Это про меня

В бессилии опустившись на кровать, закрыла лицо ладонями, проклиная себя за безалаберность.

Завтрашний день должен был стать чем-то особенным, но о какой особенности можно говорить, когда в офис придется ехать в самых обычных джинсах и рубашке?!

— У кого-то надвигается шмоткоапокалипсис? — раздался со стороны коридора голос Луши, которая решила сегодня добить окончательно.

— Да нет, все стабильно. Если жизнь идет через задницу, значит, мой мир находится в равновесии, — усмехнулась в ответ. — А вообще, я с тобой не разговариваю.

— По какому поводу на этот раз вселенская тоска? — спросила подруга, зайдя в комнату, оценив масштаб разгрома и абсолютно проигнорировав мое последнее предложение.

— Мне нечего надеть завтра, — все же спорить с бульдозером, который привык добиваться своего, было бесполезно, так что не стала тратить лишние силы.

— Боже, ты где эту кофточку выкопала? Или это с квартирой в комплекте шло? — подобрав с пола одну из старых домашних футболок, бесцеремонно поинтересовалась Луша.

— Нормальная вещь, — отвоевав у диктатора в юбке предмет гардероба, проговорила я. — Убираться в самый раз.

— Ну-ну, — подруга продолжила исследование завалов, я же в свою очередь спрятала футболку от греха подальше, пока Луше не пришло в голову начать выкидывать мои вещи, ведь в том, что она была на такое способна, я не сомневалась.

— Ты там клад найти пытаешься? — глядя, как разлетаются в разные стороны брюки и рубашки, поинтересовалась я.

— Боюсь, это бесполезно, — все же выпрямившись, сказала девушка, после чего прикусила губу, как всегда делала в моменты задумчивости. — Ладно, пошли, придумаем что-нибудь.

Спустя полчаса пыток с особой жестокостью я все же выдохнула с облегчением, потому что Луша смогла превратить меня если не в принцессу, то, по крайней мере, во вполне симпатичную девушку. Ну, в которой со временем Никита Станиславович должен разглядеть ту самую принцессу.

Просто обязан!

Я специально легла спать пораньше, старательно облившись всеми возможными тониками и лосьонами, чтобы благоухать, как райский сад. С утра тщательно уложила волосы и даже выехала из дома заранее в предвкушении потрясающего дня.

Едва оказавшись в офисе, еще раз убедилась в чистоте приемной, после чего заняла свое место и начала терпеливо ждать приезда Никиты Станиславовича, не забывая с завидной регулярностью поглядывать в зеркало.

Доронин появился на рабочем месте ровно в десять утра, ни минутой позже.

Я едва сдержалась, чтобы не застонать от восторга, едва кинув на начальника взгляд.

Идеально сидевший костюм, идеально лежавшие волосы, идеально подобранные часы. В общем, несомненно, если бы мне предложили охарактеризовать Никиту одним словом, это слово было бы «идеально».

— Доброе утро, Стеша, — воспользовавшись моей серьезной заторможенностью, начальник поздоровался первым.

— Доброе утро, Никита Станиславович! — отчеканила, изрядно смутившись.

Парень же лишь улыбнулся, заставив покраснеть.

— Давай обойдемся без Станиславовича, я от отчества прямо чувствую, как морщины проступать начинают.

— Но вы…

— Ты, — все так же с улыбкой поправил он, и я окончательно расплылась.

В ответ как-то невразумительно то ли кивнула, то ли покачала головой, снабдив для верности эти действия мычанием.

— Мне понадобится твоя помощь, зайди минут через пятнадцать, — уже в дверях добавил Доронин, после чего скрылся в кабинете.

Первые несколько секунд стояла, не шевелясь, однако потом эмоции взяли верх, и я, не контролируя возбуждение и радость, осознавая, что это происходит на самом деле, с победоносным тихим визгом запрыгала на месте, едва сдерживаясь от того, чтобы не захлопать в ладоши, как вдруг услышала позади веселый голос Никиты Станиславовича:

— И папку по «Медицине будущего» захвати.

Черт! Черт! Черт!

Я замерла настолько резко, что появилось желание простоять в такой позе до конца дней своих, однако выбора не было, поэтому пришлось обернуться.

Натянув на лицо самую дебильную улыбку, на которую была способна, посмотрела в лицо довольному Доронину и, прочистив горло, проговорила:

— Конечно.

Парень, кивнув, вернулся в кабинет, а я же так и осталась стоять, боясь теперь вообще совершать лишние телодвижения, понимая, что начало моей новой великолепной жизни пошло под откос, и если Никиту характеризовало слово «идеал», то я теперь уверенно занимала «позор».

Выждав озвученные пятнадцать минут, начала собираться. Расчесала волосы, нанесла на шею и руки с боем отобранный у Луши ароматный крем, подкрасила губы, взяла со стола нужную папку и отправилась в кабинет к Доронину.

Принять спокойный вид было сложно, особенно учитывая мой великолепный танец, свидетелем которого стал начальник, но я действительно старалась. Войдя в кабинет, лучезарно улыбнулась, надеясь, что челюсть не сведет от усердия, и опустилась в указанное Никитой кресло.

— В двенадцать встреча с представителями «Медицины», — ласково проговорил Доронин, и волнение моментально отступило. — Составишь мне компанию.

Это не было вопросом, скорей, констатация факта, но я все равно решила ответить.

— Конечно, Никита Станиславович.

— Кажется, мы уже прояснили этот вопрос, — начальник растянул губы в улыбке. — Никита. Просто Никита.

Воздержавшись от лишних слов, кивнула.

— Вот и отлично. Кофе будешь? Нужно немного разобраться с тем, чего они от нас хотят.

Вновь кивнув, надеясь, что от таких молчаливых ответов сомнений в моих умственных способностях у Доронина не возникнет, притянула к себе кроваво-закатную папку и попыталась углубиться в изучение бумаг.

Это оказалось не так просто, потому что в голове без остановки крутилась последняя услышанная фраза.

Никита…

Я раз за разом повторяла про себя имя начальника, находя в этом процессе особое удовольствие.

— Так что у нас с этими товарищами? — отвлек от мыслей голос Доронина.

Я была в курсе возможного контракта с «Медициной будущего», поэтому без труда рассказала о смене руководства в достаточно крупной сети клиник и предстоящем ребрендинге. Загадкой в этой истории оставалось лишь то, по какой причине по вопросам этого самого ребрендинга представители «Медицины» решили обратиться именно в «Эвиту», но этот момент я решила опустить, все же не слишком правильно сообщать начальству о том, что считаешь собственную работу отвратительной.