Эвермит: Остров Эльфов

Эрилин, однако, была иного мнения.

Даже сейчас для Кимила было непостижимо, как полукровка могла одолеть его. Она пробралась сквозь слои его заговора, рассеяла его Элитную гвардию и уничтожила одного из самых талантливых Круговых Певцов, сорвала его план нападения на сердце Эвермита, и - что, пожалуй, самое неприятное - она победила его в одиночном бою.

За все это Эрилин должна была умереть мучительно и медленно. Но не раньше, мрачно поклялся Кимил, чем она лишится всех своих притязаний на эльфство. Он заставит ее сражаться против благородных эльфов и увидит, как ее лунный клинок обернется против нее. Он увидит, как она будет отвергнута и людьми, и эльфами. Он увидел бы, как преданность в глазах человеческого мага, который так явно любил ее, сменилась бы ненавистью и отторжением. Он увидел бы ее игрушкой орков и огров. И тогда он стал бы мерзким.

Как только Эрилин будет уничтожена, Кимил переключит свое внимание на Элайт Кроулнобар. Это был вопрос не только мести, но и принципа, ведь Элайт был не только Серым эльфом, но и разбойником. Владелец огромной бизнес-империи, в которой было все - от шокирующе преступного до просто сомнительного, Элайт был силой, с которой приходилось считаться в великом городе Глубоководье. Кимил не раз прибегал к услугам Элайта, обычно когда ему требовалось выполнить задание, за которое он не хотел запятнать свою собственную руку. И все же Элайт занял сторону Эрилин, встав вместе, как это обычно делали Серые эльфы, и дал показания против Кимила. Это было настолько необычно, когда один эльф выступал против другого, что слова Элайта имели огромный вес на суде над Кимилом. А еще были бумаги, которые Элайт предъявила, - бумаги, связывавшие Кимила со злым Джентаримом. Хвала Селдарину, Элайт не почуял, что Кимил имел дело с этой могущественной группировкой!

Потом придет Ламруил, принц Эвермита. О, Кимил видел его во время вынесения приговора, хотя этот дурак и постарался замаскироваться. Даже в плаще, приглушающем его эльфийское изящество, и в колпаке, закрывающем уши, Ламруила невозможно было принять ни за кого другого. Молодой принц был поразительно красив, даже в том смысле, в каком красота считалась среди эльфов. У него были глаза цвета лунного цветка - глубокие, ярко-синие глаза, в которых мерцали золотые огоньки, и он обладал огромным ростом и мускулистой фигурой своего отца. Немногие эльфы достигали шести футов, но Ламруил был с размахом. Сам по себе его рост мог бы одурачить не слишком наблюдательных людей, но Кимил не только изучил эльфийскую "королевскую семью", он хорошо знал Ламруила. Даже слишком хорошо.

Ламруил путешествовал с ним долгие годы, невольно помогая Кимилу в поисках "потерянных" детей Лунноцветущих. В процессе принц сражался на стороне Кимила, учился у него искусству владения мечом и обнаружил потерянные богатства предков Кимила. Однако часто казалось, что детеныш серого эльфа больше интересуется выпивкой и вином, чем их общими приключениями. Ламруил, конечно, слишком интересовался людьми и их делами, и его веселость и легкомысленность раздражали Кимила не меньше, чем банальные кабацкие баллады, которые так нравились людям - да и Ламруилу, по правде говоря, тоже. Сейчас Кимилу было неприятно думать, что этот избалованный и ничтожный принц может попытаться вернуть часть сокровищ, которые они оставили в тайниках по всему Фаэруну. Эти сокровища Кимил планировал использовать для финансирования своих амбиций против Эвермита.

И все же, возможно, это было бы к лучшему. Улыбка дернулась в уголках плотно сжатых губ Кимила. Он хорошо охранял свои рощи, и сомневался, что Ламруил, который мало интересовался искусством магии, сможет пережить любую попытку разграбить сокровища.

В каком-то смысле Кимил сожалел, что Ламруил умер. Молодой принц был полезным инструментом и мог снова оказаться полезным. Преданный своей сестре Амнестрии, Ламруил был слепо полон решимости найти сбежавшую принцессу. Он также жаждал увидеть и познать мир и хотел связать свою судьбу с авантюристом, известным под именем Кимил. Парень был источником информации о королевской семье и пешкой в смертельно опасных поисках принцессы Амнестрии и меча, который она носила. Поиски Ламруилом своей сестры не увенчались успехом: А вот поиски Кимила - нет.

И долгое время ему это сходило с рук, достаточно долгое, чтобы придать ему уверенности, которая подстегивала его к достижению самых заветных целей. В конце концов, Амнестрия была мертва уже более двадцати пяти лет, а ее отец - более сорока. Это Кимил считал своим главным достижением. Всю свою жизнь - всю свою жизнь!
– он искал способ прорвать оборону Эвермита и уничтожить претендентов на трон - серых эльфов. Тайное изгнание его семьи с острова усложнило его задачу. Кимил не мог ступить на Эвермит, боясь насторожить могущественного Серебряного эльфа, который знал его секреты. И все же он нашел выход, ведь открытие эльфийских врат принцессы Амнестрии позволило ему послать убийцу в королевский город. Эльфийские врата стали его триумфом и гибелью.

Однако Кимил не отличался упорством. В течение пяти лет он размышлял над тем, как обратить эту неудачу вспять. Эльфийские врата были сдвинуты, серебряные нити магического Плетения перестроились так, что Кимил и подумать не мог. Но даже это можно было обратить против королевских эльфов.

С тех пор как умер король Эвермита, Кимил специально изучал магические путешествия. Он понимал их так, как мало кто из эльфов. Со временем он применит эти знания на практике.

Но это был не единственный его опыт. Среди элитных гвардейцев, убитых полукровкой, была Филаурия Ни'Тессин, возлюбленная Кимила и Кольцепевец огромной силы. Большинство эльфов считали, что этот древний дар - редкий вид песни-заклинания, способный связывать разрозненные магии воедино, - вымер. Но Кимил искал Певцов Круга и обучал их плетению магии, подобно тому, как это делает Центр - могущественный маг, руководящий Кругом Высших Магов. С годами Нимесины и их тайные союзники построили на Эвермите собственную Башню. Круг был достаточно силен, чтобы бросить вызов самому Эвермиту и отгородить остров от всего мира, оставив его на мели, в плену собственного мощного магического плетения.

"Эльфы Эвермита пожелали быть изолированными от мира. Они получат то, чего желали, и то, чего заслуживают", - пробормотал Кимил.

Для того чтобы все это свершилось, не хватало только самого Кимила. Если бы только он смог освободиться из этой тюрьмы, то смог бы привести в действие планы, на реализацию которых он и его клан потратили столетия.

Если бы.

Состояние, близкое к бреду, исчезло, и реальность его заключения сомкнулась вокруг его сердца, как когти охотничьего ястреба. С его губ сорвался крик ярости и отчаяния - страшный вой, настолько полный ярости, что от него по позвоночнику пробежала дрожь ужаса.

Отголоски его крика еще долго звучали в комнате, постепенно стихая и напоминая Кимилу расходящиеся кольца, которые возникают, когда камешек бросают в спокойное море.

Когда все затихло, произошло непостижимое: Кто-то-что-то-откликнулся-на-его-неуверенный-призыв.

В комнату проник дурной запах, и рисунок на тонком шерстяном ковре начал расплываться, когда из какой-то таинственной глубины под ним сочилась темная студенистая субстанция. Кимил с ужасом наблюдал, как перед ним формируется сущность Гонадора.

Он знал эту легенду. Он знал не хуже любого живого эльфа, что Гонадор был призван великим и дерзким злом. До этого момента Кимил никогда не считал свои стремления чем-то правильным и должным. Появление Гонадора было для него взглядом в темное зеркало, и потрясение от встречи с собственным образом было сильнее, чем страх перед ужасной Силой, стоящей перед ним.

Однако оно было не столь велико, как второй ошеломляющий сюрприз, преподнесенный Кимилу. На кипящей поверхности формы Бога стихий образовался большой темный пузырь, который, казалось, приобретал злую силу по мере того, как увеличивался в размерах. Когда он лопнул, Кимил почувствовал, что его сердце тоже разлетится на куски, ибо перед ним стояло то, что больше всего на свете внушало отвращение золотым эльфам:

Ллос, темная богиня дроу.

Его ужас, казалось, забавлял богиню, и улыбка на ее прекрасном лице была еще более леденящей, чем таящееся присутствие Гонадора.

"Приветствую тебя, лорд Кимил, - произнесла она музыкальным, насмешливым тоном. "Твой призыв был услышан, твои методы одобрены. Если ты готов объединиться с теми, кто также замышляет против Эвермита, мы освободим тебя из этой тюрьмы".

Кимил попытался заговорить и обнаружил, что не может. Он облизал пересохшие от пергамента губы и попытался снова. Однако слова, которые получились, были не совсем теми, которые он ожидал услышать.