какой-нибудь рыночный ширпотреб – в лучшем случае предложат копейки. Ты уж не обижайся, Ален, но ты пока обычное мельхиоровое колечко с Арбата. Но какой же у тебя потенциал, какая фактура – ого-го! И ты должна вести себя так, словно ты брильянтовый перстень Картье. Вот чем должна быть забита твоя голова. Выглядеть как топ-модель, держаться как королева, одеваться, как Анна Винтур.

– Не знаю, получится ли у меня…

– Если захочешь – получится, – жестко сказала Анфиса, – кстати, помнишь, я рассказывала тебе о вечеринке на тропическом острове?

– Там, где поет Дженнифер Лопес, а с неба сыплется денежный дождь? – слабо улыбнулась Алена.

– Именно! Так вот, я разговаривала о тебе. Даже больше – я показала твою композитку фон Дурдакову, хозяину острова.

– И что? – без энтузиазма отозвалась Алена.

– Он в восторге от тебя, вот что! – выдержав многозначительную паузу, взвизгнула Анфиса, – он готов оплатить тебе билет без кастинга! Ты представляешь, что это значит?!