Это я, Эдик

Китаец вещал, а я прислушивался к собственным мозгам. В общем, ничего особенного о Наталье я не услышал, хотя в отчете для Эльмара придется отразить и рассказ местного босса – если я с ним разговариваю. Если уж честно, все такие рутинные вещи в этом дурацком деле я давно доверил секретарше. Просто скидываю Кристине добытую о клиентке информацию, а она формирует из нее ежедневный пакет. Будет потом что показать заказчику. Вот только встречусь ли я с ним когда-нибудь? Ни в чем таком уже не был уверен.

Кстати, что за шейх увез отсюда Наташу на тачке?

– Кто ее забрал? – спросил я.

– Отец.

Где же альтернативный Эдик-экзорцист, куда смылся? Кто он такой, в конце концов, почему не вылезает из пучины моих мозгов на поверхность? Всегда хотел узнать, что это за штука такая, экзорцизм. Того, что я вычитал за минуту из Сети, было недостаточно, так что я повторил экспресс-поиск. И вот что заявил некий авва Питирион: «Итак, чада, кто хочет изгонять бесов, тот должен сперва поработить страсти: ибо какую страсть кто победит, такого беса и изгонит. Мало-помалу должно вам поработить страсти, чтобы изгнать демонов этих страстей».

С какой стороны ни взгляни, я никак не подходил для правдивого исполнения роли экзорциста.

Тут мы вошли (с помощью карты доступа) «под сень» гостеприимной клиники, на удивление ухоженной. А я уж подумал, будто она только с виду такая респектабельная. Впрочем, все это могло быть, и скорее всего было, самой обычной виртуальной «маскировкой», однако снимать линзы и проверять, как тут на самом деле, не хотелось. Довольно с меня предыдущих визитов в окраинные трущобы, хотелось наконец чего-то цивилизованного.

Если где-то и бушевали психически больные граждане, оставляя повсюду разруху и хаос, то где-то в другом месте. Пахло целебной химией и радовали глаз картины талантливых психов. Я чуть не запал на некий пейзаж в черных тонах, с причудливыми рожами демонов на фоне кущ, но вовремя отвлекся на деву приятной наружности.

– Обычный осмотр, Эдуард Тан-Бердыевич? – с лукавой полуулыбкой осведомилась она. – Начнем с картотеки?

– Гм. – Я мысленно постучал по своей черепушке, но таинственный экзорцист пока помалкивал. – Пожалуй, сначала я загляну в архив, чтобы ознакомиться с личной картой Фирман.

– Это там же, – удивилась девица.

– Удачного осмотра, – кивнул китаец и зашагал прочь по белоснежному коридору, а мы с провожатой двинулись в ближайший кабинет.

На ходу я извлек из буфера памяти очередное христианское откровение древнего парня по имени Кассиан. «А кто желает повелевать нечистыми духами, – заметил он как-то, – или чудесно подавать здравие болящим, или являть перед народом какое-либо из дивных знамений, тот хотя призывает имя Христово, но бывает чужд Христа, поелику, надменный гордостью, не следует Учителю смирения… Посему-то отцы наши никогда не называли тех монахов добрыми и свободными от заразы тщеславия, которые хотели слыть заклинателями».

Удивительно, до чего замутили такое несложное дело неверные.

Ничего лишнего в кабинете не было – только стеллаж во всю стену, оборудованный примитивной автоматикой, и комп на столе. И необычно массивное кожаное кресло, по стилю разительно отличающееся от всего остального. Причудливых картин тут не имелось.

Не успел я толком осмотреться и принять умный вид, как девица с душевным хрипом припала к моему боку и заявила:

– Изгони же скорее из меня Иблиса, Танк! Ты сегодня такой неформальный, что у меня в трусах уже все растаяло.

Она властно поволокла меня за подол свитера в сторону кресла, второй рукой судорожно расстегивая халат. Не успел я внятно возразить, как дева уже приняла самую разнузданную позу, задрав задницу. Окажись на моем месте Танк-экзорцист, он наверняка набросился бы на санитарку, но сейчас-то в моем черепе жил я-1! И крепчайшая сила воли вкупе с беспримерным стоицизмом принудили меня ласково хлопнуть девку по ягодице и промямлить:

– Слышь, подруга, я вообще-то по делу…

Но она меня не слышала, поскольку ею со всей жестокостью овладел упомянутый Иблис. Стоит ли привести ее в чувство и указать на неподобающее для правоверной поведение, я не успел сообразить. Где-то над нами в пол ударилось нечто тяжкое и звонкое, и этот резкий звук возымел нежданное действие.

Ополоумевшая девка перевернулась в кресле и растеклась по нему с умиротворенным видом, при этом глядя на меня с неподдельной благодарностью.

– Йаба, – прошелестела она.

Я отвернулся и после некоторой борьбы с собой избавился от болезненного вспучивания штанов. Что бы стало с моей честью, если бы не помощь павшего предмета на втором этаже?

– Нашла отца! У вас тут все такие одержимые, пери?

– Из больных каждый второй, только они слишком хитрые, скрываются от разоблачения, – промурлыкала мед-дева. – На волю никому не хочется. Спасибо, доктор, после ваших сеансов такое облегчение!

– Ну-ну. Ладно, показывай личное дело госпожи Фирман.

Она кое-как выдралась и кресла, целомудренно оправила халат и стала щелкать клавишами компа. Штука, видать, была не слишком современная, никаких интеллектуальных интерфейсов к ней не прилагалось. Девка быстро отыскала нужную запись, и в ответ на ее команду один из ящиков стеллажа бодро выдвинулся.

Санитарка метнулась к нему и вынула обычный пластиковый фолдер.

– Что за?.. – опешила она и повертела в руке хилую стопку листов.

– Проблемы?

– История болезни исчезла!

Я проглядел фолдер на просвет, понюхал и удостоверился, что внутри нет ни единой твердой копии – и даже занюханной флэшки. В общем, удивительного в факте пропажи документов ничего не было. Напротив, если бы «история болезни» Натальи сохранилось, стройная теория виртуальных личностей дала бы трещину. Сейчас же выходило так, что больная на голову Наташа существовала только в воображении местного персонала, а не в реальности.

Стоп! Почему в таком случае Энже совершенно не помнила меня-музыканта?

– А эта пациентка вообще здесь содержалась? – спросил я.

– Запись в компе говорит об этом.

Мы вернулись к столу и дружно уставились на экран, на котором якобы должна была сиять физиономия Натальи в обрамлении подробных сведений о ее душевном недуге. Однако ничего такого там не было.

– Вот те раз, – поразилась дева. – Только что ведь смотрела…

Она принялась истово копаться в памяти сервака, я же внимательно изучил наследие неуловимой клиентки. Это были обыкновенные, хотя и потрепанные листы бумаги, исписанные быстрым почерком «талик». Я где-то читал, что психи стремятся уснащать словеса разнообразными завитками и прочими красивостями, но в тексте Натальи такого не имелось.