Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

До сих пор Валентино тщетно надеялся услышать имя доктора, мнимый герцог, казалось, старался не произносить его. Валентино ничего не оставалось делать, как следовать за доктором, после того как тот покинет дом. Ему было очень досадно, почему он не спросил об этом кучера доктора, теперь уже было поздно, так как гость попрощался с герцогом.

Когда Валентино уже собрался выскользнуть из своей засады, ему показалось вполне реальным взглянуть на лицо доктора, поэтому он посмотрел сквозь замочную скважину и увидел этого негодяя, продавшегося герцогу за деньги. Мнимый герцог только что взял бумаги из рук доктора, почтительно ему поклонившегося.

Валентино очень внимательно рассмотрел эту смеющуюся обезьяну и уже хотел оставить кабинет с намерением последовать за доктором и таким образом узнать местопребывание разыскиваемой сеньориты Долорес, как вдруг он услышал, что герцог уже положил руку на ручку двери, ведущей в кабинет, и в то же самое время до него донесся голос Джона, который в передней подавал господину доктору плащ и шляпу.

Бегство и преследование Луазона оказалось под угрозой. Валентино пробормотал сквозь зубы проклятие, вообразив себя уже в руках врагов, имевших в эту минуту такое преимущество над ним, что ему не представлялось никакого спасения. Однако у него оставался еще один выход из создавшейся ситуации: он мог не следовать за доктором, а спрятаться здесь, и Валентино так и сделал, вернувшись в свою засаду между дверью и тяжелой, широкой портьерой, которую обложил вокруг себя, так что был полностью ею укутан, как кокон.

Едва он успел это сделать, как герцог уже открыл одну половину двери и поспешными шагами вошел в свой кабинет. Положение Валентино было очень затруднительным. Если он не совсем тщательно закрыл себя портьерой, если оставил открытым хотя бы один мизинец, то мог бы считать себя пропавшим, так как по призыву герцога сбежались бы все слуги, от которых Валентино не смог бы отделаться без последствий. Сердце Валентино учащенно билось при виде неминуемой опасности, он затаил дыхание, чтобы остаться незамеченным.

Действительно, как мог Эндемо заподозрить, что слуга Олимпио был от него так близко, что стоило ему только протянуть руку к портьере, чтобы схватить его. Валентино не двигался ни единым мускулом, а Эндемо запер двери и пошел по кабинету. В руке у него были бумаги, переданные доктором и, как слышал Валентино, подписанные рукой доктора. Вдруг в голове резвого малого промелькнула мысль, хотя он находился в самой опасной ситуации, какую себе только можно представить: если бы ему удалось овладеть этими бумагами, то он узнал бы имя доктора и местопребывание сеньориты. Но он не мог пошевельнуться в своей засаде. Комната была так мала, что в ней было все видно как на ладони.

Эндемо подошел к своему письменному столу; Валентино слышал, как он открыл его и спрятал бумаги доктора. В эту минуту в кабинет вошел Джон; что, если бы он, заметив откинутые портьеры, вздумал бы подойти ближе, чтобы их поправить? Он, казалось, был удержан от этого только обращенным к нему вопросом Эндемо, стоят ли еще у подъезда экипажи?

— Все готово, ваша светлость, — ответил Джон.

— Я хочу в оперу, — сказал мнимый герцог, — поторопись! Возьми мой плащ в экипаж, так как теперь холодно.

— Извините, ваша светлость, был ли при генерале Персиньи слуга? — спросил Джон.

При этом вопросе по спине Валентино забегали мурашки, его как бы окатили холодной водой, ибо он очень хорошо знал, к чему должен был привести этот вопрос.

— Я не видел никакого слуги в передней. Почему ты это спрашиваешь?

— Швейцар заднего фасада утверждает, что он пропустил какого-то человека, назвавшего себя слугой генерала Персиньи.

— И этот слуга не вышел к тебе с генералом?

— Я не заметил никого.

— Старик, очевидно, мечтал; я не хочу держать дольше этого человека, он совсем не способен служить!

— Ваша светлость, хотите сказать, что он пьет?

— Больше, чем приличествует ему как швейцару. Утром я поговорю с ним. Поторопись вынести мои вещи в экипаж!

Джон оставил кабинет, и Валентино смог слегка передохнуть. Эндемо, казалось, хотел что-то сделать в зале, он прошел мимо засады Валентино и захлопнул за собой дверь.

Этим моментом слуга Олимпио должен был воспользоваться во что бы то ни стало, Эндемо оставил ключ в письменном столе, очевидно, в виду скорого своего возвращения в кабинет, а Валентино хотел завладеть бумагами доктора. Решившись, он вышел из своей засады. Мнимый герцог что-то делал в зале; минута была благоприятной. Джон пошел к экипажу и не мог быстро возвратиться оттуда.

Красивый и маленький ключ герцога действительно был в письменном столе. Валентине быстро открыл корзинку стола — бумаги лежали наверху; не теряя времени для осмотра, он схватил их и поспешил к двери, ведущей в переднюю, — там было пусто. Валентино быстро пошел по коридору, ведущему к запасному выходу.

Только он спустился на несколько ступенек, как в конце лестницы заметил старого швейцара, без сомнения, поджидавшего Джона; мнимый герцог на этот раз был несправедлив к нему: старик был совершенно трезвый и в полном рассудке. Пути назад для Валентино были отрезаны. В случае необходимости он должен был пробиться силой.

— О-о! — вскрикнул швейцар. — Ну, теперь я вижу, что был прав, так как вы здесь! Каким образом это могло случиться, любезный друг, ведь ваш генерал уже давно уехал!

— Я попал не в ту комнату и там заснул. Камердинер Джон только что меня разбудил…

— Так-так, ну так спешите же быстрей домой. Ваш генерал уже с час как отбыл… Да, заснул. Это может случиться с кем угодно, — бормотал старый, выпуская Валентино из дома.

Когда тот достиг улицы Каплера, то, все еще придерживая рукой свой карман, громко рассмеялся.

— Вы — трусливые звери! Вы — ослы! — воскликнул он, весьма довольный. — Я сыграл с вами такую штучку, которая разъярит вас, когда вы узнаете о ней. Если в среду дураков закрадывается один умный, то он сделает болванами всех остальных! Здесь, здесь у меня в руках тайна! Ну-ка, становитесь-ка теперь на костыли и попробуйте от меня удрать. Валентино окончательно перехитрил вас, и мой господин, благородный дон Агуадо, не замедлит начать против вас процесс, найдет свою сеньориту и спасет ее!

С этими словами Валентино поспешил к аллее Жозефины, не выпуская из рук бумаги. Он не терял времени на их осмотр; не хотел тратить ни одной секунды, чтобы только как можно скорее сообщить дону Олимпио о своих успехах.

Бывший управляющий Эндемо не подозревал о постигшей его потере. Возвратившись из зала в свой кабинет, он вынул ключ из письменного стола и пошел в оперу.

XXVIII. НАКАНУНЕ СТРАШНОГО ДНЯ

Странное исчезновение принца Камерата дало Олимпио основание подозревать в этом Морни и даже самого президента. Мы видели, что опытный и рассудительный дон Агуадо неоднократно давал принцу советы действовать осторожнее и не прибегать к силе. Но по-юношески пылкий и нетерпеливый Камерата не обращал должного внимания на эти советы.