Ева

реанимации.

Но что делать с ней сейчас?!

Пока троица мялась у порога не решаясь ни пройти дальше, ни выйти, дверь открылась и невысокого роста,

средних лет мужчина в белом халате с ранней залысиной вошел в дверь, практически поцеловавшись со спиной

Вовы.

Молодые люди, зашевелились, как растревоженный муравейник и расступились, как море переел Моисеем,

пропуская его в палату. Сами они так и не отошли от порога.

– Так… И кто мы будем? – тоном лектора спросил доктор, проходя мимо и оценивающе осмотрев всю

компанию.

– Мы… - покраснев до корней волос, от такого пристального и нескрываемого осмотра, нерешительно сказала

Аня. – За Евой. А вы кто?

– А, так значит, девушку зовут Ева, - обрадовался мужчина, и достав из кармана халата небольшой блокнот и

ручку быстро записал. – Фамилия, отчество, число месяц, год рождения и место жительства?

– Вы не ответили на наш вопрос, - взял на себя роль лидера Антон. – Кто вы? Зачем вам эта информация?

– О, простите, - спохватился он. – Самойлов Глеб Валентинович. Можете звать меня просто – Глеб

Валентинович.

Троица удрученно переглянулась, и снова уставилась на врача.

– Я врач, принявший вашу знакомую со скорой, - пояснил он. – Но девушка все время молчит, мы так и не

смоги ничего у неё узнать, даже имя.

– Как она? – встревожено спросила Аня, шагнув немного вперед.

– Я думаю, нам следует поговорить в другом месте, - многозначительно сказал Глеб Валентинович. – Прошу

за мной. И думаю, вам следует известить семью…

– Мы её семья, - твердо и уверенно сказал Антон. – Больше никого нет.

– Хорошо, следуйте за мной.

Доктор снова провел их по коридору до двойной белой двери с потертой от времени надписью

«Ординаторская», и, открыв перед ними дверь, позволяя молодым людям по одному войти в помещение.

Несмотря на то, что помещение было довольно просторным, всех троих, независимо друг от друга посетило

ощущение тесноты. Обманчивое впечатление возникало из-за слишком большого количества столов, так близко

поставленных друг возле дружки, что в узких проходах приходилось передвигаться бочком. Так же большое

количество свободного пространства забирали шкафы советской сборки, с прозрачными витринами, заваленные

картонными папками старого образца и новенькими скоросшивателями. Ещё одно обстоятельство которое очень

удивило ребят – помещение просто утопало во всевозможных комнатных растениях. Они были везде – от

кактусов стоящих на рабочих столах, до лианы разросшейся настолько, что потолок не видно было.

Глеб Валентинович прошел к своему столу – третьему от входа в среднем ряду и коротко велел, пока искал

нужные документы:

– Располагайтесь.

Ребята переглянулись. Как именно он себе это представляет? Но по обоюдному молчаливому согласию не

стали спорить и проявили смекалку: Антон и Вова подвинули стулья от столов стоящих по бокам, а Аня от

стоящего спереди.

Глеб Валентинович не обратил на их манипуляции никакого внимания. С торжествующим видом он вытащил

из кипы бумаг в столе, что искал:

– Вот оно!

– Что это? – встревожено спросила Аня.

– Это мой табель учета рабочего времени, - с азартным блеском в глазах заявил врач, чем поверг своих

посетителей в шок. – Пусть теперь Павлуша докажет, что я не отработал нужное количество часов!

– Какой Павлуша? – опешила девушка.

– Главврач! – мужчина отложил в сторону искомое и, причмокнув языком, сказал: - Теперь, что касается вашей

подружки…

Ребята переглянулись и придвинулись поближе, обратившись в слух:

– Что касается вашей подружки, - снова повторил он. – Поступила к нам с переохлаждением, сотрясением

мозга и явными следами побоев…

– Откуда у неё сотрясение? – спросила Аня глядя на ребят.

– Ну, я нашел её в ванной, без сознания… - задумчиво высказался Вова. – Она лежала в просто ледяной воде и

уже без сознания…

– Может она упала в ванной, ударилась и потеряла сознание? – неуверенно предположил Антон.

– Молодой человек, - вздохнул врач.
– Ваша знакомая упала на чей-то кулак. Причем хорошо так упала… При

её комплекции – легкое сотрясение вполне закономерно. Если несколько дней полежит дома – все пройдет.

– Кто мог её избить? – снова обратилась к своим спутникам Аня.

– Может родители? – сказал первое пришедшее в голову Вова.

– Нет, - уверенно сказал доктор. – Если, конечно, её отец не практиковал инцест в семье…

– Что вы такое говорите?! – возмущенно вскочила Аня, парни последовали за ней, угрожающе нависнув над

доктором.

– Я говорю, что у вашей подруги довольно… специфические повреждения… - замялся врач.

– О чём вы, черт подери! – вскипела не хуже чайника девушка.

Глеб Валентинович тяжело вздохнул:

– Послушайте, помимо синяков по всему телу, характерных при избиении, у неё ещё есть синяки на

внутренней части бедер… - он замялся и бросив короткий взгляд на стоящую над ним девушку сухо закончил: -

Характерных при изнасиловании.

Ребята так и остались стоять, не веря собственным ушам.

– Но… может быть куча других объяснений… - попытался мыслить рационально Вова, когда первый шок

прошел.

– Может, - кивнул врач. – Но поведение вашей подруги типично для жертвы изнасилования: избавилась от

старой одежды, полезла принимать душ … нам даже пришлось ей руки перебинтовать, она их до крови стерла

мочалкой! Опять же ни с кем не говорит, ни дает к себе прикасаться…

Он ещё какое-то время обосновывал свою точку зрения, но Аня его не слушала, его размеренный голос

воспринимался больше как фоновый шум. Она вспомнила лицо подруги в палате, её потухшие глаза и

безжизненный голос… Это правда… это действительно правда…

Кто мог такое сотворить? С этим наивным и милым ребенком?