Евангелие от Кирилла

Найдя дом, в котором остановился его раббони, Иисус вошел в ворота. Проходя вовнутрь, он услышал разговор в задней комнате и направился туда через внутренний дворик, по пути размышляя.

– Важно, чтобы о нашем разговоре никто не узнал, равви.

– Да, брат.

Иисус остановился. И пока он думал, как поступить, голос, не знакомый ему, продолжал.

– Братья решили поддержать Еммануила.

– На нем сходятся все пророчества, – это был голос его учителя.

– Так же, как и на Галилиянине. И на…

– Не надо слов. Исая рек, что спаситель будет рожден от колена Давидова…

– По линии Нафана, брат, как предрек Иеремия…

– По линии Нафана рожден молодухой. Праведная Реббека, мать его, родила в 14 лет.

Иисус пригнулся, чтобы о нем не узнали. Тихо ступая, он дошел до окна, из которого доносились голоса. Он знал уже, что слышавшие тайные разговоры быстро умирают, поэтому старался двигаться беззвучно.

– Соблазняй не нас, а народ земли, – продолжали разговор скрытые за стеной люди.– Мудрые давно знают истину. Не нам увидеть Спасителя, не для нас он будет дан.

Сердце Иисуса забилось, и он сжался.

– Но за Египтянином идет сила и мы признаем его.

– Неверующие. Вы убедитесь в своей ошибке, но будет поздно.

– Мы с вами. Разве этого мало? Зачем же ты искушаешь нас. Египтянину царские одежды вручит сам первосвященник Анна, и он же всенародно назовет его Еммануилом из рода Давида. Чего же еще тебе надобно?

– Хочу вернуть свой сан и достоинство.

– Все твое к тебе вернется.

– На том порешим. Завтра, перед Субботой, на площади. И не забудь про чудеса.

– Будут чудеса. Лишь бы не видеть проклятых идолов в святом городе.

– Не перестаю удивляться вам, о последователи Саддока. Вроде вы и с римлянами и против. Чему верить, брат?

– Саддок, предок мой, был правоверным иудеем и достойным потомком святого Аарона. А римлян мы терпим вопреки своей вере и чувствам для того лишь, чтобы уберечь землю Авраама от окончательного разорения. Если бы не мы, голытьба бы уничтожила всех.

Иисус вздохнул. Ему хотелось видеть, что происходит в комнате, но он не смел.

– Напрасно ты сомневаешься в Еммануиле. Верно тебе говорю, он из рода Давидова.

– Я узнавал. Его бабка была служанкой у Сары, жены Левия. Хочешь видеть нового Исмаила? Лицезрей, но имя Давидово не оскверняй. Не то произнесут тебе хэрам за святотатство.

– Как ты обиделся, сын Саддока. Пусть будет, как ты скажешь, но всенародно вы возвеличите его Еммануилом и Спасителем.

– Тому быть. Пришли ученика, как договорились.

– Пришлю бен-Стаду.

– Кого?

– Иисуса. Я показал тебе его.

– А почему такое странное имя?

– Он сын плотника и пряхи из Назорета. Брат его носит пояс назорея.

– Достойный старший брат.

– Нет. Второй после него.

Иисус даже не дышал. Он слишком хорошо знал, что за слова дальше последуют.

– Он дал обет на время или навсегда? Очень достойный молодой человек.

– Нет. Он был посвящен Богу еще до рождения.

– Посвящают Богу первенцев.

– Вот поэтому я и называю его бен-Стада.

– Грех старшего искупает младший. Все понятно. Что ж, пришли его, посмотрю.

В комнате зашевелились. Иисус скользнул к стене. Слышно было, как внутри комнаты кряхтели и шаркали. Вот скрипнула дверь. Теперь надо было действовать. Иисус проскользнул во внутренний двор и хотел выскочить на улицу.

– Назоретянин, – неожиданно окрикнули его.

Иисус обернулся, не узнав голоса. Матфан-книжник из Эммауса звал его, стоя у входа в анфиладу.

– Не слышишь? Тебя зовет равви, скорее, я тебя полночи ищу.

Иисус согласно кивнул и пошел назад в дом.

«Бен-Стада»– слышалось ему, когда он подходил к двум старикам, ожидавшим его в тусклом свете лампадки в передней комнате

– Иисус, сынок, – начал его учитель, кашлянув. – Иди с этим господином, он передаст тебе масло для помазания.

– Слушаюсь, раббони, – Иисус привычно склонился.

– Следуй же за мной, – торопливо проговорил второй старик и первым пошел к двери.

– Спеши за ним.

Иисус послушно кивнул и почти побежал за мелко, но быстро ступающим потомком Саддока.

Идя уже по темной улице в почтительном отдалении от саддукея, Иисус обдумывал услышанное. То, что не надо верить всему, что говорят люди, он понял еще, живя в Назорете. Многое из того, что еще недавно ему казалось прекрасным и справедливым, улетучилось, как дым. С этим он давно смирился. А то, что он услышал о самом себе, касалось только его и было больным и обидным лишь вначале. Если смирить гордыню, можно и это признать справедливым. Он родился сыном своей матери, это верно. Имя же отца его ни один саддукей не посмеет произнести прилюдно. Быть же назиром, это лицемерие, истина не там.

– Эй, назоритянин.

– Да, господин.

Иисус, все еще думающий о своем, догнал потомка Саддока на углу Дворцовой улицы.

– Умеешь ли ты быть немым и глухим, назоретянин?

– Как прикажешь, господин.

– Надеюсь, ум твой длиннее твоей бороды.

Саддукей постучался в калитку и когда ему отворили, вошел в нее первым.

Иисус еще днем заметил, что ни один из восставших не заходил на эту улицу, но он даже не думал, что первосвященник остался в своем доме. Он очень удивился, идя за провожатым и видя вокруг себя привычную жизнь знатного иудея.

– Жди, назоретянин и прояви терпение.

Иисус кивнул и остался стоять возле маленького оконца, выходящего на темную улицу.

Что находилось внутри, он плохо видел. Тьма, едва освященная лампадкой, окутывала его. Мысли его были на редкость спокойны и безмятежны. Он не боялся великих, потому что сам был велик.

Ему не пришлось ждать долго. Маленький и истощенный человек в полосатом халате вышел к нему из черноты распахнувшейся двери.

– Иди за мной, человече, – коротко сказал он и повернулся назад.

Комната, в которую попал Иисус, была ярко освещена светильниками. У дальней ее стены, в кресле, напоминающем трон, сидел грузный человек с длинной курчавой бородой. Волосы его скрывала домашняя шапочка. Домашняя одежда его была сшита из дорогой ткани и богато украшена золотым шитьем.

– Подойди ближе, назаретянин, – нетерпеливо велел он.

Иисус подошел и поклонился почтительно, сразу узнав первосвященника Анну.

– Ответишь мне толково, и я награжу тебя, – важно сказал Анна, поднимаясь из кресла.