Этот мир твой
Шрифт:
– Первый раз встретил бывшую отверженную? Ну так привыкай.
– Так вы…
– Да, я. А этому торопыжке я всё-таки надаю по шее, не мог дождаться меня. Я старше и умнее.
– Девушки обычно свой возраст стараются приуменьшить, а не увеличить. Да и насчёт умнее, Таня, я бы поспорила, – вздохнула врач и пояснила уже для Вячеслава: – Традиция, что, перебравшись к нам, они всегда берут новое, уже наше имя как символ новой жизни. Тем более дома их всё равно под номерами, как инвентарь числят, – и снова обратилась к гостье: – Извини, но только биологически старше он. Глядя на тебя, я понимаю, что гормоны в способности здраво мыслить тоже дело не последнее. Что тогда, что сейчас. А ещё ваше взаимное упрямство и самомнение. Два сапога пара. Ты когда согласишься, негодница?
Девушка вспыхнула краской смущения. Вячеслав растерянно переводил взгляд с гостьи на врача, и женщина соизволила опять пояснить. Специально, как бы высказывая заодно претензии уже Тане. Причём спор явно был настолько давний и серьёзный, что
– Этих двоих я знаю отлично, оба лечились у меня здесь же четыре года назад. В историю Карибского инцидента уже залез? Да не следит за тобой никто. У тебя на лице написано всё, а если вспомнить, с кем ты вчера общался, тут и додумывать не надо. Петра тогда хорошо приложило, он же из кадровых военных, как раз попал под отвлекающий удар на Дальнем Востоке. А тут дочь погибла, жена прямо в больницу приехала и сказала, что разводится – она так больше не может, сначала двенадцать лет боялась мужа схоронить, теперь дочь пошла по его стопам и умерла. Много она чего наговорила, не со зла, думаю, психика сломалась, но Петру от этого не легче. Он тут в такой депрессии к нам попал. Таня… её только-только захватили в плен, очень сильный удар для человека, понять, что отныне твоя жизнь изменилась. Отверженных не только пугают страхом казни за провал, но ещё и убеждают, что в плену их ждёт тоже смерть, но уже долгая и мучительная.
– Пятнадцать, – всё ещё красная от смущения, Таня решила объяснить сама. – Когда меня выбрал свег, мне было пятнадцать. Гордая была, что называется, до поросячьего визга, так рано обычно никогда не избирают. Дальше шестнадцать лет – носителем, биологические процессы на это время замедляются раза в четыре. И четыре года в отверженных.
– А Петру тогда нет и сорока, мужик, как говорится, в самом соку, и кое-чем интересным по ночам, в отличие от свегов и номерных, он вполне интересуется. Да ты никак тоже краснеть умеешь, мальчик? Пётр ей делал предложение трижды, она пыталась женить его дважды, в итоге, как видишь, обручального кольца у обоих нет. Раз на речке утром рано повстречались два барана. Чёрный и белый. И когда наконец? – последние слова в сторону Тани прозвучали с откровенной угрозой.
– Так, давайте нашу личную жизнь мы оставим на потом. А сейчас вернёмся к делам профессиональным. Вот этого молодого человека я у вас на какое-то время заберу. Пошли.
Оказавшись в коридоре, Таня прислонилась к стене и перевела дух. Вячеслав невольно проникся сочувствием к гостье, хотя девушку и видел первый раз в жизни.
– Уф, хорошая она тётка, но уж больно любит лезть в чужие дела. И как главврач санатория – может, что самое трудное для нас.
– Так это меня… Сама главврач? А я думал, терапевт обычный… – Вячеслав прислонился к стене рядом и тоже шумно выдохнул. – Зачем? И не убеждайте, что это со всеми так. Или какая-то тайна?
– Да какая тайна, – махнула рукой Таня, при этом вышло у неё настолько изящно, что Вячеслав невольно залюбовался. – Ты на выходе отсюда получишь медицинскую карту, там всё написано. Так, я объясню, но не здесь. Пошли мороженого съедим, там и поговорил.
Вячеслав вздрогнул от накатившего ощущения дежавю, но Таня уже быстрым шагом шла вперёд. Столовая имела открытые летние террасы, сейчас почти пустые. Парень ограничился обычным пломбиром. Девушка взяла сразу две вазочки с мороженым, причём во вторую добавила сливок, насыпала шоколадной крошки и добавила фруктов, и направилась на самую дальнюю террасу, которую как раз покидал единственный человек. День выдался жаркий, кружившийся было ветерок затих, оставив листву неподвижной. Если ранним утром как будто из ниоткуда наплыла стая тучек, облака уже сбивались в груду и грозили дождём, то сейчас небо очистилось, закипая жаром. И тем приятнее было сидеть в тени под навесом и есть мороженое, потому, не сговариваясь, оба сначала съели половину, а только потом Таня заговорила:
– Ничего не могу поделать с собой, я страшная сластёна. Как угодила в отверженные, это для меня стало самой худшей пыткой, у нас давали сбалансированный паёк и ничего лишнего. На этом меня в санатории Пётр и поймал… – она мечтательно закатила взор, уйдя в воспоминания. – Его ко мне приставили, чтобы в себе не замыкался и было чем заняться, ну и как бы самое лучшее лечение. Но вернёмся к нашим делам. Ты хотел узнать, чего вокруг тебя увиваются?
– Да.
– Тогда мне надо объяснить тебе, в чём особенность защитников. Помимо иммунитета к волне страха, который, кстати, держится до двадцати одного, самое редкое – до двадцати двух. Понимаешь, вы можете объединяться с техникой. Нет, совсем не как в фантастике до вторжения, никаких мысленных управлений электроникой или там объединения с компьютером до сверхспособностей. Как бы сказать? Подключившись через специальный интерфейс, вы ощущаете технику как продолжение себя. Человек – это уникальная сложная структура, внутри нас одновременно идут тысячи процессов, которые организм контролирует не задумываясь. Писать аналогичные программы на все узлы устройства что-то из области нереального, да и не предусмотреть всего. А защитники – вот сел ты в наземную машину или истребитель и чувствуешь каждый элемент как продолжение себя. Куда
уйти, как ударить, если в тебя попали деструктором – то куда надо подать антидот.– Над Питером! – вспомнил Вячеслав. – Я смотрел, там девушка-защитник разделала сразу полную звезду в одиночку. Я ещё удивлялся, как она лихо маневрирует.
Таня неожиданно поморщилась
– Я знаю про этот случай. Скажу больше, перед этим та же пилот спалила ещё одну звезду. Потому-то во втором бою и осталась с ополовиненным боекомплектом. Вдобавок оторвалась от эскорта, и дело могло закончиться плохо.
– Она нас спасла, – насупился Вячеслав.
– А если бы её подбили – и вас не спасла, и мы лишились бы защитника-пилота, а вас и так мало, – категорично возразила Таня. Её взгляд сверкнул гневом. – Но речь у нас о другом. Та девушка оторвалась от эскорта, потому что на время слияния вы по параметрам приближаетесь к свегам в стадии активации. В том числе и по способности безопасно переносить высокие перегрузки. Свеги в своих машинах используют специальные компенсаторы, но они не очень полезны для здоровья пилота, и если на отверженных им плевать, то у нас их применяют исключительно в крайних случаях. Земные пилоты потому и действуют в связке. Опытные асы, которые переигрывают врага на манёвре и искусстве пилотажа, а защитник прикрывает ударную группу, когда нужны голая мощь и скорость. И вот тут мы переходим к главному. Как думаешь, насколько сильно самолёт отличается от человека?
– Смеётесь? Человек не имеет крыльев и не летает.
Таня рассмеялась, подцепила ложечкой сразу огромный кусок мороженого, но поперхнулась, заглотнуть его разом оказалось слишком холодно. Пришлось жевать, и только потом отвечать Вячеславу.
– Вот и ответ. Очень сложно воспринимать как продолжение себя технику, сильно отличающуюся от тебя-человека. Из-за этого наземные машины защитников – антропоморфные роботы. Лишь сильные защитники без особых трудностей воспринимают негуманоидную технику без дискомфорта. Уже четвертый класс становится пилотом только после долгих и не самых простых тренировок. А ты вообще пятый класс, такие огромная редкость. При этом уже давно подмечено, что все дети и подростки, проспавшие в стазисе больше пяти лет, имеют способности защитников. И чем дольше ты спал, тем сильнее твои способности. Мёртвый сектор мы прочесали мелким ситом сразу после Третьей волны. Тогда отыскали много троек и сколько-то четвёрок. Проблема в том, что в Мёртвом секторе полно всякой дряни с Первой волны, а ещё постоянно идут бои – свегов тоже интересуют защитники, и они считают, что искать спящих выгоднее, чем захватывать у военных. Кого-то мы пропустили, но всё равно, как мобилизационный ресурс мёртвые города можно больше не рассматривать. Так что спящие вроде тебя давно уже большая редкость и, как правило, их сразу же вербуют военные академии, в пилоты.
– Вам нужны солдаты, – помрачнел Вячеслав.
– Как раз наоборот, а ты меня не слушаешь, – усмехнулась Таня. – Именно Петру солдаты не нужны. Как думаешь, на какой он должности?
– Ну… не знаю. Наверное…
– Не гадай. Координатор сектора. Бывший военный, но сейчас гражданский. Формально шишка, и достаточно большая, на деле буфер, который крутится, сглаживая разногласия поселений, военных, промышленности и так далее. Дело в том, что помимо военных дел, ваши способности – невероятно нужная штука. Причём везде. Сам подумай – врач, который в состоянии смотреть на больного через приборы как своими глазами. Инженер, ощущающий турбину как себя, сразу определяющий, всё ли в порядке или пора ремонтировать. Оператор промышленной линии. Да тысячи дел, где вы незаменимы. После того как иммунитет к волне страха уходит, за вас буквально дерутся, уговаривая поступить в университет именно от их предприятия, чтобы вы потом вернулись к ним. Например, самому старшему из бывших защитников сейчас двадцать семь – а он уже входит в сотню лучших кардиохирургов мира. У тебя, кстати, даже для пятёрки очень высокий коэффициент связности. Всё-таки ты очень долго был в стазисе. Даже пока вы в защитниках, вас уже привлекают для помощи в некоторых сложных заводских случаях, а уж потом… Но сразу скажу. Если согласишься на предложение Петра, риск остаётся. Идёт война, иногда наземным командам приходится вступать в бой.
– Куда уж без этого, – мрачное настроение у Вячеслава уходить не желало, а наоборот, росло как на дрожжах.
– Так. Никто от тебя прямо сейчас ответа не требует, время подумать у тебя будет достаточно. Но потом. А сейчас мы заглянем к одному человеку, к которому ты зайти просто обязан.
– К кому ещё?
– К капитану Ходакову. Тому самому, который тебя нашёл и спас в школе. Жив, тоже лечится здесь, и его как раз недавно перевели в обычную палату. Хотя бы спасибо ему ты сказать обязан.
– Да! Когда? – вскочил Вячеслав.
– Сейчас, но сядь и спокойно доешь. Я заранее выяснила расписание, раньше, чем закончатся процедуры, нас не пустят. Успеем доесть мороженое.
Идти, как оказалось, пришлось в другой конец санатория. Хорошо хоть дорожка петляла по тенистой аллее, укрывавшей пешеходов тенью деревьев. Вячеслав засмотрелся, как высоко в небе ласточки нарезают голубой от жары ситец неба, и не обратил внимания, когда аллея повернула. Сделал очередной шаг – и замер. В эту часть санатория он никогда не забредал. Привык к небольшим домикам и парку зоны восстановления, и три десятиэтажные высотки из стекла и бетона оказались неожиданностью.