Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Этюды, картины с целины
Шрифт:

Но я понимал, что стоит мне смириться — так здесь и подохну, а подыхать мне жутко не хотелось. И я терпеливо ждал, вынашивая план побега.

В конце концов, можно было попробовать сбежать на испанскую сторону, хотя скорее всего, там меня ждала бы аналогичная судьба. Я часами вглядывался в поросшие зелёным лесом склоны, особенно в те моменты, когда надсмотрщики не могли меня видеть.

Но чем больше я ждал, тем меньше сил у меня оставалось. Я исхудал, осунулся, одежда моя превратилась в лохмотья, волосы выгорели от палящего солнца, да и весь я покрылся бронзовым загаром. На руках появились мозоли от истёртой сотнями рук мотыги, и я каждый раз страстно желал разбить этой мотыгой голову надсмотрщику, когда появлялась такая

возможность, но каждый раз меня что-то останавливало. Скорее всего, осознание того, что только стоит мне поднять руку на надсмотрщиков, как меня в назидание остальным запорют до смерти, затравят собаками или придумают ещё что похуже. Я решил, что отложу это до того момента, когда почувствую, что готов смириться. Как только моя жажда свободы начнёт утихать — я нападу на кого-нибудь из них, хоть на самого плантатора, и будь, что будет.

И в один из дней, обычно похожих друг на друга, как две капли воды, это едва не произошло. Был полдень, зной ударял в голову похлеще Эвандера Холифилда, но мы всё равно пропалывали ряды сахарного тростника от сорной травы, низко сгибаясь над молодыми побегами. Я выдирал сорняки, стараясь не отставать от негров на соседних рядах, но и не вылезая вперёд, как в какой-то момент на соседнем ряду один из негров упал и потерял сознание. Я только скользнул по нему равнодушным взглядом и продолжил рвать сорняки.

— Встать! — раздражённо крикнул надсмотрщик, поигрывая узловатой палкой в руках.

Негр не отреагировал. Надсмотрщик, сам тоже негр, только чуть более светлый и откормленный, полукровка по имени Бернар Лансана, что-то бормоча себе под нос, подошёл к упавшему и ткнул его в бок сапогом. Я искоса наблюдал за ним, выдирая грязными пальцами мелкие сорняки.

— Вставай, собака, нечего тут валяться! — выплюнул он, подкрепляя свои слова увесистым пинком, от которого негру лучше не стало.

Бедолага только тихо стонал, даже не пытаясь прикрыться от возможных ударов. Надсмотрщик склонился над ним, чтобы удостовериться, что раб не прикидывается, а я увидел прекрасную возможность наброситься на него сзади, задушить или размозжить ему голову камнем. Я даже разогнулся и приготовился к броску, как вдруг надсмотрщик резко встал и повернулся ко мне.

— Ты! — его жирный палец ткнул меня в грудь, а потом ткнул в негра на следующем ряду. — И ты! Несите его к баракам!

Я отряхнул руки, удручённо посмотрел на камень, который собирался подобрать. Он бы как раз идеально лёг в руку. Одного удара хватило бы, чтобы пробить толстый негритянский череп, но я бы на одном ударе точно не остановился, вымещая напоследок всю накопившуюся злость.

— Поживее! — рявкнул он, вырывая меня из жестоких фантазий, и я побрёл к ним.

Негр, удивительно бледный, скорее даже серый, дрожал и обливался потом. Я взял его за ноги, указал другому негру взять того за плечи, и мы потащили его прочь с поля.

— Чего уставились?! За работу, живее! — рявкнул надсмотрщик на остальных.

До бараков идти было далековато, и мы не спешили. Я поглядывал по сторонам, негр уныло тащил своего собрата, приняв на себя основную тяжесть, я только придерживал ноги, чтобы они не волочились по земле. Мне хотелось бросить их и рвануть в лес, куда глаза глядят, но, во-первых, далеко я бы не убежал, и меня быстро нашли бы по следу, и, во-вторых, обоих негров запороли бы насмерть за то, что они не попытались меня остановить. На негров, в общем-то, мне было плевать, но остатки морали во мне выражали робкий протест.

Мы приблизились к воротам плантации, обнесённой высоким забором, и у ворот нас окликнул ещё один охранник. Он укрывался в тени, обнимая мушкет, и, завидев нас, вскочил на ноги.

— Куда вы его? Кто приказал? — грубо рявкнул он, и мы остановились, продолжая держать тело на весу.

— Месье Бернар сказал отнести в барак, — произнёс я, прежде, чем мой товарищ даже отреагировал. Я всё-таки немного выучил французский

за это время.

Охранник смерил нас троих подозрительным взглядом, но калитку всё-таки открыл.

— Бросьте в бараке, и немедленно идите обратно, нечего тут шастать, — проворчал он.

Душные и тесные бараки из толстых брёвен, крытые тем же тростником, стояли на отшибе, подальше от входов и выходов. Кроме них, тут ещё находилась хозяйская усадьба, казармы, амбары, кузница, и прочие хозяйственные постройки, и наш путь лежал мимо кузницы, рядом с которой выстроилась вереница новых рабов, с которых снимали кандалы. Свежее мясо.

Пополнение, в основном, состояло из негров, которые робко озирались по сторонам или понуро глядели себе под ноги, но и несколько белых тоже затесались в их ряды. И моё внимание привлёк один из них, худой мужчина со спутанными чёрными волосами, который хищно оглядывался вокруг, внимательно изучая обстановку. Мы случайно встретились взглядами, и я увидел его обезображенное лицо, но в его глазах блестела воля к жизни, и он ухмыльнулся, глядя на меня.

Я почувствовал, что мои шансы на побег резко увеличились.

Глава 2

Как и было велено, пострадавшего бросили в бараке, в тени. Я ещё дал ему напиться воды, хотя второй негр всё пытался меня поторопить, чтобы вернуться на поле как можно скорее.

— Бистро, бистро! — лопотал он, едва ли не умоляя меня поспешить.

Но я наслаждался внезапными мгновениями отдыха. Как оказалось, зря. Стоило нам показаться на краю поля, как надсмотрщик бросил всё и быстрым шагом пошёл к нам навстречу, угрожающе раскачивая палкой.

— Где вы шлялись, бездельники?! Живо за работу! — прорычал он.

Палкой он ударил сначала негра по бедру, а затем и меня, и мне стоило нечеловеческих усилий удержать стон, когда по всей ноге прокатилась волна жгучей боли.

— Бегом! — заорал Бернар, и мы оба заковыляли на свои участки, подволакивая отсушенные ноги.

Внутри снова кипела злость, и я остервенело дёргал сорняки, вымещая на них свои чувства. Постепенно я уставал и успокаивался, и мысли мои всё чаще возвращались к новому пополнению. Негры, привезённые из-за океана, само собой, были так же бесполезны, как и местные, все они были измождены долгим переходом в трюме работорговца, забитые туда, как сельди в бочку. А вот осужденные преступники были поздоровей, да и с ними всё-таки можно было договориться.

Стоило бы ночью отыскать этого черноволосого. И, желательно, тайком от остальных рабов, потому что многие были готовы за лишнюю миску похлёбки заложить кого угодно. Тем более меня, белого чужака.

До самого заката мы работали в поле, и только когда багровеющее солнце коснулось горной цепи где-то на западе, Бернар и остальные надсмотрщики построили нас цепочкой и под пристальным надзором повели в барак. Негры затянули свою заунывную песню на незнакомом языке, но затыкать их никто не стал, и мне пришлось всю дорогу слушать их завывания о потерянной Родине. Моя собственная потерянная Родина интересовала меня куда больше. Она мало того, что была на другом континенте, так ещё нас разделяли несколько веков.

Мы пришли к бараку, каждому выдали по одной маисовой лепёшке, и загнали внутрь, пересчитывая по головам. Почти все жадно вгрызались в сухие лепёшки, сразу же, но я предпочитал делить её пополам, чтобы съесть вторую половину утром, вместе с похлёбкой, которую иначе было почти невозможно впихнуть в себя. Прятать лепёшки приходилось в той же соломе, на которой я спал, отчего лепёшка приобретала запах и вкус прелой соломы, но это было лучше, чем хлебать утром пустую баланду.

Несколько раз особо наглые ниггеры пытались у меня эти запасы отобрать, но всякий раз обламывались и уходили ни с чем. После рабочего дня на драки сил не оставалось ни у меня, ни у них, но я давал понять, что готов сражаться, и до драк не доходило.

Поделиться с друзьями: