Это про меня

— Жизнь вообще становится интереснее, когда пробуешь что-то новое. Я сейчас про то, что не противоречит здравому смыслу.

Я пожала плечами, потому что была не совсем согласна.

— Не согласна? — заметил это движение собеседник.

— Не особо, — все-таки ответила правду.

— С чем именно? — Ян решил развить тему, поэтому пришлось подумать над ответом.

— Лучше жить, когда все стабильно, когда четко знаешь, что будет завтра.

Парень поморщился, а потом уверенно заявил:

— Скука страшная.

— Зато доживу до старости целой и невредимой. Регулярно бегая от охраны и собак, шансы на такой исход резко снижаются.

— Ты можешь даже всю жизнь просидеть дома, — Ян кивнул и усмехнулся. — А потом выйти на улицу и словить головой сосульку с крыши.

— Не утрируй. Мы говорим о разных вещах.

— Я не утрирую, — парень по-прежнему улыбался. — Я же не говорю о каких-то наглухо отмороженных поступках, но и не вижу смысла в жизни, где самыми запоминающимися событиями становятся покупка нового ковра или премия на работе. Тебе всегда должно быть, что вспомнить. Без моментов, когда замирает сердце или, наоборот, начинает стучать, как бешеное, существование становится пустым и тухлым, — резюмировал Ян.

Дальше мы шагали молча, а я думала над тем, что он весьма точно описал мою жизнь, даже с ковром угадал. А еще думала о нем, почему-то размышляя над тем, была ли Алена желанием попробовать новое. Безнадежно глупое, но новое.

— У тебя есть мечта? — спросил он, когда мы уже завернули во двор.

Понимая, что сейчас речь идет совсем не о материальных вещах, всерьез задумалась. Ответить, что хочу, чтобы все мои близкие жили долго и счастливо, было глупо. Этого не хотел только идиот.

Ян говорил конкретно о моих желаниях, и я растерялась.

Остановившись у подъезда продолжила размышлять, но ничего четкого на ум не приходило. Я никогда не тешила себя надеждой полететь в космос, отправиться в экспедицию на серверный полюс. Нет. Все это выбивалось из продуманного плана на жизнь, включавшего учебу, работу, замужество и детей в будущем.

— Не знаю, — все же сдалась и, пока парень не успел озадачить новым вопросом, добавила: — Спасибо, что проводил.

— Рад был пообщаться, Стеша, которая не любит приключения.

— И я была рада, Ян, который любит находить себе проблемы, — ответила, улыбнувшись, и, постояв еще несколько секунд, развернулась в сторону дома.

Я чувствовала, что он смотрит вслед и практически не удивилась, когда уже перед самым подъездом услышала оклик.

— Научись мечтать. Жизнь сразу станет увлекательней.

***

Метатесиофобия — страх перед переменами.

Глава 4. Ятрофобия

К моему приходу Луша уже спала. Видимо, подруге хватило нескольких минут, чтобы вырубиться, потому что я искренне сомневалась в том, что она приехала гораздо раньше меня. Устраивать допрос с пристрастием не было никакого желания, как и выслушивать проклятия по поводу того, что я нарушила царский сон, поэтому, создавая как можно меньше шума, быстро приняла душ и легла в кровать, однако уснуть, несмотря на приближающийся рассвет, оказалось не так уж просто.

В голове по-прежнему крутились слова Яна. По какой-то неизвестной причине мозг зациклился на банальном вопросе, который до сих пор оставался без ответа.

О чем же я все-таки мечтала?

Перевернувшись на спину, открыла глаза и уставилась в потолок, начиная злиться. Да быть такого не может, чтобы я ни о чем не мечтала! И вообще, почему идея хорошо закончить университет, найти приличную работу и обзавестись семьей не может считаться мечтой?

Это Ян с его непонятными представлениями о жизни мог желать поплавать с крокодилами или побывать в жерле вулкана. Мои же мечты были вполне реальными, поэтому я и не смогла так сразу ответить.

Тем более, что я даже знаю, за кого хочу замуж.

Это вообще идеальная мечта!

Закрыв глаза, я перевернулась на бок и устроилась на подушке поудобней, после чего подумала о Никите Станиславовиче. Об идеальном Никите Станиславовиче, который наверняка, когда мы поженимся, не будет задавать мне глупых вопросов о каких-то глупых мечтах. С этими мыслями все же удалось уснуть.

А на утро все изменилось.

Я проснулась и, даже не успев открыть глаза, поняла: что-то не так. Попытавшись глотнуть, ощутила резкую боль в горле, а потом закашлялась. Только этого сейчас не хватало!

— Ты что, мать, помереть решила? — заглянула в комнату Луша, видимо, услышав кашель.

— Ничего я не решила, — ответила голосом матерого курильщика. — Бли-и-ин!

Механизмы в голове быстро закрутились, чтобы уже через пару мгновений выдать неутешительный результат — потенциальным больничным в «Эвите» можно лишь костер разжечь. В нашем волшебном агентстве слова «отпуск», «больничный» и «праздник» произносятся разве что шепотом.

Вновь упав на подушку, почувствовала боль в висках и зажмурилась.

— И пусть мне кто-нибудь еще раз попробует сказать, что нужно пробовать что-то новое, — пробурчала себе под нос.

— Чего? — переспросила севшая рядом Луша и протянула градусник.

— Ничего. Если бы вчера мы просто посидели дома, то сегодня все было бы нормально.

— Тебя силой, что ли, в парк волокли? По-моему, по доброй воле шла, — равнодушно проговорила подруга. — Меряй уже.

Она убедилась, что градусник поставлен, после чего вышла из комнаты, мне же оставалось лишь пробубнить:

— Все пошли, и я пошла.

— Я позову, как все решат с крыши прыгнуть, — донеслось из коридора.

В бонус к кашлю и насморку я получила мерзенькую температуру в 38 градусов, поэтому вынуждена была замуроваться в кровати и неукоснительно следовать всем указаниям подруги.

Не знаю точно, какие из сомнительных рецептов Луши сработали, но к вечеру воскресенья мое состояние было уже вполне жизнеспособным, разве что кашель по-прежнему не давал покоя, поэтому мысль о том, что жизнь неблагородно закончится прямо за рабочим столом в «Эвите», понемногу отступала. Однако от идеи сделать флюшку я так и не отказалась, потому что воспоминания о полуживом типе из метро все еще продолжали посещать голову, пусть и не так настойчиво.