Это ужасное поместье

– Как Альманах.

Она закрыла глаза, не зная, что чувствует – стыд, ужас, гнев или всё сразу. Хакетт и Илси не сделали ровным счётом ничего плохого, но стали жертвами заклятия потому только, что она и Альманах нарушили правила.

Ужасно. Немыслимо жестокая кара за непокорность для пленников заклятия, особенно учитывая, что те, кто уже давно в плену, не в состоянии подсказать новичкам, как себя вести!

– Мы должны спасти их! – решительно заявила она. – Должны разбить заклятие, пока они тоже не превратились в призраков и пока сюда не пригласили никого нового!

– Теперь ты понимаешь нашу дилемму, – прошептала мадам Ирис. – Если мы будем бездействовать, то бесцельно истаем в ничто. Но если попробуем разбить чары, то с нами тут окажутся заперты новые жертвы. Единственная наша надежда – искать помощь извне. Должен же найтись чародей, у которого хватит сил закончить эту пытку.

– Возможно, – согласилась Олив. – Но ворота всегда на запоре, и никто не видит, что тут делается. Вы же знаете. Заклятие не позволяет никому за пределами поместья увидеть или услышать нас.

– Верно. Но если бы нам удалось самим выбраться за пределы поместья…

– Вы же видели, что получается, если мы пробуем ваш способ, мадам Ирис, – перебил Уго. – Люди умирают. Такие, как я. Нужно найти способ разбить заклятие, больше никого не подвергая опасности. Необходимо!

– Все наши попытки провалились, – сказала Этте призрачная старая женщина с огромными скорбными глазами. – Они мне не верили. Поэтому я перестала с ними сотрудничать и попыталась сбежать без помощи Уго. Не ради себя самой… ради всех, кто может ещё стать жертвой этой ловушки.

– Она не послушала нас! – вскричала Олив. – И смотрите, чем это закончилось!

– Вы все несёте вздор, – заявила Этта, почти выходя из терпения от этих бесконечных перепалок. – Все до единого!

– Тогда в доме были лишь мадам Ирис и я, – объяснил Уго. – Я был совсем новичком, а она провела тут годы. У неё было столько времени изучить правила, могла бы понимать, что делает. Но нет. Она беспрестанно искала способ перебраться через стену. И как-то ночью попробовала. Я старался остановить её… но только сам запутался в верёвке. И когда противовес утянул её за стену, меня утянуло с ней… а потом было уже слишком поздно. Чары сработали. Мы стали тем, что ты видишь.

Этта перевела взгляд с него на мадам Ирис и обратно.

– Так вот почему нас пригласили сюда, Альманаха и меня – потому что вы нарушили правила?

– Верно, дитя, – подтвердила мадам Ирис горестно, но и чуточку вызывающе. – Я всего лишь поступила так, как считала правильным.

– Как жаль, что я не успел вовремя остановить вас, – сказал Уго. – Только ещё хуже всё испортил.

Мадам Ирис протянула руку, словно хотела погладить Этту по щеке.

Девочка отпрянула. Это мадам Ирис виновата в том, что Этта покинула дом, в том, что её заманили в эту ловушку! Это по её вине Этта стала призраком. И по её вине умерла – то ли частично, то ли совсем.

– Никогда прежде чары не приводили сюда двух людей одновременно, – сказала доктор Митили. – Я усмотрела в этом богатейшие возможности, и некоторое время казалось, что на сей раз наши мечты сбудутся…

– Вы надеялись, мы вас спасём? – Голос Этты дрогнул. – Ну что ж, много же хорошего вам это принесло, а?

Всхлипнув, она опрометью бросилась обратно в стены и вернулась в судомойню. Отчего ей нисколечко не полегчало, ведь теперь она знала, что эта каморка ей не клетка, а гроб.

Глава 30

Хаккет и Илси прикончили огромное количество хлеба с маслом в виде тостов и просто так, им было всё равно. Альманах гадал про себя, способна ли магия, обеспечивающая запасы в кладовке, угнаться за их аппетитами, но не призывал их притормозить. Детей явно требовалось хорошенько накормить. И хоть это он мог. Но что потом?

Даже с набитыми ртами близнецы не прекращали возбуждённо болтать и засыпали Альманаха вопросами о том, что их ждёт. Что угодно, сказали они, лучше, чем нищенствовать, их ведь сплошь ругают, гоняют и бьют всего лишь за то, что они бедны и беспомощны. Здесь ведь такого не будет, правда?

Впервые в жизни повстречав людей, выросших в ещё большей безнадёге, чем он сам, растроганный Альманах заверил, что тут их обижать никто не станет. Тут у них будет еда, одежда и кров над головой. А их обязанности будут… ну-у, необременительными. Собственно говоря, пока они пусть даже ни о чём таком не задумываются, а просто устраиваются на новом месте. Альманах не придумал ничего лучшего, чтобы объяснить детям, в какой необычный дом они попали. Не вываливать же на них сразу кучу пугающих подробностей. На счастье, и брат, и сестра, похоже, напрочь забыли магический удар, обрушившийся на них, когда они входили в дом.

– А объясните, пожалуйста, нам кое-что, сэр… то есть Альманах, – попросил Хаккет, поедая шестой тост.

– Давай попробую.

– Про название поместья, – подхватила Илси. – Мы о нём спорили всю дорогу, как пришли.

– А! И что именно вы прочитали по ту сторону: «Руина посла Осмей» или «Лес сира Бупомойна»?

– Простите, с… Альманах, но ни то ни другое, – возразил Хаккет. – Я прочитал «Нора миссис Хлое Бюпай».

– А я совершенно точно видела «Храмина слепой Субони», – подхватила Илси. – Кто из нас прав?

Альманах переводил взгляд с брата на сестру, не зная, что и ответить. Это что ещё за новая загадка? Не может же у поместья быть сразу четыре названия? Жаль, Этту не спросишь. Она ловко разбиралась с головоломками.

– Может, мы все ошибаемся, – сказал он, припомнив слова доктора Митили, что можно одновременно и ошибаться, и быть правым. – Не думайте пока об этом. Вы, верно, с ног валитесь от усталости. Давайте я покажу вам ваши спальни, отдохните. Попозже поговорим.

– А можно нам сперва немного осмотреться? – спросила Илси. – Никогда не была в доме, где вода по трубам течёт.

– И с зеркалами! – добавил Хаккет.

Альманах вспомнил, как сам всему дивился, когда впервые попал сюда. А вдруг близнецы обнаружат что-то, что проглядели они с Эттой!

– Ну ладно. Только ничего не разбейте и… помните, что тут и другие люди живут. И некоторые из них очень не любят, чтобы их беспокоили.

– Мы тихонько-тихонько, как мышки, – пообещала Илси полушёпотом. – Мы по этой части опытные.

– Никшни! Не хочешь же ты, чтобы Альманах решил, что мы воришки, правда?