Этот прекрасный свободный мир...
Шрифт:
– - А она хоть хорошенькая?
– - хмыкнул кто-то.
– - Вполне, -- невозмутимо подтвердил Райт.
– - Субъект мужского пола двадцати восьми лет -- "домашняя мебель". Субъект мужского пола тридцати лет -- "домашний любимец". И, наконец, субъект мужского пола сорока восьми лет -- "садовое оборудование". По окончанию эксперимента я предлагаю утилизацию субъекта сорока восьми лет по плану "D", передачу субъекта женского пола в Службу психологической поддержки, то есть реализацию по плану "В", и для оставшихся субъектов мужского пола реализацию по плану "А". Кроме того, необходимо отслеживать поведение субъектов после реализации, чтобы установить эффективность программы по времени.
– - Ну что ж, план продуман и вполне заслуживает
– - Шесть недель.
– - Я даю вам два месяца. Через два месяца проходит большой аукцион, субъекты должны быть к нему готовы. Начинайте прямо сейчас. Ральф, на вас как обычно группа "домашней мебели". Мэри, возьмёте "офисную мебель". Дуглас, тестируйте необученных субъектов и распределите их по группам. Джо, у вас три дня, чтобы разъяснить "рабочим лошадкам" их нынешнее положение, после чего отправляйте их на любой малый аукцион. Ну что ж, коллеги, вы проделали прекрасную работу, надеюсь, что и дальше вы будете работать столь же плодотворно. Не забывайте, именно от вас зависит безопасность и благополучие нашего мира.
Томас Лонгвуд помолчал, а затем улыбнулся.
– - А теперь у меня приятное объявление. Доктор Райт, это касается вас. Решением консулов свободного мира я уполномочен принять вас в сообщество свободных с предоставлением вам полных гражданских прав, -- с этими словами глава Службы адаптации вытащил небольшой пульт и медленно, чтобы все могли оценить торжественность момента, принялся набирать двадцатизначный код. Ошейник Райта со щелчком раскрылся и свалился на стол.
Доктор Райт... нет, теперь уже свободный Райт был бледен и неподвижен. Он ждал этого дня, ждал долго и терпеливо, и вот в результате все свершилось слишком быстро и не вовремя. На оформление социальной карты должно было уйти не менее пяти часов, а ему надо было работать -- ломать Шеннона.
– - Свободные, поприветствуем нового собрата, -- торжественно провозгласил шеф Службы.
Гром аплодисментов оглушил Райта, а еще шутки, посыпавшиеся со всех сторон:
– - Райт, не зажмите вечеринку!
– - По окончании аукциона, коллеги, -- со смехом поправил развеселившихся подчиненных Лонгвуд, -- работа -- прежде всего.
– - Какая вечеринка... Ему срочно нужна помощь Службы психологической поддержки...
– - Точно, две-три девочки...
– - ...пять, коллега, не мелочитесь!..
– - ... в огромном торте...
– - Кстати, Линк, -- вновь заговорил глава Службы и толкнул в направлении Райта запечатанный конверт. Конверт заскользил по столу точно в руки бывшего нумера.
– - Здесь ваша социальная карта и новый код регистрации в сети -- не забудьте перерегистрироваться, а то знаю я вас -- трудоголиков. В конце концов, перерегистрация займет у вас не больше пяти минут...
Линкольн Райт растрогано взглянул на шефа. Кто-то ободряюще хлопнул его по плечу... Кто-то пригласил в гости... Кто-то по-дружески пошутил... Он был своим -- свободный не потому, что дал себе труд родиться в семье свободных, а потому что был талантлив и трудолюбив... И большинство этих людей, сообразил вдруг Райт, были такими же. Это был их мир -- и он готов был уничтожить любого, кто посмел бы на этот мир покуситься.
Молодая женщина полулежала на кровати в уютно обставленной палате. Ее звали Марша Смит, и по всем документам она проходила как "инкубатор". На ее еще не рожденного сына претендовали четыре почтенные семьи, включая одну сенаторскую. Об этом Марше еще не сказали, но и то, что она узнала, могло заставить другую женщину забиться в истерике. Четыре часа назад Марше сообщили, что она попала в новый мир и никогда не сможет вернуться домой. Три часа назад она оплакала вечную разлуку с матерью и детьми -- утонувшего мужа Марша оплакала еще на бетонном
поле. Два часа назад Марша заметила, что четверть виденных ею врачей и все сиделки носят ошейники. И сейчас Марша была почти спокойна, готовая принять любое испытание, что уготовил ей Господь. Покойный муж Марши не случайно гордился железными нервами жены.Немолодой мужчина со стетоскопом и ошейником присел на краешек кровати и подчеркнуто доброжелательно улыбнулся:
– - Вам повезло, Марша, малыш в полном порядке, так что свой ключ к получению гражданских прав вы в буквальном смысле этих слов носите в себе.
– - Простите?
– - переспросила женщина.
– - Все очень просто, -- мужчина доверительно наклонился вперед.
– - Наше государство спасло вашу жизнь, оказало вам медицинскую помощь, и будет оказывать ее и впредь, пока вы не разрешитесь от бремени. Но как вы сможете расплатиться за эти услуги?
– - Я буду работать...
Нумер улыбнулся.
– - Где, Марша, и кем? И кто во время вашей работы будет присматривать за малышом? Вы ничего не знаете о нашем мире, так как вы сможете воспитать ребенка достойным гражданином нашего общества?
– - Но у меня есть еще два месяца... я могу узнать... заработать...
– - По нашим законам женщина на вашей стадии беременности не может работать более шести часов в неделю. При такой работе вы не сможете заработать даже на жизнь, не то, чтобы расплатиться с государством. Нет, Марша, ваши планы всего лишь не подкрепленные реальностью фантазии. Впрочем, у вас нет оснований для отчаяния -- ваш случай предусмотрен законодательством. В нашем обществе есть немало почтенных, богатых и влиятельных семей, которые с удовольствием усыновят вашего ребенка. Поверьте, они сделают для него больше, чем сможете сделать вы. Ребенок и будет платой за оказанные вам услуги. Вам очень повезло, Марша. Вы получите гражданские права, вас обеспечат прекрасным жильем и работой, вы сможете устроить свою судьбу, выйти замуж, у вас будут дети... Вашим товарищам не так повезло.
– - А что с ними будет?
– - рассеянно спросила Марша.
– - Вам надо думать о собственном благополучии, а не о посторонних людях... Впрочем, если вам интересно, я расскажу. Они будут работать -- очень много работать... до тех пор, пока не расплатятся с долгом. Естественно, как должники, они не смогут получить гражданские права и будут ограниченны в распоряжении собственными личностями. Возможно, на это уйдут годы... десятилетия... вся жизнь... Вы понимаете, Марша, насколько ваше положение лучше их?.. У вас еще все будет... Поверьте... Я знаю...
– - нумер говорил и говорил, почти убаюкивая голосом, как говорил почти тридцать лет подряд. Неудачи в его практике случались крайне редко, а если и случались -- те женщины сами были повинны в своей судьбе.
Заплаканный тинэйджер в ошейнике угрюмо смотрел на Томаса Лонгвуда.
– - Но я... свободный человек!
– - наконец-то выпалил он.
– - Неужели?
– - удивился глава Службы адаптации.
– - Ты можешь себя содержать, платить за жилье, еду, одежду, которой тебя снабдили, оплатить катер, который вытащил тебя из воды? Не можешь? Так я и знал. Ну, раз не можешь, значит, ты принадлежишь тем, кто все это тебе обеспечил, то есть -- государству. Завтра утром тебя отправят в школу "питомцев"... Пока что твоя работа будет заключаться в учебе...
– - Учеба -- это для девчонок, -- буркнул мальчишка.
– - Учеба -- это для свободных, -- ледяным тоном ответил Лонгвуд, и от его тона мальчишка против воли сжался. Глава Службы адаптации не собирался быть добрым. Пинок в живот и конфетка -- вот что было необходимо подростку. Именно в такой последовательности: сначала пинок, и пинок прибольный, и лишь потом ма-а-а-аленькая конфетка.
– - Учти, для "питомцев" не существует оценок "В" или "С". Только "А".
– - А если нет, вы что -- накажете меня?
– - ощетинился мальчишка.