Евангелие от Ивана
Шрифт:
А пока Около-Бричко, которого все тут почему-то называли господином Арнольдом, как и тысячи других доброхотов, предпринимал все меры к тому, чтобы министерства и ведомства, органы управления и коллективы предприятий не поддержали гэкачепистов. В Белом доме представляли мировому общественному мнению события в России как начало всемирного апокалипсиса, а в Кремле и на Лубянке в страхе перед мнением Запада решились на пресс-конференцию, на которой продемонстрировали неуемный тремор дланей, путанные и неадекватные ответы. Всем стало ясно: эти бездари проиграли.
Аэроплан Леонидович смотрел пресс-конференцию по телевизору в машине мистера Даниэля Гринспена, который рекомендовал корреспондентам CNN взять интервью у мистера Около-Бричко.
— Мистер Около-Бричко, я и не подозревал, что вы так владеете нашим языком! Вы великолепно ответили на вопросы по поводу этой дурацкой пресс-конференции путчистов! Но нельзя ли спросить, как вы сумели так овладеть американским английским? — не мог успокоиться мистер Гринспен, опять подозревая в нем агента КГБ.
— Во сне. Анкл Бэнс научил, — ответ как бы сам собой исторгся из его уст.
Мистер Гринспен захохотал, оценив юмор великого русского писателя.
Сбитый с толку Гриша Ямщиков, который пил по-черному с утра и ни капли не захмелел, подошел Аэроплану Леонидовичу и уважительно взял его за локоть:
— Послушай, господин Арнольд, а ты не сын Аэроплана Леонидовича, с которым я упирался в одном НИ-НИ?
— Гриша, — очень проникновенно начали отвечать ему, — так ты, значит, своих уже не узнаешь? Я и есть Аэроплан Леонидович Около-Бричко собственной персоной.
— Ты?! — Гришу пригнуло к земле ошеломление. — Но выглядишь лет на сорок, не больше!
— Чистить организм от шлаков надо вовремя, так-то, дорогой. Дать поносить десятку до зарплаты? — спросил Аэроплан Леонидович, напоминая Грише его институтскую привычку занимать деньги не до зарплаты, а на освежение пасти, то есть на похмелку.
— Ну, ты даешь, — замотал головой Гриша, а потом взъерошился: — Насчет десятки совсем зря, хочешь, дам десять тысяч зеленых без отдачи, а?
— Не будем считаться, — поднял руку Аэроплан Леонидович, властно прекращая словопрения. — Кстати, мистер Гринспен, позвольте познакомить вас с ярким представителем нашего среднего класса, активным и стойким, не взирая ни на какие дозы, защитником демократии Григорием Ямщиковым…
— О, очень приятно, мистер Ямщиков, я работаю в посольстве Соединенных Штатов, — бормотал мистер Гринспен, а сам думал: «Кличка — «Господин Арнольд»?! Мистер Около-Бричко пригрозил десяткой, то есть десятью годами лагерей мистеру Ямщикову за раскрытие его псевдонима? А мистер Ямщиков в свою очередь пригрозил тому десятью тысячами зеленых, причем без отдачи. Чтобы это значило бы — без отдачи? Десять тысяч зеленых — это, должно быть, лесоповал в Сибири. Но как это: без отдачи?»
— Мистер Около-Бричко, мистер Ямщиков, может быть, вы желаете перекусить в ресторане? — предложил американец.
— Как можно в такой момент по кабакам шляться, мистер Гринспен?!
— О, да! Вы, конечно, правы. Тогда я вам, мистер Около-Бричко, предлагаю проехаться по городу, посмотреть, что происходит на улицах. Я ведь также подумываю со временем написать мемуары, — американец едва не употребил выражение «оценить обстановку», поскольку мысли его были заняты поиском предлогов для того, чтобы не выпустить русского писателя из поля своего зрения. Он был готов выполнить любое желание, лишь бы это приблизило его к информации о планах путчистов. Ему почему-то все больше казалось, Около-Бричко в лагере защитников Белого Дома выполнял задание КГБ.
Аэроплан Леонидович молча сел в машину американца. Поехали по кольцу в сторону Зубовской площади — уже в километре от баррикад шла обычная жизнь.
— Как вы считаете, мистер Около-Бричко, провал на пресс-конференции не подтолкнет гэкачепистов к попытке решить вопрос силой? — спросил американец.
— Вполне возможно.
— Загнанный зверь опаснее, не так ли? — продолжал раскручивать тему применения силы американец,
неудовлетворенный уклончивым ответом собеседника.— Именно так. Меня волнует другое: а если они применят силу, ваше посольство готово принять под свое покровительство защитников демократии?
— Я не уполномочен делать заявления, но выскажу свою личную точку зрения: само собой разумеется!
— Спасибо: к вам бежать совсем ничего, вы рядом. А всерьез, скажем, если ВИП к вам сегодня приедет ночевать?
— Вы уполномочены вести такие переговоры? — жестко спросил американец.
— Нет, это моя инициатива.
«Какая к дьяволу инициатива! — возмутился мысленно американец. — У него задание: скомпрометировать президента Бобдзедуна в качестве нашей марионетки — для этого достаточно народу узнать о том, что тот переночевал в американском посольстве. И хочет вытряхнуть из меня сведения о содержании переговоров с ВИПом. Подсунуть ему меченую дезу? Если она пройдет по каналам гэкачепистов, то, следовательно, мистер Около-Бричко и есть Кейджибич. Но даст ли шеф добро на такую акцию — разве сейчас время для разоблачения мистера «Арнольда» или как его там?»
— Если вы имеете в этом случае себя, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили политическое убежище в нашей стране, — сказал американец, а сам подумал: «Вот потом и разберемся who is you».
— Благодарю. Очень вам признателен. Если прижмут, непременно воспользуюсь, — пообещал Аэроплан Леонидович и вдруг спросил: — А вы знаете, чего сейчас не хватает? Знаете, что надо для победы Бобдзедуну и его сторонникам?
— Не знаю. Русская душа — потемки.
— Здесь не в душе дело. Не хватает крови. Нужна небольшая кровь, гибель нескольких человек, чтобы гэкачеписты пуще прежнего перепугались. Большая кровь пугает обывателя, а маленькая возмущает. Гэкачепистов народное негодование парализует.
— Так, черт же вас побери, пустите эту небольшую кровь! — воскликнул мистер Гринспен.
— Надо возвращаться, — сказал герой героев.
Американец развернулся за Таганкой, и они поехали в обратную сторону. Уже ночью мистер Гринспен разыскал Аэроплана Леонидовича и шепнул на ухо: в посольстве надеются, что ВИП воспользуется их гостеприимством — все с минуты на минуту ждут начала штурма Белого дома. Мистер Около-Бричко, естественно, и не подумал даже о том, что переговоры давно проведены без его участия и что американский приятель получил добро на выяснение все-таки того, является ли он агентом КГБ. Аэроплан Леонидович тут же отправился выполнять поручение, однако в вестибюле у него пропало желание подниматься наверх и докладывать о предложении американца. Что-то останавливало его от такого шага, а потом ему прямо в ухо сказали: «Этот болван устраивает тебе ловушку: ближайшее окружение ВИПа заподозрит в тебе провокатора, за это в нынешние времена и укокошить могут. Во всяком случае, тебе после этого доверия никакого не будет. Тем более что Бобдзедун уже садился в машину, чтобы ехать ночевать к американцам, но его отговорили от повторения подвига Керенского. Вполне достаточно повторения образа Ленина на броневике».
Он обернулся — рядом никого не было. Но совету внял. Знал бы он, что из Лэнгли в это время летела в московскую резидентуру шифровка с крупным нагоняем по поводу возмутительных действий мистера Гринспена, которому вздумалось сто раз проверенным сторонникам устраивать провокации!
Он не спешил возвращаться на баррикады, чтобы не встретиться там с американцем. Потолкался по кабинетам, поучаствовал в нескольких совещаниях, где участники одаривали друг друга ценными предложениями. Особенно ему запало в душу предложение переписать всех защитников и наградить специальной медалью. Аэроплан Леонидович горячо поддержал эту идею, усматривая здесь свидетельство полной уверенности в победе. Как раз в этот момент и доложили на совещании: со стороны Красной Пресни доносится страшный скрежет и рев двигателей — наверное, танки пошли на штурм.