Этот день…
Шрифт:
Бедность
– Машка, ты с ума сошла, он же старый!
– Да? обыкновенный…
– Дай-ка я ещё раз на него взгляну, – Лиза потянулась к Машиному мобильнику и опрокинула недопитый бокал. На скатерти расплылось красное пятно.
– Господи, опять! Эта скатерть какая-то несчастливая, вечно мы на неё проливаем. Дай соль скорее.
– Да ну, брось, отстираю.
Маша взяла телефон, выбрала фотографию из «Галереи», протянула Лизе.
– Ты поэтому машину раз в три дня берёшь, когда он на смене?
– Да.
– Плоховато видно.
– Не могла же
– Лицо у него… нездешнее какое-то. Заграничное. Этакий… Карлос. Что-то в нём есть. В молодости, наверное… ух!
– Какой ещё «Ух»?
– Если бы я не знала, что он охранник, я бы с ним замутила не раздумывая.
– Я бы тоже.
– Ну и?
– Я ему не нужна.
Маша залилась слезами. Лиза смотрела на подругу и не знала, что сказать. Если мужик тебя не хочет – хоть тресни… Она вспомнила, как разводилась с мужем и тоже заплакала.
– Что им, козлам, надо, а?
– Не знаю.
Зазвонил сотовый. Маша быстро утёрла слёзы.
– Слушаю. Уже подъезжаешь? Нет, не надо. А, хлеб кончается. Пока.
Лиза поднялась.
– Ну всё, я побежала.
– Лиза, останься, вместе поужинаем. Мне с Димой в последнее время тяжело наедине разговаривать.
– Нет, не могу – Ванюшка дома один. Встречай своего олигарха. Слушай, у меня завтра отгул, а в меховом распродажа начинается, может, поедем, глянем?
– Конечно. Ванюшку отведёшь в сад и приходи.
– Ага, пока, – Лиза уже поднималась по лестнице к себе – на два этажа выше.
В дверь позвонили. Маша почти сразу открыла. Дима радостно улыбнулся жене:
– Привет, Зайка!
– Привет! – забрала у него пакет с хлебом, пошла на кухню.
– Чем пахнет?
– Мясо жарила.
А-ах! Скатерть вином залита, быстро собрала приборы со стола.
Когда Дима в махровом халате, с влажными после душа волосами, пришёл ужинать, стол уже был сервирован, в центре на блюде – отбивные, источающие жар и аромат.
– Ну ты у меня молодец! – Дима поцеловал жену в щёку.
Открыл бар, выбрал бутылку красного вина. Точно такую же, недопитую, Маша предусмотрительно спрятала в кухонном шкафу.
– За тебя, моя красавица!
– За тебя, Димочка!
– Кстати, а повод есть – я уже билеты через Интернет купил.
– Какие билеты?
– В Вену. Серёга с Танькой нас уже ждут. Поедем все вместе на лыжах кататься.
Маша чуть не подавилась:
– В Вену? Когда?
– Через неделю.
– Так скоро?
– Да ты же мне все уши прожужжала про эту Австрию – хочу, хочу, аж хохочу! Уже не хочешь?
– Неожиданно просто. А Оленька? С нами?
– Что ей там делать? Она ещё слишком маленькая.
– Четыре года – не такая и маленькая. Можно на лыжи ставить.
– Зая, давай в другой раз с ней специально поедем. Тем более, у них детей нет. А ей на даче с бабушкой нравится, она даже домой не просится. Там собака, кошка – мы ей не очень-то и нужны.
– Я соскучилась. Не хочется ехать без неё.
– Села бы в машину и навестила бы дочку, мамаша!
– Я опять запутаюсь на этой новой развязке, сверну не туда!
– Ладно, в субботу вместе поедем.
Она смотрела на Диму и думала: «Я никуда не хочу ехать. Ни с тобой, ни без тебя. Я хочу быть
там, где он».В спальне Маша не раздеваясь прилегла на кровать, уткнулась лицом в подушку. Ей было так грустно, что хотелось плакать. Зашёл Дима.
– Ты чего не ложишься?
Наклонился к ней, дохнув запахом зубной пасты, поцеловал в шею. Маша смотрела на него. «Боже, да он волнуется, как в первый раз… Любит меня. И он… счастлив. Почему же я ничего не чувствую, ничего… Ведь он красивый, умный, успешный. Ребёнка родили, коттедж для мамы купили, машины меняем чуть не каждый год. Ведь я должна быть счастлива… должна… Никому я ничего не должна…»
Во время близости Дима, как обычно, спросил:
– Тебе хорошо?
– Да, милый, очень, – привычно солгала она.
Муж уснул. Маша осторожно выбралась из кровати, прошла в ванную. Включила воду. Лёжа в ванне, машинально взяла Оленькиных резиновых утят, пустила их в плавание. «Почему я за него вышла? Ну в школе дружили, на курсе считались самой красивой парой. Больше, чем он, мне никто не нравился. Всегда рядом был, постоянно твердил о своей любви… А мне что, всё равно было? Нет, мне это льстило. А близости с ним я хотела? Нет. Просто привыкла, как к другу. Уступила ему до свадьбы просто из жалости – эта постоянная нетерпеливая мука в глазах. Если бы он не требовал, мне и не надо было? Тогда? Кажется, я прохлопала свою жизнь…»
Утром вместе с Лизой отправились за машиной. Парковка дорогая, элитная, под новомодной пластиковой крышей. Вход только для своих. Каждый выезд и въезд фиксируются видеокамерами и росписью в журнале. Они поднялись в служебное помещение. Лиза огляделась, села в кресло нога на ногу.
– Миленько тут у вас.
Анатолий подвинул журнал Маше:
– Распишитесь.
Маша, не поднимая глаз, взяла ручку.
– Вы на военного похожи, служили раньше? – игриво улыбаясь, спросила Лиза.
– Служил.
– А почему охранником стали?
Мужчина усмехнулся:
– Мне шестой десяток уже, думаете, у меня выбор есть? Жена болеет, лекарства дорогие.
Лиза посерьёзнела:
– А что с женой? Я врач. У нас в клинике очень хорошие специалисты. Может, консультация нужна?
– Ей покой нужен. Волноваться нельзя. Сердечница она.
– Вы правы. Но всё же подумайте насчёт консультации.
– Спасибо.
– Лиза, пойдём… – Маша первой выскочила из служебки.
– А одеколончик-то у него паршивый, – шепнула Лиза, догнав подругу.
Ехать надо было на другой конец города, путь неблизкий. Долго молчали.
– Машка, а ведь он тебя любит.
– С чего ты взяла?
– Он ни разу не посмотрел на тебя. И вообще, вы себя ведёте так, будто вам есть что скрывать… Счастливая ты, – подруга отвернулась и прикрыла глаза рукой.
Маша всю дорогу улыбалась – ничего не могла с собой поделать.
Открывшийся в прошлом году «Центр меха» в городе сразу прозвали «Центр смеха». Хозяин, несомненно обладающий чувством юмора, тут же запустил по телевидению рекламу: «В “Центре сМеха” – смешные цены! Приходите, повеселимся!» Часто устраивались акции и распродажи – народ валил валом. За три часа обошли все пять этажей меховых джунглей, в глазах зарябило от шуб.