Этюды, картины с целины

Он достал из складок плаща артефакт, похожий на огненный опал:

— Эта прелесть способна не просто усилить местные порталы — она изменит саму структуру пространства чтобы связать местные порталы с совершенно другими точками в иномирье. Вместо безобидных тварей первого уровня, оттуда полезет такое…

Анатолий подался вперед:

— А класс «А»?

— О, эти талантливые детишки? — в голосе Орлова прозвучала насмешка. — Мои люди займут вот эти точки, — его палец отметил несколько мест на карте. — Когда начнется заварушка, мы просто вытесним класс «А» в самое пекло. Пусть оттачивают свои навыки в реальном бою. Это даже… педагогично, не находите?

Он разложил на столе еще несколько схем:

— Здесь, здесь и здесь встанут мои лучшие бойцы — ветераны, прошедшие не одну кампанию. Когда начнется хаос, они «случайно» отрежут Дмитрия от основной группы. Преподаватели будут слишком заняты спасением остальных студентов, класс «А» увязнет в битве с тварями… А в такой неразберихе исчезновение одного первокурсника заметят слишком поздно.

Анатолий нахмурился:

— А если кто-то всё же заметит?

— К тому моменту парень будет уже далеко, — в голосе Орлова звучала уверенность. — Специальный пространственный свиток, настроенный на конкретные координаты. Миг — и он в безопасном месте, под надежной охраной.

— И что дальше? Шантаж Екатерины?

— Именно, — Орлов позволил себе тихий смешок. — Мы ставим ей условие — либо она официально отказывается от прав на управление родом в вашу пользу, либо… — он сделал драматическую паузу, — её братишка испытает на себе все прелести гостеприимства клана наемников.

— А если она откажется, — Анатолий подался вперед. — Тогда главой станет Дима.

— О, вы не дослушали, — спокойным тоном продолжал Орлов. — Мы получим от Екатерины официальный документ об отказе от прав. А Дмитрий… что ж, он погостит у нас до своего совершеннолетия. Есть замечательные препараты — после курса лечения он станет нашей послушной марионеткой. Будет подписывать всё, что мы… ему подсунем.

— Вы хотели сказать — моей марионеткой? — в голосе Анатолия прорезался металл.

Орлов медленно поднял голову, и из-под капюшона блеснула хищная ухмылка:

— Да… я именно это и имел в виду.

* * *

Комната отдыха в общежитии академии чем-то напоминала старинную библиотеку — высокие стрельчатые окна, массивные книжные шкафы, мягкие кресла с бархатной обивкой. В камине потрескивали поленья, отбрасывая тени на стены, увешанные гобеленами с геральдическими символами древних родов.

Я сидел за столом, листая увесистый том «Патологическая анатомия иномирских существ: теория разделки и утилизации», который притащил Ефим. От картинок внутри даже у меня, повидавшего всякое, временами перехватывало дыхание. Рядом дымился горячий чай и лежал недоеденный бутерброд — обед мы решили совместить с познавательным чтением.

На краю стола громоздились еще две книги. Потрепанная «Судебно-магическая экспертиза», с закладками на особо «интересных» страницах, и явно запрещенное зарубежное издание, которое я перевел как «Запрещенные методы лечения иномирских болезней ». Последняя была спрятана под обложкой от учебника.

Ефим определенно псих, раз интересуется такой… специфической литературой. Его закладки в анатомическом атласе и пометки на полях заставляли задуматься — а все ли в порядке с психикой у нашего целителя? Хотя, надо отдать должное — для практикующего целителя и некроманта тут много полезного. Особенно в этом последнем трактате о запрещенных методах лечения. Такие знания на дороге не валяются.

Я отхлебнул чай, разглядывая особо живописную иллюстрацию расчлененного тритона. Ефим тем временем что-то увлеченно строчил в блокноте, периодически поглядывая то на картинки, то на свой остывающий обед.

Но сосредоточиться на чтении не получалось. Мысли постоянно возвращались к Софии. Три дня я посещал её в медицинском корпусе, методично очищая сердце от следов некротической энергии. Теперь её организм полностью чист — ни следа темной магии. Но её всё равно держат под наблюдением.

Этот чертов Придыбайло заявляется каждый день со своим артефактом, водит им вокруг Софии, а потом долго ругается на чем свет стоит, не веря своим глазам.

— Что там вообще происходит? — я наконец оторвал Ефима от разглядывания особо живописной иллюстрации.

— Ты же в курсе ситуации, — он поправил очки, которые постоянно сползали с его длинного носа. — Софию решили еще подержать под наблюдением, так, на всякий случай. Хотя обвинения уже сняты — даже следов темной магии не осталось.

Он усмехнулся, и в его глазах мелькнул нездоровый блеск:

— А вот её дедуле сейчас ой как несладко. У меня там родственник в службе безопасности работает, я навел справки. Да и Катя просила разузнать — странно, кстати, с чего она так заинтересовалась… — он сделал паузу. — В общем, сидит старик в СИЗО, ждет окончания следствия. Никак не могут найти того умельца с черного рынка, который толкнул ему ту особую пилюлю. А империи ох как нужно найти этого торговца, — Ефим азартно подался вперед, едва не опрокинув чашку с чаем. — Если некромантия может проявляться из-за какой-то пилюли… — он понизил голос до шепота, — всё министерстве уже небось в панике.

— Понятно, — я запихнул в рот остатки бутерброда, запил уже остывшим чаем и поднялся. — Ладно, я в общагу. А ты, Еф, держи в курсе, если будут новости.

Не успел я дойти до лестницы, как путь преградила высокая фигура в черном. Полозов… такой же мрачный как обычно и явно настроенный испортить кому-нибудь жизнь.

— Волконский, — сказал он. — Не соблаговолите ли объяснить причину вашего отсутствия на дополнительных занятиях по магическим печатям? Или вы считаете, что ваших… — он выделил это слово с особым презрением, — выдающихся талантов достаточно для пренебрежения учебным процессом?

Я позволил себе легкую усмешку:

— Видите ли, профессор, после тех случаев с порталами и печатями… В общем, профессор по печатям практически со слезами на глазах умолял меня не посещать его занятия. А кто я такой, чтобы мучить преподавательский состав? У них и так нервная работа.

К моему изумлению, по лицу Полозова пробежала тень улыбки, а из горла вырвался короткий смешок. Я чуть не протер глаза — надо же, а я думал, он не умеет улыбаться

— Через пятнадцать минут собрание класса «Б», — он мгновенно вернул себе обычное выражение «я здесь всех ненавижу, особенно тебя». — Не опаздывать.

Развернулся и растворился в полумраке коридора.

— Да блииин… — я с тоской посмотрел в сторону общежития, где меня ждала мягкая кровать и книга, которую я нашел в запретной секции и все никак не могу начать. Вот ведь невезуха — только собрался провести время с пользой, и тут на тебе. Пришлось тащиться в аудиторию класса «Б».

Наш кабинет было слышно еще с другого конца коридора — гомон стоял такой, словно там собралась целая армия, а не группа учащихся. Я толкнул дверь и недовольно оглядел это сборище подростков.