Это ужасное поместье

Этта говорила, что заклинание непременно где-то записано и что его могли спрятать где-нибудь подальше от места действия. А что, если предметы из списка таят подсказки на тайник, где спрятано заклинание?

Альманах порылся вокруг места, где обнаружил горшок, проверяя, не обнаружится ли ещё чего-нибудь интересного, но ничего не нашёл, лишь разлагающийся хлам. Этта тоже не появлялась.

– Олив, ты передала моё сообщение?

Она простучала, что да. Но Этта никак не приходила.

Опершись на лопату, чтобы минуточку передохнуть, Альманах решил, что тогда сам сходит за Эттой. Наверное, она всё ещё «не остыла», как говорила попечительница, когда сердилась на своих подопечных. Так что куда лучше не вызывать Этту вниз в приказном порядке, а самому пойти и лицом к лицу сказать, что она с самого начала была права.

Однако когда мальчик поднялся наверх, миновал кухню – где посуда уже снова волшебным образом оказалась чистой – и позвал Этту по имени, девочка не ответила. В библиотеке её тоже не оказалось.

– Не понимаю, – проговорил он вслух, сам себе. – Куда она делась?

– Не могу сказать, – откликнулся Уго. – Но список она завершила.

– О! – Альманах нашёл список в библиотеке на стопке книг и жадно прочёл. – Да, всё, как она и думала. Вот в нём «тележное» и «колесо» – как Этта и предсказывала. Но почему она не спустилась в подвал и не сказала мне? Я думал, ей захочется позлорадствовать! Уго, она тебе ничего не сказала перед тем, как уйти?

– Боюсь, мой друг, она больше не доверяет мне.

– Но почему? Что стряслось? Она обнаружила в списке что-то такое, что… изменило её представления… обо всём?

– Не могу сказать.

Уго употребил это выражение два раза за три коротких фразы, и в Альманахе тоже проснулись подозрения. Они на территории заклятия: и язык Уго скован магией.

Предположим, Этта обнаружила нечто настолько важное, что не захотела терять времени на то, чтобы спускаться в подвал и рассказывать. Что это могло быть? Альманах понятия не имел. Но, верно, что-то очень важное, а значит, Этта сейчас занята делом. Лучше её не отвлекать, а самому пока вернуться к работе.

Он снова пробежал глазами список, убеждаясь, что запомнил всё в точности. И не успел положить листок на место, как его упорядоченный ум встрепенулся.

Если отмеченные в книгах слова складываются в перечень, то как насчёт номеров страниц? Внутреннее чутьё подсказывало мальчику: они важны ничуть не менее слов. Надо только сообразить как.

Взяв карандаш Этты и чистый лист бумаги, он выписал шесть слов, соответствующих уже найденным в подвале предметам: «настольная», «лампа», «цветочный», «горшок», «тележное», «колесо».

Потом выписал номера страниц, на которых они располагались: 4, 5, 8, 9, 132, 133.

В глаза ему тут же бросилась закономерность. Настольная и лампа – 4 и 5. Цветочный и горшок – 8 и 9. Тележное колесо – 132 и 133. Пары последовательных слов имели последовательные номера, хотя и находились на страницах разных книг. Занятно.

Ещё занятнее оказалось, что непарные слова, например «аккордеон» и «серп», и на страницах располагались отдельных, непарных.

Альманах потратил несколько минут на то, чтобы перестроить список по возрастанию номеров. Сперва немного запутался, начал заново, а потом переписал всё набело для доходчивости – и увидел, что перечисленные предметы выстроились по номерам от 4 до 517.

Последнее слово было «лева», чем Альманах сперва слегка озадачился, но потом сообразил, что последние шесть слов составляют нечто вроде законченного предложения.

Право правое, когда слева нет левого.

Как это понимать, он не имел ни малейшего представления.

А непосредственно перед этой как-бы-фразой стояло первое слово, которое он нашёл в тот день, когда работал в библиотеке: «карниз». Но в подвале ему пока никаких карнизов не попадалось.

Всё это явно что-то означало. Но что? С головой погрузившись в загадку, Альманах начисто позабыл, что собирался предоставить её решать Этте. Да зазвони сейчас все колокольчики дома разом, он бы и то не услышал!

Прихватив с собой вниз копию списка, он остановился перед грудами мусора, глядя то на них, то на листок в руке, спрашивая себя, что это всё: бессмысленная работа или же подсказки, выложенные, надо полагать, мастером Исааком для того, кто сумеет собрать их воедино? Альманаху оставалось лишь надеяться на второй вариант – иначе им вообще ничего не остаётся. Но всё же – что, что это значит?

В голову вдруг пришла новая мысль. Может, он взялся за дело не с того конца? Если предметы в списке чем-то важны, может, дело в том, откуда они попали в особняк изначально, а не в том, где оказались в конце концов? Но такая постановка вопроса казалась совсем уже сложной, даже по меркам стоящего за загадкой неведомого гениального ума. Как Альманаху выяснить, откуда в подвал попали тележное колесо и настольная лампа? Ну, например, снова приглядеться к картинам. Но разве он видел хоть на какой-нибудь из них аккордеон? Вроде бы нет…

Размышляя обо всём этом, мальчик встал примерно в том месте, где отыскал лампу. Впереди справа, футах в десяти от него, лежала лопата, которую он выронил, наткнувшись на цветочный горшок. И гораздо дальше валялось колесо.

Альманах рассеянно нарисовал мысленную кривую, соединяющую эти три точки. В лихорадочном потоке мыслей у него в голове числа торчали, точно камни на переправе в каком-нибудь ручье: 4, 5… 8, 9… 132, 133…

– Ой! – тихо вскрикнул он, когда вдруг всё у него в голове соединилось и он понял, что знает ответ.

Схватив лопату, он принялся одержимо копать, отбрасывая мусор влево и вправо, не теряя времени на загрузку в тачку – просто-напросто прорывая узенькую дорожку. Это оказалось несравненно легче, чем расчищать всю массу хлама широким фронтом. Дыхание срывалось с губ всё чаще и отрывистее, из-под мозолей на ладонях грозились вот-вот прорваться новые, но он не обращал внимания. Теперь он знал, чего ищет, – и был исполнен решимости. Следующим в списке стояло слово «статуэтка».

Альманах некоторое время осторожно шарил по обеим сторонам прокопанной дорожки, уходящей теперь вглубь подвала ещё на двенадцать футов, и вот наконец лопата стукнула обо что-то твёрдое.

Встав на колени, мальчик запустил руки в грязь и вытащил деревянную фигурку женщины, у которой недоставало обоих ушей. Он широко улыбнулся. Вот она, статуэтка, у него в руках. А значит, он оказался прав: важно не то, где предметы были раньше, а где находятся сейчас. И не просто важно, а критично важно.

Первой нашлась настольная лампа. Потом цветочный горшок. Потом, далеко впереди, тележное колесо.

Список был не просто каталогом. А цепочкой указаний. Картой.

Глава 21

Этта тащила к воротам здоровенный мешок, бивший её по бедру на каждом шагу и такой тяжёлый, что она и подняла-то его с трудом. Однако она сжала зубы и не сдавалась. В мешке лежало, как она надеялась, всё необходимое, чтобы открыть ворота.

Оставив Уго, она первым делом заскочила в комнату наверху, где спрятала свои пожитки. Если уходить из поместья, нужна обычная одежда, чтобы не выделяться из толпы, и мамина шпилька, чтобы защищаться, если что. Но подняв матрас, Этта обнаружила, что всё исчезло. Как и Альманах, она лишилась всего, с чем пришла в особняк. И разозлилась ещё сильнее, хотя ещё и немножко испугалась – что за жизнь её ждёт, когда удастся удрать.